— Она не тётушка тебе. – Мстительно сказал Агапка. – Мать она твоя. Княжья любка.
Эту фразу он словно выплюнул, а Саша замер. Мир семилетнего мальчика разом перевернулся. Он знал, что родился крепостным, что век его определен – служить и подчиняться. Теперь же выходило, что он княжеский сын. Хотя и незаконный.
Девушка любовалась на витрину, а князь любовался ею. Какая она была хорошенькая! Изящная, с бледным личиком, которое покрывал морозный румянец. Из-под простой шляпки выбивались колечки тёмных волос.
— Прикажете ехать, ваше сиятельство? – Спросил кучер.
— Едем, Агапка, едем. – Вздохнул пожилой князь.
Та девушка, которая любовалась на шали в витрине лавки, звалась Авдотьей, и была она солдатской дочерью. С ранних лет привыкла трудиться: помогала матери в прачечной, потом пошла учиться на швею. Заработок у нее был нищенский, едва хватало, чтобы прокормиться.
Однако мастерицы, которые шили давно, умудрялись со временем скопить капиталец. Особенно, если у них появлялись постоянные и благодарные клиенты.
Однажды хозяйка мастерской отправила Авдотью в дом князя Гедианова. Там возникла надобность пошить несколько новых комплектов постельного белья. Экономка встретила Авдотью у чёрного хода, а потом проводила во внутренние комнаты.
Обсудили материю, размеры, и Авдотья уже собиралась откланяться, как в комнату заглянул высокий пожилой мужчина. Увидев девушку, он оторопел. Неужели такое было возможно? Перед ним была та самая хорошенькая молодая особа, которую он встретил на углу Невского…
Авдотья засобиралась и скоро ушла. Когда же, две недели спустя, она вернулась со стопкой простыней и наволочек, где в уголочках были аккуратно вышиты инициалы Л.С.Г. – Лука Степанович Гедианов – ей сказали, что князь хочет перемолвиться с ней парой слов.
Четверть часа спустя Авдотья получила работу в этом богатом доме. А князь Гедианов не мог налюбоваться на неё.
Он был давно женат – обвенчался еще в 1805-м с дочкой поручика Исакова, с Марией. Но его супруга, дети и внуки предпочитали жить в Москве, а Лука Степанович предпочитал проводить время в Петербурге или в одном из своих многочисленных поместий.
— У вас, Авдотья Константиновна, золотые руки. – Говорил князь своей новой работнице. – Диву даюсь, как это у вас всё получается.
Он не был назойлив, не пытался лишний раз попадаться Авдотье на глаза, но девушка почувствовала его симпатию. Гедианов – при всем его богатстве и высоком положении – в обиходе оказался человеком простым, без традиционных барских замашек.
Он не распекал прислугу просто так, не любил сорить деньгами, не устраивал шумных балов. Вел жизнь тихую, почти незаметную и одинокую. Дети редко навещали его. С супругой он обменивался сухими письмами.
Сближение происходило неизбежно. В Авдотье пробудилась жалость, в князе – восхищение его кроткой и работящей служанкой. С каждым днем Авдотья привязывалась к Гедианову всё крепче, всё сильнее. Они начали вести беседы в библиотеке, и девушка призналась, что, к своему стыду, почти не читала книг.
— А давайте, вы будете читать мне вслух? – Предложил князь. – И вам будет интересно, и мне!
С тех пор каждый вечер они вместе читали, а потом обсуждали книги.
— Княжья любка. – Кривилась крепостная дворня.
Особенное положение Авдотьи задевало многих. А когда стало понятно, что симпатия князя только растет, принялись шушукаться открыто. Особенно, когда для Авдотьи выделили в доме большую светлую комнату.
— Под боком у князя! – Делали вывод в лакейской.
В 1833 году об истинном предназначении Авдотьи сам за себя говорил её внешний вид. Фигура её округлилась, работой она больше не занималась… 31 октября 1833 года позвали повитуху. Здоровый крепкий мальчик, названный Александром (в точности, как и законный сын князя) был записан сыном дворового Порфирия Бородина и его жены Татьяны. А княжью любку было велено называть его тётушкой.
Мальчик не знал, кто его настоящая мать. Инстинктивно льнул к Авдотье Константиновне, которая очень его любила и часто играла с ним. Но он же знал с пелёнок о своем крепостном положении. Князь Гедианов был очень добр к нему и дарил подарки. Заговаривали об учёбе. Однако все понимали: в статусе слуги не видать Саше ни гимназии, ни уж, тем более, университета.
Саше всё-таки наняли учителей – гувернер занимался с ним английским и латынью, французским и немецким. Мальчика учили играть на флейте и фортепиано. Еще ему нравилась виолончель, да и вообще уроки музыки были для него самыми любимыми!
А потом Агапка раскрыл Саше глаза. Ему было около семи лет, и в ту пору князь сильно хворал. Авдотья Константиновна находилась при нём неотлучно. Однажды князь приказал позвать своего поверенного и составить несколько бумаг. Но сначала он решил подыскать Авдотье мужа.
— Так надобно. – Говорил он. – Для твоего и моего спокойствия.
Свадьба была поспешной, формальной. Отставной врач Христиан Клейнеке – тоже весьма пожилой человек – согласился помочь князю по старой дружбе…
Лука Степанович Гедианов покинул этот мир в 1840-м году. Зная, что наследники сразу выставят Авдотью вон, князь позаботился о ней: на имя этой молодой женщины был куплен большой четырехэтажный дом, у неё появился и свой счет в банке. Саша получил вольную и теперь мог жить со своей матерью, не таясь.
Держась за руки, они стояли на пороге своего нового дома, не зная, что их ждет. Авдотья оплакивала князя, с которым провела почти девять лет своей жизни. Саша с любопытством разглядывал прохожих.
— Идем, тетенька. – Весело сказал он.
Привычка называть мать «тётенькой» у него так и не пропала. Саша не смог себя пересилить. В жизни же его ждала слава, успех, известность. Ведь он – Александр Бородин, автор опер, симфоний и романсов. А как начиналась его жизнь, вы теперь знаете!
