Она уходила наверх, переливчато смеясь и держа под руку его друга. В бессильной ярости он сжимал кулаки, но ничего не мог поделать.
Александр Герцен сам согласился на эту странную «коммуну» — он, его жена, Георг и Эмма. «Любовь должна быть общей», — невозмутимо говорила Герцену его хорошенькая супруга Наталья. И остальные участники коммуны были с нею полностью согласны.
Недостатка в чаровницах у пожилого обер-прокурора Сената, Александра Алексеевича Яковлева, не было никогда. Детей, рождавшихся в таких отношениях, он оставлял у себя: воспитывал, давал образование. Наташа, родившаяся в октябре 1817-го, исключением не стала.
Дать свою фамилию Яковлев ей не мог – незаконная девочка! – но записал ее в документах как «Захарьина». В доме на Тверском бульваре в Москве прошли её самые беззаботные первые восемь лет жизни. А потом отец скончался…
Сироток без роду и племени нередко отправляли в приюты, но Наташе повезло. Княгиня Хованская, сестра её покойного отца, решила принять участие в судьбе девочки. Она поселила её у себя и сразу предупредила: в доме царят строгие порядки! Не окажется достойной – пойдет на улицу!
После восьми часов вечера в доме у княгини можно было разговаривать только шепотом. Беспричинный смех пресекался сразу. Читать позволялось только то, что Хованская считала правильным. Игры? Их не должно было быть. Девочке надлежало учиться, молиться, заботиться о своей престарелой тёте.
«Мне казалось, — позже писала Наталья, — что я ошибкой попала в какой-то чужой дом. И вот-вот вернусь домой».
С ранних лет ее познакомили с двоюродным братом, с Сашей Герценом. Виделись они редко, но, когда юношу за вольнодумство приговорили к ссылке, Наташа решила писать своему кузену в Пермь. Переписка оказалась очень нежной, а потом даже пламенной!
На расстоянии эти двое обнаружили, что они очень похожи! Пермь была далеко от Москвы, послания шли неделями, а то и месяцами, и нередко каждый получал сразу не одно, а два-три письма. С какой жадностью они вглядывались в исписанные листки!
«Меня хотят выдать замуж, — прочитал Герцен в начале 1837 года, — моя тетя, княгиня Хованская, хочет выделить мне приданого в десять тысяч рублей и деревню в Подмосковье. Туда я и отправлюсь с человеком, о котором знаю только одно – его фамилию».
Он едва дышал, получив это признание. Сердце стучало в висках. Наташа обращалась к нему, как к рыцарю, который мог спасти ей. И Герцен решил – он сделает это!
Сначала он подал прошение об отпуске (даже ссыльные имели на это право), а потом помчался в Москву. Влюбленным по переписке невероятно повезло – княгиня медлила с выделением приданого, и жених «сорвался с крючка». Однако Хованская и слышать не хотела, чтобы Наташа сама сделала выбор.
— Я воспитала тебя, и дала тебе все. Изволь слушаться. – Резко отозвалась княгиня. – Пойдешь за того, кого я тебе сама найду. Я жизнь прожила, я знаю лучше.
Но что может остановить по-настоящему влюбленных людей? Был разработан целый хитроумный план по похищению невесты. Искали подходящую возможность, и нашли: Хованская уехала с помощницами на богомолье. Птичка выпорхнула из клетки, села в наемный экипаж и примчалась на Рогожскую заставу.
Там-то и наполнили бокалы игристым напитком! А потом мчалась, как ненормальные, во Владимир. 9 мая 1838 года Герцен написал в дневнике: «Конец переписке». Они были женаты!
Полицейский надзор с Герцена потихонечку сняли, ему разрешалось жить во Владимире, где у них с Натальей и появился сын, Александр. Они поселились на окраине и часто принимали гостей.
«Она – самая изящная женщина из всех, кого я знал», — восторженно отзывался о Наталье друг Герцена, Огарев.
Все признавали – она была яркой, видной, словно звезда. «Слишком много думает о себе», — презрительно отозвалась о Наталье столичная красавица Авдотья Панаева. Эта молодая дама не терпела соперниц, хотя жена Герцена и не думала составлять ей конкуренцию. Главной заботой Натальи стали дети, которые, увы, не задерживались на белом свете.
Со старшим не было хлопот. А вот потом двое родились и сразу умерли. Еще один мальчик, Николай, был от рождения глухим. Потом на свет появилась обожаемая Тата – чудесная милая девочка. И в 1846-м – Лиза. Младшая прожила всего 11 месяцев, и ее смерть стала для семьи Герцена потрясением.
Она ничего не хотела – ни есть, ни пить, ни идти на прогулку. Она сидела в кресле, смотря в одну точку. Тогда-то и появилась идея уехать за границу, поправить здоровье Натальи. Сменить обстановку…
Первое время это не помогало, но в Париже Наталья словно ожила. Герцен познакомился и быстро подружился с немецким поэтом Георгом Гервегом, которого стал частенько приглашать в гости. Георг и его жена Эмма казались очаровательными людьми.
Они еще не знали, что Георг разбил множество сердец. Что Эмма во всем потворствовала ему. Наталья глядела на немца завороженно, влюбленно, и Герцен поспешил увезти ее в Женеву. Однако Гервеги показались и там… Семейные скандалы прочно вошли в жизнь Александра и Натальи.
«Ты ничего не понимаешь! – Лихорадочно кричала Наталья. – Любовь не может быть птицей в клетке! Это общее чувство! Она принадлежит всем! Ты – взрослый, серьезный человек. А Георг – он словно дитя! Ему нужны тепло и жалость, он погибает без этого».
В конце концов, Герцен сдался. Вчетвером они поселились в одном доме, в Ницце, и Наталья выглядела совершенно счастливой. В ноябре 1850 года общая жена произвела на свет девочку, названную Ольгой. Формально она носила фамилию Герцена, а вот как было на самом деле – никто не знает наверняка.
Герцен не мог успокоиться. Его раздражало это странное положение дел, он рвался разорвать этот круг, выйти на «нормальную полосу семейной жизни», но Наталья не отпускала его. При этом, она не пыталась что-то поменять.
Однажды Герцен не выдержал и указал Гервегам на дверь. Оскорбленно поджав губы, Георг и Эмма уехали в Геную, где нанесли ответный удар – принялись громко и повсюду рассказывать о «коммуне», в которой они жили с семьей Герцена. Александр ответил оскорбительным письмом и получил вызов на дуэль…
В какой-то момент Наталья опомнилась. Она удержала мужа от поединка и решила объясниться с Георгом.
«Я остаюсь с мужем и детьми, — написала она, — мое место рядом с ними».
Казалось бы, теперь они могут жить спокойно – лихорадочные отношения закончились, Наталья ждала ребенка… Но в ноябре 1851 года их постиг новый удар: корабль из Марселя в Ниццу, на котором плыла мать Герцена и его сын Николай, потерпел крушение.
После этого известия Наталье сделалось плохо, затем начались преждевременные роды. Она дала жизнь мальчику, который прожил всего ничего, а потом закрыла глаза навеки.
Безутешный Герцен долго не находил себе места. Он не мог поверить в то, что случилось – так внезапно, так больно… И, несмотря на все сложные моменты в их жизни с Натальей, даже спустя годы он писал: «Это – мой идеал женщины».
