«Я вёл се­бя сквер­но, скан­да­лил, изображал са­мо­ду­ра». Молодость режиссёра Виктора Мережко

Разговор Яны Плот­ни­ко­вой с Виктором Мережко — специально для «Лилит»

Бле­стя­щий свет­ский лев; ин­тел­ле­к­ту­ал – дра­ма­тург, режиссер, те­ле­ве­ду­щий; эс­тет, ок­ру­жен­ный са­мы­ми кра­си­вы­ми де­вуш­ка­ми. Все это Ви­к­тор Ме­реж­ко. Не­из­мен­но эле­гант­ный, ари­сто­кра­ти­че­с­ки не­воз­му­ти­мый, экс­перт мо­ды и сти­ля… Он ро­дил­ся на кро­хот­ном ху­то­ре «в пять до­мов», ра­бо­тал груз­чи­ком и ле­со­ру­бом, тор­го­вал се­ме­ч­ка­ми – а при­е­хал и по­ко­рил Мо­с­к­ву.

Я про­вин­ци­ал чи­с­тей­шей во­ды и ни­чуть это­го не сты­жусь. Ро­дил­ся в Ро­с­тов­ской об­ла­с­ти, на ху­то­ре Оль­гин­фельд — в пе­ре­во­де с не­мец­ко­го «Оль­ги­но по­ле». У Шо­ло­хо­ва в «Ти­хом До­не» есть пер­со­наж, по­ме­щик Эн­гель­гард. По­ме­щик дей­ст­ви­тель­но су­ще­ст­во­вал, у не­го бы­ло трое де­тей, сын Эгин и две до­че­ри, Оль­га и Еле­на.

Эн­гель­гард вы­де­лил де­тям по ху­то­ру, Оль­ге до­с­тал­ся «Оль­гин­фельд». На­зва­ние, как ни стран­но, со­хра­ни­лось. Мой отец ра­бо­тал на ху­то­ре за­ве­ду­ю­щим се­па­ра­то­ром, ма­ма тру­ди­лась у не­го же ла­бо­ран­т­кой – они пе­ре­го­ня­ли мо­ло­ко. В Оль­гин­фель­де про­шло мое дет­ст­во, по­том мы пе­ре­еха­ли в Став­ро­поль­ский край, за­тем в Кра­с­но­дар­ский.

Я со­би­рал­ся по­сту­пать в Ки­ев­ский по­ли­тех­ни­че­с­кий ин­сти­тут, на фа­куль­тет ки­но­ин­же­не­ров, но не вы­шло. Вер­нул­ся до­мой – то­г­да мы жи­ли на Ук­ра­и­не, под го­ро­дом Чер­кас­сы, в се­ле Рус­ская По­ля­на. Жи­ли очень бед­но (в се­мье чет­ве­ро де­тей, ро­ди­те­ли на пен­сии), мне ну­ж­но бы­ло ра­бо­тать. Моя быв­шая од­но­класс­ни­ца уе­ха­ла в Ар­хан­гельск и пи­са­ла сво­ей ма­те­ри, что на Се­ве­ре при­ли­ч­но пла­тят, вот я ту­да и от­пра­вил­ся.

Де­нег у ме­ня со­в­сем не бы­ло, по­э­то­му ма­ма да­ла мне с со­бой ме­шок се­ме­чек, что­бы я в Ар­хан­гель­ске их про­дал. Ме­шок я вез че­рез всю стра­ну, но не про­дал ни ста­ка­на.

От­че­го же?

Да там толь­ко кав­каз­цы тор­го­ва­ли, мне про­да­вать не по­з­во­ли­ли. И мерз я очень, там ди­кие мо­ро­зы сто­я­ли, а у ме­ня бо­ти­но­ч­ки тон­кие, пло­хонь­кая кур­т­ка. Весь ме­шок я оп­том от­дал тем же кав­каз­цам. Ус­т­ро­ил­ся груз­чи­ком на ле­со­за­вод, про­ра­бо­тал с пол­го­да – слу­хи о за­ра­бот­ках ока­за­лись силь­но пре­уве­ли­чен­ны­ми. Че­рез пол­го­да по­вре­дил но­гу и вер­нул­ся в Рус­скую По­ля­ну.

До­ма по­шел в ле­со­ру­бы, за­ра­ба­ты­вал сдель­но: сколь­ко ку­бов ле­са на­ру­бишь, столь­ко те­бе и за­пла­тят. Здо­ро­вен­ный та­кой стал… Так про­шел год. Мой млад­ший брат окан­чи­вал шко­лу, со­би­рал­ся по­сту­пать в Дне­п­ро­пе­т­ров­ский гор­ный ин­сти­тут, стар­ший брат уже окон­чил тан­ко­вое учи­ли­ще, был лей­те­нан­том. Ну, а мне ку­да? Ме­ня все­гда на­зы­ва­ли Вить­ка-Ар­тист, я на ак­кор­де­о­не иг­рал, на сце­не вы­сту­пал, но в ар­ти­сты как-то не по­лу­ча­лось. И как раз дядь­ка мой при­слал ма­те­ри пись­мо:

«Пусть Вить­ка при­ез­жа­ет к нам во Львов, ку­да-ни­будь по­сту­пит, а бан­ку ва­ре­нья раз в ме­сяц я ему дам».

