Приехать в летний лагерь «Артек» мечтал любой советский ребёнок. А все из-за того, что там можно было познакомиться с иностранцами, встретиться с космонавтом и много плавать в море! Но совсем не всегда эти мечты соответствовали реальности.
Место для элиты
Во времена СССР «Артек» был лагерем для избранных школьников. Причем так было с самого начала. В 1925 году его открыли как аналог санатория для детей с туберкулёзом – в начале XX века Россию захлестнула эпидемия этой страшной болезни, и без антибиотиков победить её можно было только хорошей жизнью, укрепляющей иммунитет.
Вопреки мнению большинства людей лагерь впервые открыл Красный Крест, а не пионерская организация.
Тогда хотели создать место, куда сможет приехать полечиться на месяц или около того любой измученный туберкулёзом пионер. Первоначально «Артек» представлял собой брезентовые палатки и навесы.
Хотя во время обеда можно было почувствовать себя на отдыхе. Грубо сколоченные столы покрывали белоснежными скатертями, перед каждым пионером ставили кольцо и в него – салфетку. В то время салфетки впервые видели именно в «Артеке». Там же люди учились использовать зубную щетку.
Довольно быстро от спартанских условий пришлось отказаться. Воздух, солнце и море были, конечно, отличными врачами – но во время штормов спящим детям рвало палатки. А на побережьях всегда случается шторм.
По этой причине пришлось начать строить дома и со временем лагерь стал превращаться в маленький город – со своими водной станцией, котельной, электростанцией. В первую смену «Артек» посетило всего восемьдесят человек. В XXI веке в лагере находится полторы сотни строений и отдыхают за год десятки тысяч детей.
Многие традиции и обычаи «Артека» впервые зародились в 1920-х и 1930-х годов. Как минимум, форма. В двадцатых дети приезжали в лагеря в лохмотьях или отказывались ходить по горам и играть в подвижные игры из-за страха испортить единственную хорошую одежду, которая была у них с собой.
Именно в лагерях – включая «Артек» — стали продвигать идею отдыха в единой пионерской форме. Простые, белой ткани, рубашки и шорты или юбки – не стесняющие движения, легко высыхающие, открывающие как можно больше кожи солнцу. И панамка, чтобы голову не напекло.
После того, как пионеры первой смены поднялись на гору Аю-Даг и оставили в дупле большого дуба письмо будущим сменам, гора стала для артековцев практически святым местом.
С тех пор каждая новая смена поднималась на нее, чтобы прочесть письмо предшественников и оставить своё. К сожалению, сам дуб сгорел из-за неправильного разведенного костра туристов, но традиция подъема на городу все еще оставалась.
Ещё одна забавная традиция, которая зародилась еще в начале: любой вожатый на вопрос о возрасте неизменно отвечает, что ей или ему – сорок восемь.
Всё началось с объявления в крымских газетах, когда стали набирать вожатых для лагеря. В него вкралась опечатка, и в результате на работу с пионерами приглашались… Парни и девушки от сорока восьми лет.
Надо сказать, что быть вожатым в «Артеке» всегда было сложным делом. Постоянно случались несчастные случаи. За потерянные подопечными предметы одежды вычитали их стоимость из зарплаты вожатого.
Ну и, наконец, именно с «Артека» как туберкулёзного санатория пошёл обычай придавать столько значения привесу детей за смену. В двадцатые и тридцатые каждый набранный здесь килограмм был победой: болезнь прекратила поедать ребёнка, он принимался расти и крепнуть мускулами.
В тридцатых годах «Артек» стал приобрел статус лагеря, в который отправляют отличившихся школьников. Чтобы хотя бы раз в жизни они смогли побыть в сказке.
Сюда можно было попасть за выигранную большую олимпиаду, геройский поступок, трудовой подвиг, освещённый газетами. Или если кто-то из твоих родственников являлся важным партийным деятелем.
Общение народов
Первых заграничных детей «Артек» принял уже в 1926 году. Ими были сыновья и дочери немецких коммунистов. В следующий раз иностранцы приехали весной 1937. На пароходах привезли детей из Испании.
В некотором роде они были «блатными» – только дочери и сыновья республиканцев. Но прислали их не наслаждаться крымскими видами. Детей спасали из страны, которая была охвачена Гражданской войной.
Во сне все испанские дети плакали. У них не было игр не про бои, и рисовали они падающие из самолётов бомбы и стреляющих друг в друга людей.
К лету маленькие испанцы понемногу оттаяли. Научились пионерским играм и русским словечкам. Чтобы они слышали какие-то родны звуки, им ставили единственную пластинку на испанском – с народной мексиканской песенкой «Кукурача», которая была очень популярна в довоенном СССР.
Незамысловатую песенку испанцы быстро выучили наизусть (а может, знали раньше) и выделывали под неё па из народных танцев, ко всеобщему веселью. В конце лета из лагеря их распределили по крупным городам СССР.
А ещё через несколько лет часть вчерашних испанцев-артековцев снова оказалась на фронте – теперь на Второй Мировой, на стороне Советского Союза.
Только в пятидесятых лагерь стал принимать иностранных детей на постоянной основе. Под них выделялась самая «крутая» смена – август. В этот месяц хватало фруктов и овощей всех сортов, погода вела себя безупречно, а расписание особенно усердно насыщали мероприятиями.
Предпочтение отдавалось детям из соцстран, Монголии и некоторых стран Африки. Но можно было встретить среди отдыхающих принца или принцессу, победителя какого-нибудь устроенного СССР международного конкурса из капстраны.
