— Это была она! – завопила девочка и упала на пол. Извиваясь, будто змея, она никак не могла остановиться. Пятью минутами позже рабыню Титубу увели под конвоем. Жители городка плевали ей вслед. Разумеется, все поверили девочке, а не рабыне. В этом смысле Титуба была идеальная мишень.
Рыбаки Новой Англии, суровые и верующие мужчины, построили первые домишки юго-западнее полуострова Кейп-Энн еще в 1626 году. Необжитое место, где не было ничего, кроме воды и леса, постепенно начали заселять…
Городок Иерусалим (так его называли в самом начале) привечал далеко не всех. Пуритане сторонились излишне шумных персон. Им не нравились люди, которые вольно толковали Божьи заповеди. Они считали свой мирок образцовым.
С местными – с представителями индейских племен – пуритане общались крайне мало. Индейцы тоже невзлюбили новых соседей. Более того, они предъявили права на земли, которые заняли переселенцы из Европы! И им заплатили за неудобства… двадцать один фунт стерлингов.
Городок рос и развивался. Те самые богобоязненные люди, что ходили в церковь каждое воскресенье, бойко участвовали в торговле рабами. Дошло до того, что в Салеме (так стал называться город в конце концов) аукционы устраивали чаще, чем в крупном Бостоне! Вот и преподобный Сэмюэл Пэррис купил на одной из таких распродаж молоденькую рабыню Титубу.
Говорили, что она прибыла с Барбадоса. По-английски изъяснялась неплохо, а со временем освоила его в совершенстве. В доме пастора ей была отведена роль обычной домашней прислуги. А еще Титубе надлежало присматривать за девочками: маленькой дочерью Пэрриса, Элизабет, и ее кузиной Абигайль.
— Почему тебя зовут Титуба? – спрашивала Элизабет.
— Так называлось мое племя, — улыбаясь, отвечала рабыня. – Там, где я родилась, намного лучше, чем здесь. Там тепло, там чаще светит солнце.
Маленькой девочкой Титуба попала на плантацию Томпсона, но затем по какой-то причине была снова выставлена на продажу. Темноглазая, с блестящей тёмной кожей, в редкие минуты отдыха она мечтательно закрывала глаза и начинала негромко напевать мотивы своих предков. Это была странная мелодия. Волнующая и при этом отчаянно-печальная.
— Прикажите ей больше не петь! – сердито сказала миссис Пэррис своему мужу. – Мне кажется, что это колдовские напевы.
Пастор тоже был не слишком-то вежлив с Титубой. Как и многие люди его поколения, он вообще сомневался, что у рабов есть душа. Тем более, что рабыня не принимала христианскую веру. А после – к неудовольствию всей общины – вообще связалась с индейцем. Джон жил в Салеме и работал в этом городке, и время от времени оказывался возле дома пастора. Титуба выходила перемолвиться с ним несколькими словами.
Рабы на плантации нередко вступают в браки между собой. Но у пастора не было иной прислуги, кроме Титубы. Молодая женщина (как позже судачили кумушки) отдала свое сердце индейцу Джону. И даже вышла за него замуж по обычаям племен!
— У меня нет денег, чтобы выкупить тебя, — сказал как-то Джон – Титубе. – Но мы что-нибудь придумаем.
Пастор Пэррис вовсе не желал расставаться со своей собственностью. Титуба работала хорошо, словно не знала устали. Она безукоризненно, до блеска, очищала столовое серебро. Она знала сотни рецептов блюд и прекрасно убирала дом. Отпустить ее? К какому-то индейцу? Вот еще! Даже если он придет к нему с предложением, пастор запросит тройную цену…
Элизабет Пэррис, дочь пастора, отлично почувствовала перемену, которая произошла в настроениях родителя. С той поры Титуба, никогда прежде не слышавшая от нее грубого слова, постоянно сталкивалась с пренебрежительным отношением девочки. Элизабет могла не только топнуть ножкой, но и накричать на рабыню.
В ответ она просто замолчала. В прежние времена Титуба рассказывала Элизабет интересные сказки, ею же придуманные или где-то услышанные, но отныне она перестала это делать. Если маленькая мисс звала ее к себе, Титуба ссылалась на большой объем работы. Напряжение в доме Пэррисов стало очень заметным…
…Все началось с Абигайль Уильямс, кузины Элизабет. Однажды она громко закричала, когда в ее комнату вошел дядюшка. А потом стала жаловаться на головую боль. Это позволило ей избежать не только присутствия родственника, но и улизнуть от ненавистного ей вышивания и прочих домашних хлопот. С каким веселым смехом она рассказывала кузине о своей выдумке!
