Ткань ее платья затрещала и порвалась. «Оккупантка! — брызжа слюной, закричал ей в лицо молодой чех, — Эй, люди, давайте устроим ей путь позора!».
Толпа, в которой были старушки, солидного вида мужчины в костюмах, студенты, с удовольствием подхватила эту средневековую «инициативу»…
Валя влюбилась в него с первого взгляда. Йозеф Белас, молодой чехословацкий коммунист, прибывший в Москву учиться в Военно-политической академии им. Ленина, был не только красавцем, но и невероятно добрым, благородным и обходительным человеком.
Йозеф красиво ухаживал, приглашал Валентину в кино, дарил ей цветы, читал стихи чешских поэтов.
«Как красиво звучит чешский язык!», — говорила Валя, когда они гуляли по поразительно красивой ночной Москве.
Йозеф был рад, что Валентине так нравится культура его страны: молодой человек уже выстроил в голове план: жениться на этой милой девушке и увезти ее к себе на родину.
План Йозефа сработал: Валентина ответила согласием на предложение Беласа о браке.
Свадьба была скромная, студенческая. Через год Валентина родила супругу сына.
В 1953 году Йозеф окончил Военно-политическую академию и устроился на работу в Главное политическое управление Советской армии. В Управлении Белас проработал несколько лет, после чего поехал строить карьеру на родину, в Чехословакию.
Валентина, у которой к тому времени было уже двое сыновей, выехала из СССР вместе с мужем.
В звании полковника Йозеф Белас был назначен руководителем политдепартамента Высшей авиационной школы в Кошице.
Семья Белас жила вполне благополучно. Йозеф ходил на работу, Валентина была домохозяйкой, мальчики учились в школе.
Все изменилось в 1968 году, когда первым секретарем ЦК Компартии Чехословакии был избран Александр Дубчек.
Дубчек начал проводить политику либерализации, децентрализации власти, расширения прав и свобод граждан. Однако на практике эта политика привела к всплеску националистических настроений, а также к резкому росту ненависти к коммунистам — как к советским, так и к чехословацким.
По всей стране прошли манифестации, переросшие в беспорядки. На улицах зазвучали антисоветские лозунги, принимавшие все более радикальные формы.
На Вацлавской площади в Праге манифестанты скандировали:
*
Радикализация «протестов» стремительно росла. Вскоре в Праге, Братиславе, Брно участники беспорядков стали нападать на коммунистов, на советских граждан и тех, которых протестующие считали таковыми.
ЦК КПСС требовало от Дубчека решительных мер по прекращению антикоммунистических выступлений на улицах чехословацких городов. Однако к тому моменту ЦК КПЧ утратило контроль над ситуацией, у бунтовщиков появились лидеры — радикалы-националисты.
На улице ежедневно происходили сотни «эксцессов», заставляющих кровь холодеть и которые вполне можно было сравнить со Средневековьем.
В таких условиях страны Варшавского договора и приняли решение о вводе ограниченного контингента войск в Чехословакию.
21 августа 1968 года войска пересекли границу страны, что нанесло колоссальный ущерб репутации Советского Союза и коммунизма в целом. При этом, о том, что творили «протестующие» в Чехословакии западная пресса предпочитала не писать.
Голоса против ввода войск ОВД в Чехословакию раздавались и в СССР. Например, поэт-фронтовик Александр Твардовский, автор бессмертного «Василия Теркина», в негодовании писал:
Что делать нам с тобой, моя присяга,
Где взять слова, чтоб рассказать о том,
Как в сорок пятом нас встречала Прага
И как встречала в шестьдесят восьмом…
Однако главный редактор «Нового мира» проживал в спокойной Москве, и, в отличие Валентины Белас и тысяч других советских граждан в Чехословакии, не видел, что творилось в этой стране.
23 августа 1968 года в центре Кошице появились плакаты, на которых были перечислены фамилии и адреса так называемых «сторонников оккупации». Предполагалось, что бунтовщики «разберутся» с этими людьми.
