Таких «штучек» в их забытом богом местечке никто никогда не видел. Черная, спутанная ветром, грива густых волос, пурпурные губы в пол-лица, белоснежная кожа. Высокая женщина в черных ботфортах и короткой кожаной мини-юбке вошла в холл отеля «Де Вилль», расположенного в провинциальном французском городке Ван, и спросила у портье:
— Месье, вы поможете мне? Нужен тихий номер с окнами во двор.
Кто эта женщина? Откуда она? Миллионерша, путешествующая инкогнито? Модель? Дорогая куртизанка, снимающая номер для романтического свидания? Актриса?
Незнакомка была удивительно хороша и столь же удивительно вызывающа. Круглые черные очки, вроде тех, что носят слепые, придавали загадочность яркой и вульгарной красавице.
Получив ключи от номера, Беатрис присела на кровать и закурила. Завтра в семь утра решится ее судьба. На душе было спокойно: она верила мужу.
Но к вечеру Беатрис Далль почувствовала нарастающую тревогу и стала расхаживать по номеру. Ей хотелось спрятаться от всего мира, сжаться в комок и не выходить из своего логова. Именно так ей советовал адвокат, но она не послушала его.
— Я всегда иду до конца.
— В этот раз не стоит. Ты не знаешь всей правды.
А что если адвокат был прав? Ее, известную актрису, месье Льенар не раз вытаскивал из передряг и у нее не было повода усомниться в его преданности. Что значат его слова? Муж ей честно рассказал почему он попал в тюрьму. Его просто подставили.
…Весной 2004 года Беатрис впервые увидела своего будущего мужа. Жиль Бланшар задумал снять экспериментальное кино в настоящей тюрьме Плёмёр города Бреста. Отметив среди заключенных несколько ярких типажей, он попросил у администрации разрешения взять у них короткие интервью, которые, как он полагал, отлично впишутся в канву фильма. Директор вначале возмутился:
— Погоня за острыми ощущениями? Все выбранные вами заключенные — исключительные отморозки.
Режиссер был так убедителен, рассуждая о «великой силе искусства», что в конце концов директор дал добро. У актрисы Беатрис Далль в то утро был сложный монолог. Ее все раздражало: яркий свет софитов, потекший грим, длинные фразы роли, а больше всего то, в каких условиях проходила работа — запах сырости и дезинфекции, вонь грязных тел.
К тому же, она не любила Брест, с которым у нее были связаны дурные воспоминания. Она здесь родилась и провела раннее детство, пока ее мать не вышла замуж за отчима Беатрис и они не переехали в Ле-Ман.
К тому же, Беатрис переживала не самый лучший период своей жизни. Она только что рассталась с любимым мужчиной. Убегая от воспоминаний, Далль продала свой дом в Париже и поселилась одна в съемной квартире в районе Сен-Дени. Ей было тяжело и жутко одиноко. Она чувствовала себя никому не нужной.
Дурное расположение духа беспрестанно давало о себе знать — на съемках она срывалась, истерила. Этот день не был исключением. Как вдруг она почувствовала острое, пронзительное ощущение, словно ее лицо обдали потоком горячего воздуха.
Обернувшись, Беатрис встретилась глазами с мужчиной, находившимся по ту сторону камеры. Его взгляд заставил замереть ее сердце, обжег и пронзил насквозь.
Арестанта привели на съемку в наручниках и пока техники выставляли свет, он с интересом наблюдал за Беатрис. Гвенаэль Мезьяни дожидался в брестской тюрьме окончания следствия по делу о насилии, которое он категорически отрицал.
Оператор выставил свет, дал крупный план заключенного, режиссер крикнул:
— Снимаем!
Мезьяни посмотрел в камеру тяжелым взглядом темных, глубоко посаженных глаз и произнес:
— Я попал сюда по недоразумению. Это случается сплошь и рядом. Ошибка следствия. Меня судят за чужие грехи. Кто настоящий преступник покажет процесс.
Парень держался спокойно и невозмутимо. Беатрис прониклась к нему интересом и сочувствием. Его вид взывал о помощи и ему почему-то хотелось верить.
В нем она узнала себя — отверженную и плохую девчонку, сорвиголову и бунтарку, которой с детства твердили: «Мадемуазель, у вас нет будущего!»