Дя­дя мой счи­тал­ся по тем вре­ме­нам ус­пеш­ным че­ло­ве­ком, до­слу­жил­ся до за­ве­ду­ю­ще­го по­треб­ко­о­пе­ра­ци­ей рай­она (под его на­ча­лом бы­ли все сто­ло­вые, ка­фе, ма­га­зи­ны). Ма­ма ска­за­ла: «По­ез­жай, дя­дя Ва­ся те­бе по­мо­жет».

Де­нег на би­лет не бы­ло, и мы с при­яте­лем по­еха­ли во Львов на кры­ше по­ез­да, как в филь­мах о ре­во­лю­ции и раз­ру­хе.

От Чер­кас­ска до Ки­е­ва мы до­б­ра­лись на кры­ше ва­го­на, на подъ­е­з­де к Ки­е­ву при­шлось спу­с­кать­ся, сле­зать с по­ез­да, а в Ки­е­ве влез­ли на львов­ский по­езд и так до­б­ра­лись до ме­с­та на­зна­че­ния. Мы бы­ли ве­се­лые, ра­зу­ха­би­стые ду­ра­ки, нам это ка­за­лось та­ким за­бав­ным при­клю­че­ни­ем… Во Льво­ве я окон­чил по­ли­гра­фи­че­с­кий ин­сти­тут, от­ра­бо­тал три го­да ин­же­не­ром-тех­но­ло­гом в из­да­тель­ст­ве. У ме­ня бы­ли так на­зы­ва­е­мые «хо­ро­шие пер­спе­к­ти­вы», мне го­во­ри­ли: всту­пай в пар­тию, ста­нешь глав­ным ин­же­не­ром, по­том ди­ре­к­то­ром из­да­тель­ст­ва…

В пар­тию я не всту­пил – ни то­г­да, ни по­том – вел се­бя сквер­но, скан­да­лил, стро­ил из се­бя са­мо­ду­ра, и де­лал это впол­не со­з­на­тель­но. Я ка­те­го­ри­че­с­ки не хо­тел ста­но­вить­ся ни глав­ным ин­же­не­ром, ни ди­ре­к­то­ром. Еще во Льво­ве я знал, что бу­ду по­сту­пать во ВГИК, на сце­нар­ное от­де­ле­ние.

Био­гра­фия ге­ро­и­че­с­кая, в сти­ле Мар­ти­на Иде­на, и та­кая же ве­ра в свою меч­ту?

Имен­но. На вто­ром го­ду ра­бо­ты в Ро­с­то­ве я по­слал свои ра­бо­ты во ВГИК. Их при­ня­ли по ка­че­ст­ву, но ме­ня не мог­ли за­чи­с­лить в ин­сти­тут, по­то­му что я еще дол­жен был от­ра­бо­тать в издательстве. Ну, а на сле­ду­ю­щий год я уже, ко­не­ч­но, по­сту­пил.

Ко­г­да уволь­нял­ся, мне го­во­ри­ли: «За­чем? У те­бя здесь та­кие пер­спе­к­ти­вы!», но я ни­ко­го не слу­шал и уе­хал в Мо­с­к­ву. Сча­ст­лив был!.. У ме­ня бы­ло не­сколь­ко та­ких сча­ст­ли­вых мо­мен­тов в жиз­ни: соб­ст­вен­ное ро­ж­де­ние, по­сту­п­ле­ние во ВГИК, же­нить­ба и ро­ж­де­ние де­тей. Так вот, я был бе­зум­но сча­ст­лив! Я был фи­зи­че­с­ки очень здо­ро­вым, на­ка­чан­ным, ме­ня при­ни­ма­ли за сту­ден­та опе­ра­тор­ско­го фа­куль­те­та (они ка­ме­ры та­с­ка­ют, у них ру­чи­щи гро­мад­ные – и я та­кой же). Весь пер­вый курс я был в эй­фо­рии.

Я знал, что так и бу­дет, ехал в Мо­с­к­ву с аб­со­лют­ной убе­ж­ден­но­стью, что я – са­мый та­лант­ли­вый, добь­юсь все­го в этой про­фес­сии. Так и ока­за­лось. Наш ма­с­тер, зна­ме­ни­тый ки­но­вед Илья Вайс­фельд, вы­де­лял ме­ня из все­го кур­са, он мне очень силь­но по­мо­гал. Про­пи­хи­вал ме­ня, ку­да мог, пи­сал пись­ма на «Мос­фильм», «Лен­фильм», все­гда вста­в­лял в раз­го­вор фра­зу «А вот у нас есть бе­зум­но та­лант­ли­вый па­рень, Ви­тя Ме­реж­ко». Он и по­кой­ный Эмиль Бра­гин­ский ме­ня здо­ро­во опе­ка­ли.

На вто­ром кур­се у ме­ня вы­шел пер­вый фильм «За­ре­чен­ские же­ни­хи», на тре­ть­ем – те­ле­ви­зи­он­ная кар­ти­на «Сле­пой дождь», на чет­вер­том – «Кто уй­дет се­го­д­ня», по­том «Тиг­ры на льду»… Я мно­го че­го де­лал, но до мо­е­го пер­во­го «серь­ез­но­го» до­го­во­ра с «Мос­филь­мом» бы­ло ох как да­ле­ко!

Источник