Сенная девушка Аграфена уже не первый день прятала глаза. Бледная, с кругами под глазами, она старалась присесть в сторонке, тихо и незаметно. «Совсем не работаешь!» — Закричала помещица, высоко подняв руку для затрещины. Но потом передумала: наклонилась к Аграфене, присмотрелась.
— Это кто ж с тобой? – Тихо спросила у Аграфены.
— Барин, Леонтий Николаевич.
Год 1804-й начинался для помещицы Струйской с неприятных новостей. Любимый сынок Лёвушка прижил младенца от крепостной.
«Она прелесть!» — Восхищенно говорили про Сашеньку Озерову. «Как мила и как любезна!», — наперебой радовались современники. В 1772 году к этой очаровательной дочери пензенского помещика посватался вдовый, но очень богатый дворянин Николай Еремеевич Струйский. Тремя годами ранее он схоронил свою жену, которая родила близнецов и тут же скончалась.
Девочки ненадолго пережили мать. Теперь молодой мужчина был готов снова вступить в брак, и очень придирчиво подбирал невесту. От Сашеньки он пришёл в такой восторг, что немедленно заказал её портрет у модного художника Рокотова. Хотел понравиться девушке!
Впрочем, родители Сашеньки нисколько не противились этому браку: все знали, что у Струйского несколько тысяч крепостных душ, богатый дом и солидный доход. Правда, ходили про него странные слухи, что-де слишком строг с крепостными. Но ведь хороший хозяин должен всех держать в узде!
Тоненькая, юная… По одним данным, ей было четырнадцать лет. По другим – восемнадцать. Сашенька, с ее нежным личиком, напоминала собой маленького ангела. Воздушная, легкая! Сразу понесла, к радости мужа, но мальчики-близнецы, родившиеся в 1773-м, не успели отметить и одного года.
— Не горюй, мой друг, — мягко увещевал муж, — ты ведь снова в положении!
В 1774-м на свет появился Юрий. С тех пор редкий год проходил, чтобы помещица Струйская не подарила мужу одного или двух детей.
В поместье Рузаевка Николай Еремеевич Струйский был полновластным хозяином. Барином с большой буквы. И барином со странностями. Сашенька не сразу поняла, куда пропадают дворовые люди.
Вроде бы вечером её возил в гости кучер Тимошка, а поутру, когда надо было ехать в церковь, каретой правил уже другой человек. Иногда не досчитывалась она и сенных девушек. На все вопросы муж отвечал просто и жёстко: «Тебя это никак не касается».
В скором времени он получил большой деревянный ларь, которого очень ждал. И буквально приплясывал от радости, когда его доставили. На несколько дней барин пропал – что-то делал в большом сарае, а потом пошел к жене хвастаться. Пригласил на экскурсию!
Сашенька глазам не поверила, когда увидела, что оборудовал ее супруг: это была целая экспозиция инструментов, каковыми пользовались заплечных дел мастера. Топор настоящего палача, всевозможные приспособления, которыми баловалась инквизиция. Даже «железную деву» привезли в Рузаевку! Ту самую «матрёшку» с шипами…
Ей стало дурно, но она сдержалась. Некоторые стороны характера ее мужа теперь стали для Сашеньки понятнее.
С тех пор в Рузаевке не было большей радости для помещика Струйского, как устраивать суды. Он разработал собственный кодекс, которого велел придерживаться своим крепостным. За провинности наказывал строго.
Мимо сарая с инструментами все проходили, содрогаясь и крестясь. Постепенно понеслись разговоры по губернии – дикие помещики в Рузаевке!
Когда к Струйским съезжались гости, Николай Еремеевич заставлял крестьян читать с деревянной сцены стихи его собственного сочинения. А порой предлагал посетителям поучаствовать в тире, где мишени держали живые крепостные. Не все отказывались от такого развлечения.
— Не твоё дело. – Мрачно говорил Струйский жене, когда она, снова «в положении», попыталась вмешаться. А когда помещику показалось, что супруга слишком вольничает, отдал её «для науки» в соседнее поместье. Словно крепостную…
Вернулась Сашенька через две недели уже совсем другой. Она была холодна и словно равнодушна ко всему. В её голосе появились железные нотки.
Если прежде дворня бежала к помещице за заступничеством, то теперь на все жалобы она отвечала, как и её супруг: «Не твое дело». Была хорошенькая Сашенька, стала властная и ледяная Александра Петровна.
Она повелела открыть в поместье мастерскую по изготовлению кружев, поскольку этот товар пользовался неизменным спросом, и лично отбирала девочек 7-8 лет, чтобы те работали с нитями. Маленькие пальчики двигались проворно, по десять-двенадцать часов в день.
От постоянного напряжения зрения через какое-то время кружевницы начинали слепнуть. Тогда Александра Петровна меняла их на новеньких, а прежних продавала или выдавала замуж за крестьян.
Развлечения ее супруга с годами стали только вычурнее. А ведь он, при этом, считал себя поэтически одаренным! Сочинял оды и пьесы! Современники, правда, его талантов не оценили, а Гавриил Романович Державин даже открыто смеялся над Струйским, но тот своих занятий не прекращал.
В 1796 году Николай Еремеевич умер. Первым делом его супруга повелела открыть большой сарай, где Струйский держал своих провинившихся. Потихоньку, еле передвигая ногами, оттуда вышли грязные оборванные люди. Многие из них за годы заточения сошли с ума.
Дети Александры Петровны и помещика Струйского в полной мере переняли нравы и обычаи Рузаевки. Сына, Александра, прозвали «страшным барином», и в 1834 году он был зарублен собственным крепостным.
Другого сына, Петра, боялась вся округа – за несдержанный нрав и привычку громко со всеми выяснять отношения. Леонтия лишили дворянства и даже сослали в Сибирь – за то, что расправился с управляющим.
Сенная девушка Аграфена в 1804-м году понесла от этого Леонтия (дома его называли ласково, Лёвушкой). Чтобы прикрыть «барский грех», ее потихоньку выдали замуж, да обеспечили хорошим приданым. Мальчик Саша, сын Леонтия и крепостной, получивший фамилию «Полежаев», впоследствии стал известным поэтом.
Сашенька умерла в 1840-м году, пережив многих из своих восемнадцати детей. Мрачная слава Рузаевки еще долго гремела в пензенской губернии.
Примечание: началом крепостного права считается принятие Соборного уложения царя Алексея Михайловича от 3 октября 1649 года.
