Зима 1904 года выдалась морозной, ветреной и затяжной. К февралю снег потемнел и осел, а длинные подмосковные ночи казались бесконечными. В окнах большого островерхого, выстроенного в русском стиле дома теплился свет.
Место, где поселился художник Верещагин с женой и детьми назвали «нехорошим»: за Даниловской слободой в часто шалили лихие люди — грабили, раздевали, а то и убивали. Но Василий Васильевич, которого отговаривали от строительства дома в гиблом месте, резонно отвечал: «Я и не такие страхи в жизни видал!»
Ему нравилось, что дом стоит на высоком холме, с которого видна панорама города, а внизу течет Москва-река. Свою усадьбу Верещагин выстроил как крепость. За высоким забором бегали сторожевые псы на проволоке.
Василий Васильевич за воротами дома не расставался с револьвером, а заряженный «смит-вессон» лежал всегда на туалетном столике в спальне. Он обустраивался здесь на долгие годы. Жена сетовала: «Дети подрастут. Как отсюда их в гимназию возить?! Не на экипажах же? «
Василий отвечал неторопливо: «Лида, учебные заведения часто плодят дураков. Для того чтобы поумнеть, надо читать». Дети пока учились на дому.
Географию и историю отец оставил за собой — уроки его были очень оригинальны: они состояли из интересных и поучительных рассказов о тех странах, где он путешествовал, подробно излагал историю и быт народов, иллюстрировал многочисленными фотографиями и нередко возил детей в московские музеи.
Верещагин основательно обзаводился хозяйством: на участке сажали картошку, в коровнике стояла буренка, а в стойле лошадь Серко, кур держали тоже своих.
Зимой хозяин работал в бревенчатой пристройке с огромным, во всю стену окном, летом — в дощатой мастерской. Семейная жизнь радовала стареющего художника: комнаты были наполнены детскими возгласами, на кухне готовилось жаркое, из гостиной доносились звуки рояля — играла любимая жена. Но скоро всему этому придет конец.
…Отец будущего художника, богатый помещик, череповецкий предводитель дворянства, Василий Васильевич Верещагин, был характером крут. В браке с Анной Николаевной у него родилось одиннадцать детей, из которых четверо умерли в младенчестве.
Его сыновья Николай, Василий, Сергей и Александр были определены в военно-учебные заведения. Приезжая в Петербург отец вел сыновей в церковь и выстраивал их там по старшинству, по ранжиру, чтоб никто и пикнуть не смел. Глядя на это товарищи Васи из Морского корпуса хихикали: «Во дает!»
Вася, упорный мальчишка-кадет стоически сносил тычки и смешки товарищей, стремясь быть первым в учении. Потом был триумф на выпускных экзаменах Петербургского Морского кадетского корпуса и переполошившая родню отставка. Сущим мучением была морская болезнь Васи, преследовавшая его, из-за которой он не смог продолжать карьеру морского офицера… Тогда он решил стать художником.
Затем была учеба в Академии художеств, путешествие на Кавказ и в Среднюю Азию с генерал-губернатором только что завоеванного края фон Кауфманом — тому понадобился толковый рисовальщик. Потом русско-турецкая война. Неудачный первый, унизивший его, почти двадцатилетний брак с немкой Элизабет Фишер, которую он оставил из-за ее измены.
…Давно прошла молодость, и борода его бела как снег. Сейчас ему шестьдесят один год, на его плечах дом на высоком берегу Москва-реки между подмосковными деревнями Нижние Котлы и Новинки, жена с родней и трое детей. Их надо поднимать и учить, а это стоит немалых денег.
Но все уже решено. Завтра он покинет дом и семью. Для знаменитого художника-баталиста просто неприлично оставаться наблюдателем в стороне от японской войны. Но прежней легкости, веселой готовности к приключениям нет и в помине: на душу навалилась такая тоска, что хотелось выть.
Василий Верещагин сложил в стол бумаги и спрятал в папку завещание: «Все свое имущество, в чем бы оно не заключалось, оставляю своим трем детям. Их матери предоставляется пожизненное право управлять и распоряжаться всем наследством…»
Потом подумал и сделал приписку: чтобы не произошло, его первая жена будет получать тысячу рублей в год.
Надо заканчивать с делами и ложиться спать. Завтра — трудный день. Подул северный ветер, на крыше дома заскрипел флюгер, и супруга Лидия Васильевна зябко повела плечами: несмотря на протопленные вечером печи, к ночи в доме становилось холодно. А может это нервы?
