«Она, хоть и красива, но слишком юна, — ворчал банкир. — Сто дукатов, не больше». Диана представила себе сто золотых монет, и ее сердце забилось, как птичка в клетке.
Работая по ночам на жутких улицах Рима, регулярно попадая в смертельно опасные переделки, и с каждым днем теряя остатки человеческого достоинства, Диана и мечтать не могла о таких деньгах. Да, ей придется навсегда попрощаться с дочкой, но зато у той появится хоть какой-то шанс в жизни.
Шанс не стать той, кем стала ее мать.
-Прибавить бы надо, сеньор, — заискивающе улыбнулась Диана. — Сами видите, девчонка стоящая.
-Ни монеты не прибавлю, — упрямо наклонил голову банкир.
По голосу дельца Диана поняла: торговаться бесполезно. Схватив кожаный мешочек со звонкими монетами, она быстро расцеловала дочь в щеки и, поклонившись покупателю, убежала прочь…
3 августа 1486 года в Папской области Рима родилась девочка, которой суждено было прославиться на всю Европу. Матерью малышки была Диана де Пьетро Коньяти, простая женщина, вынужденная зарабатывать на жизнь продажей того, чем щедро наделила ее природа.
Кто был отцом девочки доподлинно неизвестно: гораздо позднее историки предположили, что Диана забеременела от пожилого аристократа Париса де Грасси, бывшего церемониймейстера римского папы Юлия II. Разумеется, де Грасси и не подумал признать ребенка.
Диана, ежедневно окунавшаяся в самую бездну людских пороков, назвала дочь максимально помпезно — Империя. При этом, мать отнюдь не рассчитывала, что жизнь дочери будет соответствовать ее богатому и красивому имени. Диана прекрасно понимала, что в погрязшем в лицемерии и бесстыдстве Риме для Империи есть только один путь, дающий надежный кусок хлеба — тот, по которому шла ее мать.
В XV веке придворные римского папы стали нанимать особо красивых женщин для сопровождения на различных церемониях. Большинство мужчин из окружения понтифика являлись священнослужителями, и официально они не могли вступать в брак, однако, отказываться от общения с прекрасным полом никто не собирался, даже сам папа.
Требования к дамам были исключительно высоки: они должны были быть красивыми, обаятельными, достаточно образованными и умными. Кроме того, они должны были знать правила придворного этикета.
Так в Риме возник новый привилегированный класс «общественных» женщин — куртизанки. Вскоре это явление распространилось почти по всей христианской Европе. В отличие от своих «коллег» с улицы, куртизанки обыкновенно имели одного постоянного покровителя, но, при этом, конечно, заводили отношения и с другими мужчинами.
Доходы куртизанок не шли ни в какое сравнение с доходами «бабочек», подобных Диане де Пьетро Коньяти. За один «выход» куртизанка получала столько, сколько Диане удавалось заработать за месяц тяжелого труда. Кроме того, великосветские «бабочки» находились в относительной безопасности: нарваться на жестокого безумца в высшем свете было все же меньше шансов, чем на пропахших грехом улицах Рима.
Разумеется, Диана, как и все ее товарки, мечтала стать куртизанкой, но внешность, возраст и весьма небогатая эрудиция не позволяли ей рассчитывать на то, чтобы прорваться в высшее общество. И тогда женщина решила сделать куртизанкой свою дочь.
Благо, данные Империи были гораздо выше средних. Уже в возрасте двенадцати лет девочка считалась настоящей красавицей. Мать смогла нанять дочке учителя — молодого священнослужителя, согласившегося брать в качестве платы не звонкие монеты, а дары Венеры, коих у Дианы было в избытке.
К тринадцати годам Империя Коньяти обладала приличными знаниями в различных науках, была начитанной и эрудированной юной особой.
Диана, поняв, что ее дочь вполне готова к новой жизни, начала подыскивать человека, который мог выложить за Империю приличные деньги. И покупатель вскоре нашелся.
Банкир Агостино Киджи считался самым богатым человеком не только Италии, но и всей Европы. Киджи кредитовал римского папу Юлия II, ссуживал деньги семействам Борджиа и Медичи. Финансист был известным покровителем искусств, его деньги помогали творить художнику Рафаэлю и архитектору Бальдассаре Перуцци.