Из Африки приезжали не только «блатные» дети. Некоторые были из семей настолько бедных, что стеснялись трогать вещи в лагере – затаив дыхание, брали сунутую в руки нарядную книжку с картинками или пытались уснуть на полу, боясь испачкать абсолютно белые, новые простыни. Приезжали такие дети и из советской глубинки.
Хотя расписание в Артеке так плотно составляют в том числе для того, чтобы у детей не было сил травить друг друга. Одного мальчика из Африки толпа советских детей раз, несмотря на плач и мольбы, накормила кислющими лимонами.
Потом дети с невинными лицами объясняли, что думали, будто в Африке все едят цитрусовые. Вожатые годами пересказывали байку как смешную, хотя звучит она как дикость.
Саманта Смит, Бокасса и Гагарин
В «Артеке» была и самая известная девочка восьмидесятых – американка Саманта Смит, «разрядившая» ядерное противостояние США и СССР. Ей не только отвели лучшую двухместную спальню, но и добыли цветной телевизор.
Чтобы подкреплять дружбу народов в «Артек» привозили лидеров дружественных (и не только) стран. Особенно запомнился бывшим артековцам Бокасса.
Он с удовольствем целовал румяные щёки детей – а позже, через много лет, расцелованные узнавали, что пообщались с настоящим людоедом. И кто его знает, о чём он думал, поглаживая детей по пухлым щёчкам.
Конечно, в лагерь приезжали и отечественные звезды. Особым предметом гордости долгое время была дружба «Артека» с Гагариным. Он получил путёвку в санаторий неподалёку, но из лагеря почти не выезжал.
Однако время он проводил вовсе не с детьми – с пионерами он пообщался всего пару раз. Ему очень нравилась игра в бильярд – один вожатый того времени был крайне искусен в ней. Игра шла на деньги, и от азарта космонавт просадил чуть не все свои наличные.
Скандалы
Лагерь несколько раз попадал в центр крупнейших скандалов, как политических, так и криминальных. Уже в двадцать первом веке место обвинили в создании детской порностудии…
В советское время скандалы были иного толка. Например, политические: в сорок пятом году артековцы подарили приехавшему в гости американскому послу герб. Между делом ему предложили повесить этот герб у себя в кабинете.
Посол, конечно, сначала проверил подарок на металл – и только потом герб занял своё место. А позже оказалось, что внутри спрятался «жучок» нового поколения, слишком маленький, чтобы его засекли. Восемь лет он исправно передавал все разговоры посла, пока не оказался обнаружен.
В сорок девятом году страшная смерть пионерки Алы Русановой, которую, как ни юлил начальник лагеря, не удалось замять, заставила органы устроить грандиозную проверку.
Девочка, пытаясь спасти сорвавшуюся подругу, сама сорвалась с почти отвесной скалы, куда загнала их вожатая. Скала эта не входила в обычные маршруты, вожатой просто захотелось что-то новенького.
Подруга Русановой выжила – её как раз успела вожатая перехватить. Сама же Ала ещё долго лежала на камнях, кричала и умоляла дать ей попить. Склон был окрашен её кровью метров на тридцать.
Спуститься к ней пионеры не могли, они боялись пошевелиться на верхотуре – для них пришлось организовать сложную спасательную операцию.
Проверка показала, что нарушения техники безопасности были не единичными, но это не единственный вскрывшийся грех. Нарушения были множественными.
Начиная от того, что большинство летних путёвок лагерь распространял исключительно платно – в результате годами на смены ездили чиновничьи дети. Вырученные деньги шли вовсе не на работу лагеря. Напротив, обеспечение было поставлено из рук вон плохо.
Некоторые отряды (видимо, детей, которые приехали по бесплатной путёвке) еле кормили. Они выпрашивали у завхоза еду и радовались, если удавалось добиться яйца на завтрак. Спальные мешки и носки были закуплены самые дешёвые – совсем малышовых размеров.
Дети спали голые по пояс, носили галоши на босу ногу. Не был обеспечен обогрев корпусов и даже банальная просушка одежды – всё высыхало прямо на телах детей, из-за чего простуда была нормой.
Еды в лагерь выделялось достаточно, но всё шло на пирушки начальника с нужными людьми, разбиралось сотрудниками по домам, а из фруктов и сахара ставили бражку. Нужные люди начальника нужны были точно не лагерю – даже выбить нормальное количество автобусов для перевозки детей с вокзала начальник не постарался.
Детей забирали водители без вожатых или других представителей лагеря. В ожидании автобуса в эвакопункте пионеры спали прямо на полу, положив головы на сумки с одеждой, и еды до приезда в лагерь не получали.
Что касается того, как себя вела вожатая, загнавшая детей на скалу (и сама застрявшая там с ними) – оказалось, что подбор кадров в «Артеке» вообще ведётся специфически. У многих отрядов вожатых не было вовсе.
Дети кое-как организовывались сами и всё, что им положено, выцарапывали в кухне и у завхоза со слёзными мольбами. В другие отряды вожатых собирали спешно и небрежно, не проводили с ними инструктаж, на отсутствие дисциплины смотрели сквозь пальцы.
По вскрывшимся фактам инстанции долго перекидывали друг другу «Артек» и все его беды, словно волейбольный мяч, не желая браться за решение проблем и признавать своей ответственности хоть за что-то из случившегося.
В конце концов, конечно, порядок навели и в шестидесятых лагерь уже можно было назвать образцовым. В общем-то, когда вспоминают всё лучшее в «Артеке» – это обычно именно про шестидесятые. Те годы, когда пионеры верили, что однажды в их лагере будет свой космодром.
