Савва Морозов в особом представлении не нуждается: на рубеже XIX-XX веков это был один из известнейших людей в России, ну а в рамках истории – легендарная личность.
Миллионер из знаменитой купеческой династии был известным меценатом, покровителем талантливых соотечественников, одним из создателей Московского художественного театра, а еще – спонсором революционеров.
Внезапная гибель купца в самом расцвете лет потрясла Россию, и официальная версия «самоубийство» до сих пор ставится под сомнение. Так что же произошло роковой ночью в Каннах?
Роковая женщина
Выходец из богатейшей семьи, получивший прекрасное образование, защитивший диссертацию в Кембридже и имевший опыт работы в Англии, молодой предприниматель уверенно принял эстафету ушедшего на покой отца – мануфактуру «Саввы Морозова сын и Ко» и другие, говоря современным языком, бизнес-проекты.
Морозов имел огромный вес в деловых кругах и занимал большие посты в самых разных обществах, имел государственные награды, был уважаем правительством. Он умело приумножал свои капиталы, но прежде всего он вызывал уважение за свои благотворительные и меценатские заслуги.
Морозов строил больницы и школы для бедных, он сыграл большую роль в создании и становлении Московского художественного театра, взяв на себя его финансирование, и был дружен со Станиславским.
Промышленник удивительно внимательно относился к своим работникам, назначал дополнительные выплаты и тщательно следил, чтобы руководители на местах не нарушали их прав. Требовал больше свобод для представителей рабочего класса.
Увы, именно увлечение театром и переживание за простых людей положили начало этой печальной истории. В Московском художественном театре женатый купец Морозов встретил актрису Марию Желябужскую, которая зрителям и окружению была известна под псевдонимом Мария Андреева.
Он увидел её в спектакле и был потрясен. Красотка настолько вскружила ему голову, что купец влюбился без памяти. Она стала его любовницей. Однако со стороны Андреевой это был сугубо меркантильный интерес, и все вокруг это понимали, кроме самого Морозова, ослепленного её обаянием и своей любовью.
Между тем, согласно данным историков, любовница даже не скрывала того, что лишь позволяет ему себя любить, и называла Савву Морозова «редкой букашкой, которую можно приколоть в свою коллекцию булавкой».
Андреева, хотя и имела дворянские корни, была революционеркой и состояла в РСДРП. Вступив в связь с богатейшим человеком России, женщина стала активно вытягивать из него деньги. Часть – на свои прихоти, часть – на нужды товарищей по партии. Морозов увлекся идеями большевиков и начал активно им помогать.
Он финансировал большевистские СМИ, в том числе знаменитую революционную «Искру», выделяя ей, по воспоминаниям Горького, по 24 тысячи рублей в год (огромная по тем временам сумма). Он прятал большевистских лидеров от полиции, устраивая на свои фабрики под вымышленными именами (так, например, он нанял на работу революционера Баумана).
Кстати, о Максиме Горьком. Именно Андреева познакомила Савву Морозова с «Буревестником революции». Предприниматель и литератор стали близко дружить. А потом купец узнал, что его возлюбленная состоит с Горьким в интимных отношениях.
Это было для него ударом в спину и первым шагом к отрезвлению. У Морозова возникли сомнения не только в искренности былых чувств к нему со стороны Марии, но и в правильности выбранного политического пути.
Расстрел демонстрации в 1905 году показал купцу, какие последствия могут наступить, если Россия войдет в кроваво-революционный период.
К тому же, мать Морозова, знаменитая миллионерша, была недовольна его сближением с большевиками и решила отстранить сына от дел – мол, как бы все нажитые капиталы на нужды революции не спустил. Впрочем, к тому моменту он уже потратил на Марию и ее соратников огромные суммы.
Трагедия в Каннах
Морозов разочаровался в своих идеалах и оказался на распутье. Он перестал финансировать как неверную любовницу, так и ее товарищей по партии. Купец впал в депрессию, и близкие стали серьёзно опасаться за его здоровье.
И тогда врачи порекомендовали Морозову для улучшения душевного самочувствия поехать в Канны, а близкие эту идею поддержали: мол подальше от Андреевой и большевиков вообще. В Европу предприниматель отправила со своим доктором и с официальной женой Зинаидой.
Майским вечером 1905 года в номере каннского отеля «Роял», где остановился Савва Морозов, раздался выстрел. Вбежав в номер, супруга купца обнаружила его лежащим с простреленной грудью. Окно было распахнуто, она подошла проему и увидела убегавшего от здания гостиницы человека.