Выходец из семьи сиенских купцов, Киджи заработал капитал, установив монополию на продажу квасцов калия — сульфатных солей, широко использовавшихся при изготовлении и окрашивании тканей.
35-летний Агостино вместе со своим отцом и его другом Франческо Томмази основал в Риме один из крупнейших в Европе банков — Банк Киджи.
Бальдассаре Перуцци построил для своего покровителя шедевральный дворец — виллу Фарнезина. Большую часть времени Агостино проводил на своей вилле в компании художников, банкиров и куртизанок.
По просьбе Дианы де Пьетро Коньяти одна из женщин, посещавших виллу Агостино, рассказала банкиру об Империи. Тот был весьма впечатлен описанием многочисленных достоинств девушки и немедленно пригласил сеньору Диану с дочерью в гости.
Вопреки своей репутации покровителя искусств, на практике Агостино был человеком весьма прижимистым. После долгого торга с Дианой, сошлись на сумме в 100 золотых дукатов.
Получив деньги, сеньора де Пьетро Коньяти отбыла восвояси, а ее дочь осталась на вилле.
Так началась жизнь Империи в качестве куртизанки. Агостино обеспечил своей «воспитаннице» воистину королевский уровень жизни: у нее был шикарный дворец в Риме, великолепная загородная вилла, собственный штат слуг.
С учетом того, что в свое время Киджи не желал заплатить матери Империи больше 100 дукатов, можно сделать вывод, что банкир по-настоящему влюбился в свою юную protege.
В 1500 году 14-летняя Империя родила Агостино дочь, которую назвали Лукрецией. Куртизанка с дочерью часто приезжала к своему покровителю на виллу Фарнезина, подолгу гостила у него. Что, впрочем, не мешало Империи добывать дополнительные средства, общаясь и с другими мужчинами.
Как и положено куртизанке, девушка много времени проводила, сидя у открытого окна в своем римском дворце. Под окном собирались толпы прохожих, желавших полюбоваться столь очаровательным созданием. Вскоре красота, обаяние и ум Империи Коньяти стали известны всей Европе.
За красавицей ухаживали почти все придворные папского двора, однако, Империя отличалась большой требовательностью к потенциальным «покупателям»: ее привлекали не только богатые, знатные и влиятельные, но и талантливые люди. Так фаворитом Империи стал великий художник Рафаэль, которому куртизанка трижды позировала в качестве натурщицы.
Над своим порогом остроумная Империя разместила надпись, приглашавшую входить только тех, кто способен подарить ей не только деньги, но и хорошее настроение. В Риме Коньяти была настолько популярна, что в народе начала гулять поговорка:
«Марс дал нам Римскую империю, а Венера — Империю Коньяти».
В 1512 году Империи Коньяти исполнилось 26 лет. За спиной было много лет роскошной жизни, бесконечной череды фаворитов, общения с сильными мира сего и с великими талантами своего времени. Империя родила прелестную дочку, много попутешествовала по Европе. Но, как выяснилось, она никогда не знала настоящей любви. И вот эта любовь пришла к ней.
Империя безнадежно влюбилась в одного из «покупателей» — некоего аристократа Анджело дель Буфало. Однако, в планы Анджело не входила женитьба на куртизанке, и он предпочел бесследно исчезнуть из жизни женщины.
13 августа 1512 года Империя Коньяти подготовила завещание и выпила яд. Обнаружившие умирающую женщину служанки сообщили о трагедии Агостино Киджи. Банкир отправил к Империи лучших врачей Рима — но было уже поздно.
После пышных похорон, оплаченных Агостино, было вскрыто завещание куртизанки. Все свое состояние Империя завещала дочери Лукреции. Опекуном и исполнителем завещания она назначила Агостино Киджи.
Но была в завещании и еще одна строчка. Своей матери, пожилой «бабочке» Диане с улиц Рима, Империя Коньяти завещала … 100 золотых дукатов. В 1521 году Диана пыталась судиться с повзрослевшей внучкой за наследство дочери, но проиграла.
Так сложилась судьба молодой женщины, жизнь которой прошла в невероятной роскоши, но, судя по ее посмертному «дару» матери, цена этой роскоши была убийственной.