Школьный психолог, не найдя с Беатрис общего языка, вынес вердикт: плохая наследственность, дурные гены. На одном из совместных с дочерью сеансов мать Беатрис призналась, что ее отцом был цыган, с которым она провела одну-единственную ночь, а потом он исчез. Беатрис родилась в декабре 1964 года.
После рождения дочки Элоди Кабарру вышла замуж за уважаемого человека, работника банка в Ле-Мане. Воспитанием девочки никто не занимался. Мать приплачивала старенькой соседке за то, чтобы та дождавшись девочку из школы, покормила ее обедом и по возможности присматривала за ней. Мать и отчим много работали, а в выходные им не о чем было говорить с дочерью.
Мать никогда ее не обнимала и не целовала. Нежеланный ребенок напоминал ей об ошибках молодости. Увы, от законного супруга Элоди так и не смогла родить и стала ненавидеть Беатрис еще больше.
Девчонка росла хулиганкой. Она проводила почти все время на улице, а когда хотела есть, то шла в супермаркет. Беатрис тихонько отламывала кусок от багета, разрывала вакуумную упаковку с ветчиной, совала ароматный пласт в рот, запивая украденным томатным соком.
Насытившись, она вновь слонялась по улицам. Чаще всего ноги приносили ее на городское кладбище. Там, в тени деревьев, она подолгу разбирала надписи на надгробиях и фантазировала о жизни ушедших людей. Ей нравилось думать о смерти и смерть ее не пугала.
Однажды Беатрис подслушала разговор матери и отчима. Элоди жаловалась мужу:
— Совсем не понимаю эту девчонку. Не чувствую ее своей. Если бы она ушла, я бы даже пальцем не пошевелила, чтобы ее вернуть.
Беатрис было пятнадцать лет и она твердо решила уйти из дома. На попутном грузовике она добралась до Парижа, города, в котором никого не знала. Элоди сдержала свое обещание и искать дочь не стала.
Девчонка ходила по Парижу, разинув рот. Ничего себе! Красивые, хорошо одетые люди, уличные кафе и рестораны, роскошные витрины дорогих магазинов, шикарные автомобили. А пока Беатрис ночевала на вокзале и питалась в супермаркетах.
Она пыталась устроиться на работу, но ее отовсюду выгоняли. Из магазина одежды — за то, что присвоила понравившуюся шмотку, из закусочной — за плохую уборку, их больницы — за опоздания. Ничтожные копейки, которые она получила при расчете, девушка тратила на косметику и одежду с воскресной барахолки. Бетрис ютилась в сквотах в рабочих районах Парижа.
Любимым местом для прогулок в Париже у Беатрис стало кладбище Монпарнас. Гуляя, она обратила внимание на молодого художника, который поставил мольберт у могилы Шарля Бодлера, и старательно выводил на холсте черную птицу с человеческими глазами.
Беатрис заглянула через плечо художника:
— Неплохо!
Юноша спросил:
— Нравится? Ты рисуешь сама?
— В воображении.
Так они подружились. Узнав, что девушке негде жить, Жан-Франсуа Далль привел Беатрис в свою тесную мансарду на улочке Ренн.
Вскоре они поженились. Муж, который был на пять лет старше, безуспешно пристраивал свои безумные полотна в галереи, а Беатис пыталась вести хозяйство. Бытовые проблемы мало волновали молодых супругов. Вечерами Жан-Франсуа учил ее рисовать.
Однажды все изменилось. На улице к Беатрис подошел агент и дал визитку крупного модельного агентства. Ее фотографии украсили обложки модных журналов, Беатрис заметил режиссер Жан-Жак Бейнекс. Она снялась в его культовой картине «Тридцать семь и две по утрам».
Все недостатки девушки превратились в достоинства: дурные манеры, вульгарность, крикливый макияж и отсутствие вкуса стали «изюминкой от мадемуазель Далль». И даже диастема (щель) между передними зубами.
Раскрепощенная, юная, естественная, она ввела в моду кружевные легинсы, мини-юбки, взъерошенные волосы. Ее расположения добивались известные мужчины, а ночные загулы обсуждал весь Париж. В Каннах Даль была встречена вполне заслуженной бурей аплодисментов и немедленно провозглашена французским секс-символом грядущих 90-х.