Рядом с телом Саввы Тимофеевича лежала записка: «Прошу в моей смерти никого не винить». Жена купца не узнала почерк мужа, но этот факт она почему-то не озвучила полиции.
Официальной версией смерти Саввы Морозова было названо самоубийство. Его тело доставили в Москву, и с большим трудом родне удалось получить разрешение на то, чтобы его похоронили рядом со знаменитыми предками на Рогожском кладбище.
По христианским законам самоубийц хоронят отдельно, потому что суицид – страшный грех, однако в его случае сделали исключение – мол, он лишил себя жизни в состоянии помутненного рассудка, аффекта (в таких ситуациях самоубийство грехом не считается).
Версии и загадки
Историки до сих пор считают версию о самоубийстве Саввы Морозова слабой, хотя и удобной большевикам. Более убедительными считаются две гипотезы – убийство и инсценировка смерти.
Согласно первой версии, Морозова убил революционер Леонид Красин (руководитель РСДРП), а точнее, кто-то по его заданию. Понятно, что, прекратив снабжать большевиков деньгами, Морозов вызвал у них, мягко говоря, недовольство.
И, по некоторым данным, незадолго до трагедии Красин как раз лично приезжал к предпринимателю в Канны, чтобы попросить денег на нужды партии, однако тот ему снова отказал.
К этому стоит добавить и тот факт, что за три года до смерти (а по другим данным – незадолго до смерти) предприниматель застраховал свою жизнь на 100 рублей золотом, причем «на предъявителя», вручив чек не супруге, не близким родственникам, а любовнице Андреевой.
Как только Морозов «покончил с собой» (возьмем этот факт в кавычки), она обналичила чек и больше половины из этих денег предала своим соратникам-революционерам. 100 рублей в пересчёте на современные деньги – 3 миллиона долларов. Ради такой суммы вполне можно было бы организовать убийство.
Предсмертная записка, написанная не Морозовым (вдова его призналась в этом уже позже); убегающий от дома человек; руки покойного, аккуратно сложенные на груди – все это явно указывает на то, что никакого самоубийства не было.
Кстати, сами большевики официально признавали, что Морозова могли убить, правда, Максим Горький заявлял, что это сделали черносотенцы.
Между тем расследованием этого дела ни французская полиция, ни русская заниматься не стали. Всех устроила версия о суициде. Между тем, как вспоминали близкие Морозова, на похоронах Московский губернатор подошёл к вдове мецената и прямо так и сказал: «Не верю я в самоубийство».
Согласно второй гипотезе, отличающейся от официальной версии, Морозов по какой-то причине инсценировал свою смерть.
В пользу этой версии говорит то, что фотографий с места происшествия полиция не делала (впрочем, для французских правоохранительные органов это была обычная практика), а пуля, якобы извлеченная из тела российского предпринимателя, по калибру не совпадала с револьвером, который нашли возле него в ту ночь.
Тело Саввы Морозова привезли в Россию в закрытом гробу, вскрытия никто не проводил ни в Каннах, ни в Москве. А люди, которые на похоронах несли гроб Морозова, утверждали, что он был неестественно легкий.
Известно, что у Саввы Морозова был троюродный брат Фома, как две капли воды на него похожий. Близкие предпринимателя утверждали, что этот родственник присутствовал на похоронах, хотя по документам проходило, что он умер в 1903 году.
Те, кто верит в версию об инсценировке, предполагают, что под видом Фомы на похороны самого себя мог явиться сам купец-меценат. Также имелась информация, что после «самоубийства» мецената свои заграничные счета Савва Тимофеевич завещал именно некоему Фоме Морозову, который благополучно их и получил.
Среди потомков купца и даже среди рабочих его предприятий также ходили слухи, что Савва Морозов не умер, а живет под чужим именем и с чужими документами. В то же время рабочие Никольской мануфактуры после гибели Морозова скинулись деньгами и заказали в его честь икону святого Саввы Стратилата, которая была передана одной из церквей в Орехове-Зуеве.
Её сопроводили подписью, что икона сооружена рабочими, которые благодарны Савве Тимофеевичу за заботу о них и будут вечно помнить «безвременно скончавшегося». Но слухи о том, что хозяин жив, все равно не утихали.
Интересно, что нижегородские газеты (с этим городом Морозова многое связывало) почему-то не давали некролог о его смерти, хотя в те времена это было обязательным.