Лидия укуталась в пуховую шаль. Ее мать, Пелагея Михайловна, видя терзания дочери, шепотом сказала:
— Эх Лидушка! Вышла ты замуж за безбожника! Человек он вспыльчивый, да неуживчивый, гордец каких поискать! И на четверть века тебя старше. Предупреждала я тебя.
— Мама, перестаньте!
— Как жить, если с ним, не дай Бог что случится?
Лидия Васильевна через силу улыбнулась и примирительно погладила мать по плечу:
— Все будет хорошо!
Шестнадцать лет назад ее полюбил искренний, честный человек, но совершенно необузданный человек. Темноволосая красавица Лида Андреевская работала аккомпаниатором в Америке на выставке Верещагина в Америке, где они и познакомились. К моменту их встречи он был мировой знаменитостью и героем двух войн, Георгиевским кавалером, любимым героем русских газет.
А она — никто, милая девочка, начинающая пианистка, дочь бедного чиновника. Можно ли было не ответить на его чувство?
Он окружил ее таким вниманием и заботой. Необычайно остроумный, прекрасный рассказчик, щедрый и талантливый…
На момент заключения брака Лида была ровно в два раза моложе его: художнику исполнилось 46, Андреевской — 23. Несмотря на разницу в возрасте, второй брак Верещагина был счастливым.
Верещагин очень любил жену, писал ей чуть ли не ежедневно из каждой поездки. В браке со своей второй супругой Лидией Андреевской у Василия Верещагина родилось четверо детей и кроме них в семье воспитывался младший брат Лидии — Павел.
Первый ребенок родился у Верещагина, когда ему было сорок восемь лет. Но к великому горю супругов, старшая дочь Лида, 1890 года рождения, умерла в шесть лет, заразившись туберкулезом от няни. Супруги Верещагины жили уединенно в большом доме, где ничто не нарушало их покоя. Любили друг друга, воспитывали детей.
А завтра Василий уедет на войну. Лида себя успокаивала — там есть кому о нем позаботиться: новый главнокомандующий, генерал Куропаткин — старый знакомый Верещагина по русско-турецкой войне.
На его глазах Куропаткин был ранен, и Василий перевязывал его, тогда еще совсем молодого… Генерал памятлив и добр, он за Василием приглядит.
Лида вздохнула. Легко ли жить молодой женщине, вышедшей замуж за икону, кумира прогрессистов и левых газет? Каждая выставка Верещагина становилась событием, на нее ломились толпы любопытных, снося на своем пути двери и контролеров. Он назначал очень скромные цены за вход, говорил, что ему важна простая публика.
Каждую выставку сопровождал скандал: Александр II оскорбился, увидев «Дорогу пленных», венский кардинал разгневался на «Святое семейство» и «Воскресение Христово», английская публика возмутилась из-за «Расстрела из пушек в Британской Индии». И это увеличивало популярность Верещагина.
Но и обманывали Василия многие. Американский делец взял у него большую картину и оставил у себя. Вернуть картину не смог и благоволивший к Верещагину президент США.
Лидия думала: «Если бы не его норов и гонор, нежелание продавать картины поодиночке, взвинчивать через посредников цены на аукционах, мы бы давно были богаты и он никуда бы не поехал…
А впрочем, все это вздор: он поехал на войну бы и в том случае, если бы у нас был миллион. Ему нужна опасность, нужен новый толчок…»
Муж вошел в комнату, Лида прикрутила фитиль керосиновой лампы, и окна в доме погасли: пора спать. Лишь на втором этаже, в комнате тещи, светился огонек: Пелагея Михайловна молилась о благополучном возвращении непутевого зятя.
Назавтра в усадьбе за Серпуховской заставой проснулись рано. Напившись чаю и позавтракав, Верещагин попрощался с каждым из своих слуг, а потом позвал детей. Лида осталась в своей комнате: боялась разрыдаться. Сын и старшая дочь сели на ручки отцовского кресла, а младшая забралась к отцу на колени. Василий Васильевич обнял детей.
«Он говорил нам, что уезжает надолго, что не знает, когда вернется, и просил, чтобы мы любили и слушались маму, любили друг друга, не ссорились, хорошо учились, были бы честными и всегда говорили только правду.
Потом отец крепко обнял и поцеловал каждого из нас, встал, отвел нас в столовую и, сказав, чтобы мы пили свой утренний чай, вышел в переднюю, быстро оделся, и мы слышали, как хлопнула дверь парадного входа…» — вспоминал сын Верещагина.