У Беатрис появились деньги, дорогая одежда и украшения, о которых она и мечтать не могла. Она снималась у лучших режиссеров — Марко Белоккио, Абеля Феррары, Джима Джармуша, Клода Лелуша, а муж все обивал пороги галерей. Однажды вечером Жан-Франсуа дождался Беатрис, понуро сидя за холстом.
— Мои творения не стоят и двух сантимов.
— Ты талантлив.
Жан-Франсуа поднес дуло маленького пистолета к своему виску и выстрелил. Беатрис медленно сползла на пол.
Муж выжил, но после операции и курса лечения его отправили в психбольницу, откуда он вышел через два года совершенно другим, незнакомым Беатрис человеком. Она подала на развод.
Но саму Беатрис никто из мужчин не воспринимал всерьез. Алессандро, сын режиссера Витторио Гассмана с удовольствием проводил с ней время, но знакомить с родителями отказывался.
Карла Бруни свела ее с модным парижским адвокатом Арно Кларсфельдом:
— Он умный, надежный и положительный. Тебе понравится.
Их отношения начались романтично, но однажды Арно наотрез отказался брать Беатрис с собой в оперу, куда был приглашен министром.
— Детка, у тебя не та репутация.
Актер Жан-Юг Англад, с которым Беатрис встречалась, выразился более прямолинейно:
— От такой как ты сносит крышу.
Для интеллигентных, респектабельных парней она так и оставалась дешевкой. Да, дешевка! Простолюдинка, которой пренебрегали, хотя и пользовались. Такую стыдно привести в приличное общество. Поэтому Беатрис грустно констатировала: ей гораздо проще с теми, кто походил на нее.
…С тем заключенным у нее возникло взаимное притяжение. И она отправилась к нему на свидание в тюрьму. В комнате для свиданий она присела в ожидании на стул. Через десять минут привели Мезьяни, который оторопело уставился на нее:
— Я знал, что ты придешь.
— Почему?
— Я достаточно хорошо разбираюсь в женщинах.
От его голоса у Далль мурашки поползли по коже. Она запнулась на полуслове. Какого черта он так смотрит не нее. И какого черта она ему позволяет смотреть? Его глаза изучали все изгибы ее тела.
— Беатрис, ты очень красивая и знаешь это.
Она прошептала:
— Да, знаю.
Парень словно гипнотизировал ее. Его руки в наручниках потянулись к ней и он тихонько коснулся ее лица. Нежно, осторожно, изучающе.
— Ты пахнешь цветами. В другое время, в другом месте я хотел бы обнять тебя, прижать к себе и никогда не отпускать. Я всю жизнь мечтал о такой, как ты. Ты — самое дивное, что я видел в своей жизни.
Она почувствовала необыкновенную слабость и испугалась. Почему охранник оставил их наедине? И почему он пренебрег инструкцией не спускать глаз с опасного преступника? Замешательство Далль длилось всего несколько секунд. «Не надо бояться» — внушала она себе.
Ее потом предупредили:
— Этот? Да он подонок, каких поискать. Он запер девчонку где-то за городом, несколько дней пытал и насиловал. Подумав, что она мертва, он бросил ее.
— Но он утверждает, что невиновен. Он жертва обстоятельств.
— Ага. Они все тут невиновные.
…На следующий день она снова пришла на свидание. В будние дни встречи были по 20 минут, в выходные — 45. Гвенаэль был первым человеком, который всерьез заинтересовался Беатрис.
Ему было важно все: как она жила, чем жила. Любая мелочь! Он был первым, кто задавал ей вопросы и внимательно слушал. Она рассказала ему все.
О детстве, о родителях, о первом муже, о своих кражах в магазинах. Рассказала о своей любви с репером Джоем Старром, который разбил ей сердце. И много-много другого. Она, дитя улиц, как никто другой знала, что значит быть выброшенным за борт человеком. Но она знала и то, что выход есть. Она спасет его.
Их встречи с Гвенаэлем вскоре превратились в интимные свидания. И все минуты были отданы любви. Гвенаэль рассказал, что девушка, которую он полюбил, решила оговорить его, обвинив в преступлении, которого он не совершал. И Беатрис поверила ему.
