Бледная Александра Федоровна смотрела на одевающегося супруга. В голове крутились его слова: «Сегодня вечером нас уже может не быть». Ей было страшно за него, за детей, за себя. Она понимала, что если на дворец нападет невменяемая толпа, то пощады не будет. Оставалось лишь молиться Господу и надеяться на то, что Николай сможет справиться с заговорщиками.
Поговорив с женой и матерью, Николай Павлович направился побеседовать с высшим офицерским составом, который должен был прибыть в Зимний дворец рано утро 14 декабря. Там он прочитал манифест, согласно которому провозглашал себя императором Российской Империи.
-У кого-нибудь имеются сомнения в прочитанном? — новоявленный император обвел собравшихся внимательным взглядом.
Сомнений ни у кого не было. Военачальники принесли Николаю Павловичу присягу. Генералы отдельных частей присягнули ему, находясь в Главном штабе.
Но присягнули новому императору далеко не все. К одиннадцати утра на Сенатской площади бунтовщиками-офицерами было выведено около восемьсот солдат Московского полка лейб-гвардии.
Две императрицы находились в небольшом кабинете, окна которого выходили на площадь. Александра Федоровна с тревогой наблюдала, как фигура Николая во главе Преображенского полка соединилась с Конной гвардией. Молодую императрицу пугали выкрики из Московского полка:
-Да, здравствует Константин! Ура, Константину!
Когда с площади раздались звуки выстрелов, несчастная Александра Федоровна залилась слезами. Ее трясло от ужаса.
-Успокойтесь, милая, давайте помолимся. — приобняла ее Мария Федоровна.
Обернув залитое слезами лицо к свекрови, Александра Федоровна зашептала слова молитвы:
-Господи, услышь меня в моей величайшей нужде!
Молитва помогала отвлечься от панических мыслей. Больше всего на свете она боялась, что мужа убьют.
Едва император показался на площади, бунтовщики встретили его выстрелами. Попытки обратиться к мятежникам были провальные.
Самоуверенный генерал Милорадович думал, что сможет образумить солдат и объяснить им, что Константин отрекся от престола. Но его благие намерения завершились печально. Сперва его ранили штыком в бок, а потом выстрелили ему в спину. Ранение оказалось смертельным.
Николай был глубоко опечален, когда ему сообщили о ранении Милорадовича. А между тем, его жизнь была в опасности. Рядом с ним находились люди, которые могли в любую минуту убить его, но почему-то не решились. Один из таких людей был полковник Булатов. Он был настроен против императора и при нем был заряженный пистолет, но что-то удерживало его от выстрела…
Уже смеркалось, а беспорядки все продолжались. Александра Федоровна не находила себе места. Ей доложили, что была попытка проникнуть во дворец, но караул отогнал бунтовщиков.
Близкие императрицы недоумевали, почему император не прикажет привести в действие пушки. Посыльные, приходящие с места событий, сообщали печальные новости — по их словам выходило, что к мятежникам присоединяются другие войска, отказываясь повиноваться. Александра Федоровна ощущала себя словно в непрекращающемся кошмаре.
Новости были плохие. Императора не хотели слушать, переговоры с мятежниками не могли начаться, люди подкрепляли свою ненависть спиртным и становились все более ожесточенными.
Перед тем как спустилась темнота, Николай решился и была выведена гвардейская артиллерия.
Начались выстрелы и образовалась паника. Толпа бегущих сбивала друг друга с ног, люди падали от выстрелов, выбегали на лед, раскалывающийся от прилетавших ядер, и тонули. По официальным сведениям, погибших в тот день было около 80 человек, по неофициальным — несколько сотен.
Николай до последнего медлил и не хотел, чтобы пролилось много крови, но выбора у него не было. Его решение помогло завершить восстание.
Александра Федоровна увидев в окно, что Николай направляется во дворец, кинулась ему навстречу. Как только он поднялся по лестнице, она, рыдая, бросилась ему в объятия. То были слезы облегчения, что пережитый ужас остался позади.
Испытания, выпавшие на долю императорской семье 14 декабря 1825 года, серьезно сказались на здоровье Александры Федоровны. Нервное потрясение принесло за собой нервный тик, усугублявшийся с годами.
Маркиз де Кюстин писал:
Нервные конвульсии безобразили черты ее лица, заставляя иногда даже трясти головой. Ее глубоко впавшие голубые и кроткие глаза выдавали сильные страдания, переносимые с ангельским спокойствием
Хоть день 14 декабря завершился победой для императора, последствия от переживаний остались у Александры Федоровны на всю жизнь. За свою любовь к Николаю она дорого заплатила здоровьем.