А потом такую же выходку позволила себе Элизабет. Когда ей приказали садиться за книги, она начала жаловаться на недомогание. И кричала так громко, словно хотела разбудить всю округу. Об этом начали шептаться: сразу две девочки ведут себя странно? С чего бы это? Уж нет ли тут происков темных сил?
На берегах Новой Англии очень серьезно относились к теме колдовства. В семнадцатом веке по подозрению в этом уже арестовывали нескольких женщин. Колония жила по европейским законам и верованиям, и все, что выходило за рамки их представлений, обязательно толковалось особым образом!
Почувствовав, что шалость удалась, Элизабет начала вести себя еще более странно. А когда ее напрямую спросили – не околдовал ли ее кто? – ответила, что знает имя виновной. Это Титуба. Рабыня, не христианка, связанная узами с индейцем – идеальная мишень.
Сразу начали говорить: она пела непонятные песни на чужом языке. Колдовала!
Собирала травы в лесу… Точно, пыталась составить зелья!
Рассказывала сказки девочке… пыталась воздействовать на нее силой чар!
Все, совершенно все было против бедной Титубы. Все обвиняли ее! Ее взяли под стражу, несмотря на мольбы и протесты. В марте 1692 года ей устроили допрoc.
Обычно рабам не давали слово в суде, но для Титубы решили сделать исключение. Она выступила и уверяла, что ни в чем не виновата. Ухмыляясь, пастор возразил: его дочь не могла солгать! И вообще, что значит слово рабыни против слова маленькой юной леди!
Никто не знает до конца, каким образом от Титубы добились признаний. Но несколько дней спустя, усталая и очень сильно похудевшая, она повторяла за судьей:
— пекла «ведьмин пирог»
— пыталась околдовать мисс Элизабет
— рассказывала о колдовстве мисс Элизабет
— разговаривала с демонами
Публика была довольна и поздравляла друг друга с таким удачным решением вопроса. Конечно, эта рабыня прибыла с Барбадоса! Там бог весть какие практикуются вещи! Предрассудки белых господ были слишком велики…
А девочки уже называли другие имена. И вскоре в комнату, где держали запертой Титубу, привели еще двух испуганных женщин. Они все повторяли одно: не виновны! Но их никто не хотел слушать.
Так закрутилось дело Салемских ведьм. Титуба надеялась на спасение, но ее ожидал удар в спину: индеец Джон, которого она считала своим мужем, дал показания против нее. Маленькая мисс Элизабет рассказывала, что участвовала с Титубой в каком-то ритуале в лесу.
— Мы просто гуляли, и я показывала ей на растения и называла их имена, — грустно отозвалась рабыня.
Она поняла, что ей не спастись. И в каком-то отчаянном порыве решила: пусть! Пусть и другие поплатятся за то, что этот мир настолько жесток. Когда (уже в Бостоне!) Титубу начали снова опрашивать, она с вызовом призналась, что делала все, что ей приписывают. И даже больше. А еще она знает множество людей, которые помогали ей или сами участвовали в колдовстве. Демонически хохоча, перечисляла имена женщин из порядочных семей, девушек из числа самых хорошеньких в Салеме…
Мишень стала обвинительницей!
«Титуба рассказывала о поездках в разные места, в которые она ездила якобы на палках. Титуба призналась, что Сара Осборн обладала существом с головой женщины, двумя ногами и крыльями. Из-за ее сбивчивых речей точки зрения на колдовство расходились, ее признания сбивали людей с толку».
Чернокожая рабыня пастора провела в заточении тринадцать месяцев. Содержали ее очень плохо, ведь в те времена за это требовалось платить! Но пастор Сэмюэл Пэррис не пошевелил пальцем, чтобы улучшить условия для Титубы. Позже говорили, что он заставил ее дать признательные показания, чтобы обелить свою дочь.
История Титубы теряется после 1693 года. В апреле ее продали Сэмюэлю Конклину, и рабыня уехала из Салема. Она вовремя покинула город – там только начиналось «салемское безумие», когда арестовывали множество людей, включая совсем маленьких детей. Некоторые из них были приговорены.
Позже стало очевидным, что все произошедшее – не более, чем результат разыгравшегося воображения горожан. Из-за Элизабет Пэррис и ее кузины Абигайль погибли около 20 человек. Девочки никогда не раскаивались в том, что сделали. Известно, что в 1710 году Элизабет вышла за торговца Бенджамина Барона и стала матерью четверых детей. Элизабет пережила мужа на шесть лет, скончавшись 21 марта 1760 года в почтенном возрасте…