Но через несколько минут Василий Васильевич вернулся. Дети вскочили с мест, но отец замахал на них руками. В его глазах блестели слезы.
Он постоял на пороге, посмотрел на детей, после чего резко повернулся и вышел. Старая кухарка покачала сокрушенно головой и громким шепотом сказала: «Вернулся! Ох, не хорошо это! Не быть добру!»
После отъезда Верещагина время тянулось медленно. Синий февральский снег сменился рыхлым мартовским. Лидия Васильевна ходила сама не своя, оживляясь только тогда, когда получала письмо от мужа.
30 марта 1904 года Верещагин отправил из Порт-Артура письмо жене, оказавшееся последним. «…Сейчас, — писал он, — еду на адмиральский корабль «Петропавловск», с которого вот уже три ночи ездил на сторожевое судно встречать брандер, но без успеха.
Хочу поехать и сегодня. Вчера выходили в море, но неприятеля не видели. Я подбиваю Макарова пойти подальше, но не знаю, согласится ли. Сила выходит большая: 5 броненосцев, крейсер, миноносцы… Поцелуй деток покрепче и всем поклонись… Прощай, голубок, будьте здоровы, не забывайте вашего любящего вас душою папы…»
Все произошло 31 марта 1904 года в 09:39 утра. Смерть свою он встретит, как солдат, на борту броненосца «Петропавловск» в Желтом море. Василий Верещагин погиб вместе с адмиралом Степаном Макаровым 31 марта 1904 года, находясь на борту флагмана, налетевшего на японские мины.
Лида после этого известия почернела от горя. Но надо было жить дальше. Денег в семье не было и она нашла выход: деревянный дом за Серпуховской заставой продали под снос — хозяину кирпичной фабрики Beберу приглянулись аршинные бревна.
Прислугу рассчитали, Лидия с матерью и детьми переехали в гостиницу. Вдова начала готовить посмертный аукцион картин Верещагина — по всем подсчетам, он должен был принести миллион, а то и два.
Но она сделала то, за что ее потом поедом ела вся родня, да и сама Лидия не могла себе этого простить. Она продала всю коллекцию правительству всего за сто тысяч рублей. Ей хотелось, чтобы работы мужа остались в России. Так они оказались в запасниках Русского музея, и на это Лидия Васильевна не рассчитывала.
В ХХ веке страсть потеряла романтический антураж, выражение «умереть от любви» стало казаться высокопарным и лишенным смысла. Но с Лидой случилось именно это: после смерти мужа она стала чахнуть и непрестанно болеть. Узнав от врача, что ее болезнь неизлечима, она застрелилась. Ей было 46. Ровно столько, сколько было Верещагину, когда они познакомились.
Детей Верещагиных подняли на ноги родственники. Позже их разбросали по разным странам гражданская война и эмиграция.
Есть трагические семьи, над которыми тяготеет какой-то неумолимый рок, – такова семья Верещагина. Его младший брат Сергей погиб под Плевной, сам Василий Васильевич — на дне Великого океана, брат Петр сгорел в поезде, младший Александр — застрелился. Жена его Лидия Васильевна застрелилась, чувствуя, что умирает от рака.
Первый ребенок, дочь Лидочка умерла от туберкулезного менингита в 6 лет. Вторая дочь, Анна в 1919 году застрелилась, как говорят, узнав о гибели своего мужа Павла Эдуардовича Готвальта. Третья, также названная Лидией, умерла на 9-ый день после родов.
Единственный сын художника Василий прожил 89 лет. Василий Верещагин-младший унаследовал от отца и любовь к жизни, и ненависть к войне, и личную храбрость. Неудивительно, что, когда началась Первая мировая, он пошел добровольцем пошел на фронт.
За проявленный героизм он, как и отец, был награжден Георгиевским крестом. После революции Василий жил в Чехии, стал инженером по строительству шоссейных дорог. Он продолжал хранить внутреннюю связь с отцом и оставил о нем мемуары, полные восхищения и любви.
Покинув Россию во время Гражданской войны, Василий с 1923 года жил в Чехии. Его женой стала Елена Николаевна Ходорович (дочь Николая Александровича Ходоровича, известного военачальника, генерала от инфантерии).
С конца 1940-х годов они жили в Карловых Варах, детей у них не было. В последние годы своей жизни Василий Верещагин-младший писал: «Ожидаем скорой смерти. Около нас нет ни единого друга, даже хорошего знакомого. Помощи ждать неоткуда…»