В тот день 48-летняя Валентина Белас шла с рынка с сыновьями, которых она встретила из школы. На стене Валентина увидела картонный плакат с именем своего мужа Йозефа Беласа, а также с домашним адресом семьи. «Навестим коммуняк поскорее!» — призывала надпись, под которой был нарисован кровавый топор.
Валентина, думая, что никто не видит, стала снимать плакат, и тут же ее окружили «протестующие». Женщина просила отпустить ее, но это привело к обратному эффекту — бунтовщики поняли, что перед ними — русская. После этого ярость накрыла толпу.
Несколько молодых человек сорвали с Валентины одежду и, как в Средние века, погнали ее по улицам Кошице. Вслед за женщиной двигалась огромная толпа.
Сходство со Средневековьем усиливалось тем, что «протестующие» кричали «Hanba!», что означает «Позор!».
Однако как ни надрывались бунтовщики, это был не позор Валентины: такого позора Кошице, Словакия и Чехия не знали давно.
Озлобленные мужчины с пеной у рта кричали что-то в уши Валентине. Женщины бросали в «коммунистку» камнями, кто-то плеснул на нее красной краской.
Сыновья Валентины следовали за толпой поодаль, плакали и просили людей не трогать маму.
Зачинщиком самосуда был молодой чех Войтех Пастор. После того, как Валентину прогнали через центр Кошице, Войцех предложил положить ее под трамвай. К счастью, толпа, несмотря на всю ее озлобленность, эту «идею» не поддержала.
Оказавшаяся в тяжелейшей ситуации Валентина, насколько могла, сохраняла спокойствие. Женщина обращалась к толпе на ломанном чешском, призывала к порядку и милосердию.
Толпа следовала по улицам Кошице. Жители города выглядывали из окон. Кто-то кричал «протестующим» слова поддержки, но было немало таких, что требовали прекратить Средневековый позор.
В конце концов, нашлись люди, которые отбили Валентину у линчевателей.
Некий Томаш, владелец торговой лавки, привел Белас к себе домой и дал ей платье и туфли своей жены. Валентина плакала и благодарила добросердечного горожанина.
Наконец, войска ОВД победили «Пражскую весну» и порядок в Чехословакии начал восстанавливаться. Участники Кошицкого «Пути позора» были арестованы. Среди задержанных был и главный виновник — Войцех Пастор.
В ходе допроса Пастор объяснил свое поведение:
«Она сама была причиной того, что с ней произошло. А уж когда она заговорила по-русски, понимаете? Она была русской, и из-за этого с ней поступили так сурово».
Суд города Кошице дал четверым «протестующим» реальные тюремные сроки. Пастор получил больше других — двенадцать лет. Однако освободился погромщик раньше назначенного срока — в 1976 году, по амнистии.
Сразу после этого Пастор эмигрировал на Запад, где начал давать интервью о том, как жестоко с ним обращались в «коммунистической» тюрьме.
Для Йозефа Беласа произошедшее с его женой стало трагедией всей жизни. Мужчина стал часто болеть и в 1974 году скончался от остановки сердца. Ему было 54 года.
Валентина после смерти мужа редко выходила из дома и наотрез отказывалась давать интервью журналистам. Лишь в конце 80-х женщина согласилась немного поговорить со студентом пражского факультета кино и телевидения Феро Феничем, решившем снять об этом средневековом случае документальный фильм. Фенич вспоминал:
«Я нашел ее весьма необычным способом: мне пришлось подкупить почтальоншу на ее старом адресе. Эта женщина говорила со мной через дверь. Она боялась. Она сказала, что боялась за жизнь своих сыновей. Из-за этого и сорвала плакат с адресом».
Валентина защищала своих детей, и из-за этого жители Кошице устроили ей настоящий средневековый позор.
Впрочем, это был не позор Валентины Белас, это был позор тех, кто так поступил с ней, несмываемый позор чехословацкой земли.
Валентина Белас (Беласова) скончалась в 2005 году в возрасте 83 лет. Похоронили женщину на Братиславском кладбище рядом с ее мужем генералом Йозефом Беласом.