Прижавшись друг к дружке, дети старались согреться. Дверца кареты внезапно отворилась, и ледяной воздух ворвался внутрь.
— Закройте! – Умоляюще произнесла старшая девочка.
— Что здесь такое? – Удивленно спросил лакей.
Минуту спустя об этом странном явлении рассказали хозяину дома, возле которого стоял экипаж – князю Дмитрию Голицыну. Возмущенный до глубины души, князь велел немедля доставить детей в теплые покои и накормить. Он знал этих ребятишек и очень жалел их. Малыши Феодосии Бутурлиной буквально жили в старой карете.
Денег было в обрез. Вздохнув в очередной раз, Феодосия Ивановна принялась подсчитывать траты: нужно было срочно заплатить за дрова, отдать долг модистке за три перешитых старых платья, купить ботиночки Поленьке, ведь прежние совсем прохудились, костюмчик для Мишеньки, ведь его позвали на детский праздник… У Бартеневых вечно не хватало средств. И тогда мать придумала выход.
Она происходила из хорошего знатного рода Бутурлиных. Все в Москве знали ее, со многими Феодосия Ивановна была в родстве. Так почему бы не использовать свои знакомства? Бартенева день-деньской разъезжала по гостям, где-то успевая пообедать, где-то позавтракать.
Не пропускала и балы, которые были нужны для поддержания ее светского статуса. Детей на такие мероприятия не звали, поэтому малыши Бартеневой дожидались мать в карете, пока про это не прознал губернатор Дмитрий Голицын. Он-то и велел кормить крошек и держать в тепле, раз их мать кружится на паркете.
Прасковья каталась с матерью в карете с четырех лет. Однажды в гостях у каких-то знакомых ее показали преподавателю музыки. Итальянец по происхождению, он пришел в восторг от вокальных данных малышки.
— Вы должны возить девочку ко мне! – Решительно заявил музыкант. – У нее талант!
Так Прасковья начала учиться, а в возрасте тринадцати лет, в 1824-м, дебютировала на домашнем концерте князей Барятинских. Соловушка из старой кареты очаровала всех. Теперь ее звали отдельно от матери, петь на представлениях и балах, между танцами, когда объявляли передышку.
— Ах, друг мой, — вздыхала Феодосия Ивановна, — где мы найдем для тебя новых лент и кружев для следующего бала?
Все понимали, в каком стесненном положении находятся Бартеневы. Видели, как дети спят на шубах в прихожей, когда мать задерживалась с вечерним визитом…
Для Прасковьи добрые хозяйки присылали платья и туфельки, с неизменным пояснением: «Заказала для моей Аннушки, но, видит Бог, ей мало. Выросла так быстро! Перешивать же будет дороже. Умоляю, возьмите!». Бартенева поджимала губы, но посылку брала. Элегантное послание щадило чувства матери и дочери…
29 декабря 1829 года генерал-губернатор Голицын давал званый вечер. Прасковью позвали петь партию из оперы Россини «Семирамида», и публика буквально взревела от восторга.
Когда на следующий год в Россию приехала знаменитая немецкая оперная певица Генриетта Зонтанг, диве решили представить московскую юную знаменитость. Прасковья исполнила романс Алябьева, и своим исполнением так потрясла Зонтанг, что та обняла ее и подарила ей свою брошь.
— Вы русский соловей! – Произнесла певица с восхищением.
Так ее и называли потом – соловушка. Восхищенный поэт Михаил Лермонтов танцевал с Прасковьей на балу и посвятил ей стихи:
Скажи мне: где переняла
Ты обольстительные звуки
И как соединить могла
Отзывы радости и муки?
Премудрой мыслию вникал
Я в песни ада, в песни рая,
Но что ж? – нигде я не слыхал
Того, что слышал от тебя я!
В 1835-м году Феодосии Ивановны не стало, и судьба ее детей повисла на волоске. О том, что соловушка находится на грани выживания, немедленно доложили императорской чете.
Прасковью немедленно зачислили в штат фрейлин императрицы и просили ее беречь себя и голос – ведь девушка часто хворала. Детство в старой карете не прошло даром!
Во дворце она часто выступала, а композитор Михаил Глинка именно Прасковье доверил партию Антониды в своей опере «Жизнь за царя». Репетировали оперу во дворце князя Юсупова… Больше никогда молодой Бартеневой не приходилось носить вещи с чужого плеча и обедать из милости. Пригласить ее к себе считали за честь!
О ней писали в «Санкт-Петербургских ведомостях» и всегда в хвалебном тоне.
«Ну уж Бартенева! – писал Константин Булгаков, современник певицы, своему брату. – Я, право, не в силах описать того, что я чувствовал! Все восхищены ее пением!»
Соловушка пела с неизменным успехом до конца своих дней. У нее были сотни почитателей, множество друзей и прочное положение в обществе. Но очаровательная певица не оставила потомства. Нет никаких сведений и о том, что она выходила замуж или была помолвлена. Музыка стала главным делом ее жизни, ее главным выбором навсегда.
Ее не стало 24 января 1872 года. Проститься с ней пришли многие из тех, что знали ее, любили ее творчество и ценили ее невероятный талант.