В их сближении ей все казалось невероятным: и то, что знакомство состоялось в городе детства Беатрис, и то, что Гвенаэль, как и она рос без отца и тоже ушел из дома в пятнадцать лет. Как и Беатрис, Гвенаэлю пришлось нелегко в жизни.
Через две недели после 24 свиданий состоялось бракосочетание Беатрис и Гвенаэля в тюрьме Плёмёр.
…Далль вошла в зал суда и заняла место рядом с матерью Гвенаэля. Адвокат Льенар принялся отчаянными жестами показывать Беатрис, что ей лучше покинуть помещение.
Но она была непреклонна: она знала, что с этого момента будет все по-другому. Ей сорок лет. Ее никто никогда не любил. Отныне все будет иначе. Мезьяни оправдают, а через несколько дней они отправятся в Льеж на встречу с риелтером и он подберет им шале у границы с Швейцарией. Там они начнут новую счастливую жизнь.
Как смеет адвокат, которого она наняла для защиты мужа, говорить, что Мезьяни ею манипулирует! Почему он советует покинуть зал суда?
Чем дольше длился процесс, тем больше таяла уверенность Беатрис. Беспристрастный прокурор вызывал в зал свидетельниц обвинения и терзал их вопросами. Шесть бывших подруг ее мужа, которых удалось разыскать, в один голос повторяли: из роман начинался очень красиво.
Гвенаэль поначалу казался очень приятным, обходительным мужчиной. Но со временем общение с ним превращалось в кошмар. Под воздействием алкоголя и веществ он превращался в чудовище, не контролирующее себя.
Наутро, трезвея, он ничего не помнил и отправлялся в полицейский участок в полнейшем недоумении. На него было заведено более 20 уголовных дел по схожим обвинениям в домашнем насилии. Однажды он уже был осужден и получил срок.
Он колесил по стране и тщательно отбирал жертв — как правило, женщин около сорока лет, одиноких или воспитывающих ребенка, уязвимых, закомплексованных и с заниженной самооценкой.
— А теперь предоставим слово главной свидетельнице обвинения.
В зал вошла худенькая темноволосая молодая женщина. Наверное, когда-то она была очень красивой. Длинные пряди волос обрамляли ее лицо, скрывая шрамы, а блузка с высоким воротником и длинными рукавами полностью закрывала шею и руки.
Девушка медленно шла, опираясь на костыли, и волоча за собой левую ногу. Ее вид и состояние были настолько красноречивы, что она могла ничего не говорить. Но она заговорила и ее глаза наполнились слезами:
— Он увез меня и запер в незнакомом доме. Бил и насиловал. Насиловал и бил. Через пять дней я уже не чувствовала ни боли, ни своего тела. Мне казалось, что я уже умерла. Видимо, он подумал также и сбежал. Я не помню, как я выбралась из дома, как доползла, периодически теряя сознание, до обочины автострады, где меня подобрали.
Беатрис Далль вжалась в кресло. Ей хотелось исчезнуть.
14 декабря 2005 года Гвенаэль Мезьяни был приговорен к 12 годам заключения с отбытием наказания в учреждении строгого режима.
Мнение психологов по этому поводу сводится, как правило к тому, что даже узнав правду о всех преступлениях возлюбленного, многие женщины, которые, как правило очень одинокие и достаточно религиозные, мечтают о том, что они смогут каким-то образом достучаться до этого человека и наставить на путь истинный.
Каждая из них верит, что для него она нечто особенное, что их отношения будут совершенно другими.
Они хотят надеяться, что у них есть способность изменить кого-то жестокого и могущественного. Связь с осужденным преступником удовлетворяет потребность в драме. Некоторым женщинам нравится чувствовать себя наравне с изгоем: они вдвоем против целого мира.
Чаще всего это женщины с низкой самооценкой, подвергавшиеся насилию, пренебрежению и росшие без отца. Но отношения с преступником обречены и заканчиваются после его освобождения из тюрьмы.
Так это произошло и с Беатрис Далль, которая рассказала, что ее брак «стал полной катастрофой», как только Мезьяни досрочно освободили из тюрьмы. В 2012 году Мезьяни был отправлен за решетку уже за домашнее насилие над Беатрис.
