— Прошу Вас, дождитесь, пока она сама от Вас уйдёт — мужчина строго, но в то же время умоляюще смотрел на Георгия. — Она Вас любит безумно, может сделать с собой что-то страшное, если бросите её.
Георгий сразу понял, кто перед ним. Лицо Надиры, только с усами и постарше — отец девушки.
— Можете мне поверить, — горячо ответил Георгий, — но я обязательно женюсь на ней, без неё мне жизнь не мила!
Новоявленному жениху стукнуло 52 года, он был старше будущего тестя. Прекрасной Надире исполнилось всего лишь 17 лет.
Режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич купался в лучах славы. На его счету к моменту встречи с Надирой Мирзаевой были: безумно популярная экранизация Дюма «Д`Артаньян и три мушкетера», «Опасные гастроли» с Владимиром Высоцким, чудесный мюзикл «Ах, водевиль, водевиль…», романтическая фантазия «Выше радуги» и ещё около десятка хороших картин.
Ещё в багаже человека, бурно прожившего активную часть жизнь, имелись две жены, дочь, неисчислимые случайные связи и тяжёлый запойный алкоголизм.
А Надира Мирзаева мечтала стать знаменитой балериной, прилежно выполняя сложные балетные па в хореографическом училище. Изящная, тонкая, с огромными глазами, доверчиво смотрящими на мир. Вся жизнь впереди! Как же сложилось так, что судьба свела юную нимфу и стареющего ловеласа?
— Да что ж такое! — режиссёр грохнул кулаком по столом, и фотографии с кинопроб полетели на пол. — До сих пор нет актрисы на роль Гайде! Я многого хочу?! Всего лишь — найти девушку, в глазах которой не горит огонь эмансипации!
— Георгий, — лицо супруги Георгия, работавшей на картине вторым режиссёром, озарилось надеждой, — а поехали в Ташкент! Восток — дело тонкое. Древние устои так просто не поколебать передовым идеям о женской независимости. Будем искать там!
Когда Надира вошла в комнату, Георгий понял, что актриса на роль Гайде в его новом фильме «Узник замка Иф» найдена. Изумительная фигура, глаза на пол-лица, нежные губы, которые хочется поцеловать.
— Дай я тебя поцелую! — не сдержался режиссёр и чмокнул девушку в щёку.
Пробы произвели на Юнгвальда-Хилькевича неизгладимое впечатление. Он пошёл провожать Надиру до остановки, зашёл с ней в ювелирный и купил колечко.
— Чтобы ты меня не забывала, на память тебе!
Режиссёр запрещал себе думать о Надире: «она на 10 лет моложе моей дочери». На следующий день состоялись и фотопробы, а после них по дороге в аэропорт режиссёр подвёз девушку до дома. Поцеловал ей руку на прощание, а она неожиданно бросилась ему на шею и разрыдалась от переполнявших её чувств.
Надира прилетела на съёмки, вспыхнул роман, и впереди их ждали 27 лет вместе до самой смерти режиссёра в 2015 году.
Юнгвальд-Хилькевич на тот момент был женат, более того, его жена, Татьяна Чернова работала вторым режиссёром на съёмках «Узника замка Иф».
Она старалась не замечать нового увлечения супруга, не афишировавшего тайную связь с Мирзаевой, а если что-то и замечала, надеялась, что это всего лишь интрижка, подобная тем, которые возникали у Георгия бессчётное количество раз.
Про первую жену Светлану Маркову Юнгвальд-Хилькевич говорил, что она была одной из самых красивых девушек русского Ташкента. Родила ему дочь Наташу, которую режиссёр обожал.
Но он ушёл к блистательной балерине Татьяне, правда, дождавшись, когда Наталья вырастет и уедет на учёбу в институт. Светлана к тому времени сделала карьеру и возглавляла актёрский отдел на Одесской киностудии.
— Моя вторая жена — красивая, умная, очень толковая, но патологически ревнивая, — рассказывал режиссёр. — Первое время я даже хранил ей верность, но потом решил, что лучше терпеть за дело, чем попусту.
После съёмок Георгий объявил Татьяне, что уходит от неё к Надире, та попыталась отравиться. Потом поехал с ней в Канаду, так как она решила обосноваться там, свёл с нужными людьми, устроил на высокооплачиваемую работу, дал денег, только после этого развёлся.
Конечно, чувствовал себя виноватым перед ней, но что делать, эта любовь давно прошла, а его сердцем завладела юная красавица.
Режиссёр признавался, что всю жизнь был одержим женщинами.
— Влюблялся в пятерых одновременно и мучился от того, что не могу выбрать. Плакал чистыми слезами, всех любил одинаково, а они меня. Я был совершенно ненасытен, их было не знаю сколько — полки. Сейчас понимаю, что прикрывался высокими чувствами, а по сути своей был банальным «ходоком».
Отсюда вытекала вторая страсть Георгия — к алкоголю.
— Я ж страдал из-за женщин, из-за того, что доставляю им боль. Алкоголь — первейший способ отключить разум и душу, он приближает к дьяволу и (уже с ним!) мы находим массу дешёвых оправданий своим мерзостям.
Пил он страшно, запойно, но до встречи с Надирой однажды всё-таки нашёл в себе силы бросить пить ради самой любимой женщины в своей жизни, а ею для Юнгвальда-Хилькевича была его мать. Конечно, живя отдельно, он скрывал от неё своё пагубное пристрастие, но как-то она стала свидетельницей его запоя. Запретила ему выпить.
— Мама, я умру! — стонал Георгий.
— Лучше умри, Юра, чем видеть тебя таким! — мать любила сына больше жизни, но произнесла эти страшные слова. И он «завязал».
Мама Георгия вообще была мудрой женщиной. Он всю жизнь ненавидел советскую власть за то, что предки его подверглись репрессиям и из-за трений с чиновниками, ограничивавшими, как он считал, свободу творчества режиссёра.
— Как-то завёлся при ней на излюбленную тему ненавистного мне «совка». «Так, Юра!» — такого стального тона от неё никогда не слышал. «Юра, если ты станешь антикоммунистом, будешь бороться, сядешь в тюрьму, пусть тебя даже убьют, я стану гордиться тобой. Нет? Значит, перестань визжать и злопыхательствовать.
Никто от тебя не требует лизать им зад — живи в своём мире. А ты брюзжишь на кухне, как домработница Нюра, и при этом нашёл с ними общий язык, работаешь, получаешь от них деньги, кормишь семью, ещё и меня! Это неприлично, Юра…»
Но мама умерла, Георгий снова запил, и бедная Надира целый год терпела непрекращающееся пьянство режиссёра. Казалось, ничего, буквально ни-че-го не способно вытащить его со дна. Но молодая супруга страстно хотела родить ребёнка, и Юнгвальд-Хилькевич вдруг понял, ради чего можно наконец протрезветь.
Режиссёр бросил пить, покрестился, обвенчался с Надирой, когда она была на пятом месяце беременности. Родилась дочь Нина.
— Господи, как я счастлив! — радовался Юнгвальд-Хилькевич. — Я получил от жизни самые чудесные подарки. Жену, мудрую, как змею, и простую, как голубица; красота её не только внешняя, она сияет изнутри, как звезда. И моё солнышко, моё утешение в старости — Ниночку.
