«Обрюхатить бы поскорее невесту», — вздохнула царица-инокиня Марфа, поглядывая на сына. 20-летний царь усмехнулся матери:
«Не тревожься, государыня, обрюхачу».
Они шли по сводчатым коридорам московского Кремля к Грановитой палате, где и должен был состояться смотр невест.
Барышни уже давно ожидали царя и сильно волновались. Десять красавиц из разных сторон земли русской. Девять из них прошли жесткий отбор, включая унизительную проверку на плодовитость, осуществляли которую придворные врачи вместе с толстобрюхими, алчущими приятных зрелищ боярами.
Десятая претендентка, Татьяна, в отборе не участвовала. Ее заранее привезла на последний этап смотра мать государя, та самая инокиня Марфа. В ходе смотра послушный сынок должен был ткнуть пальцем именно в невысокую, востроносую Татьяну, а остальные барышни, несмотря на свое волнение, были не более чем ширмой…
…Но вот царь прошел вдоль ряда испуганных претенденток и указал на обворожительную, высокую и статную красавицу с длинной толстой косой.
-Она! — сказал государь.
Инокиня Марфа за его спиной издала звук, похожий на кряканье утки. Востроносая Татьяна, побледнев, едва не лишилась чувств.
Мария Хлопова родилась в семье коломенского боярина Ивана Хлопова. Детство провела в родительской усадьбе в Коломне. Грамоте девочку не обучали, а изначально готовили к замужеству.
Иван Хлопов был не сильно знатным и не шибко богатым, но родню имел обширную и влиятельную, поэтому рассчитывал выдать дочь как можно выгоднее.
В 1616 году Хлопов узнал, что новый Государь, Царь и Великий князь Всея Руси, 20-летний Михаил Федорович Романов по примеру Иоанна Грозного затеял смотр невест. Мамкам да нянькам было приказано немедленно собирать в дорогу 16-летнюю Марию, ставшую к тому времени писаной красавицей.
Отправляясь с дочкой в Белокаменную, Иван Хлопов и не подозревал, что смотрины устроил вовсе юный царь, а его мать, царица-инокиня Марфа, в миру Ксения Иоанновна Романова — женщина властная, самолюбивая да суровая.
По большому счету, смотр был фикцией, так как Марфа заранее выбрала сыну невесту из семьи знатных московских бояр, состоящих в родстве с Салтыковыми — родственниками и ближайшими союзниками царицы-инокини.
Смотр, по всей видимости, Ксения Иоанновна затеяла для того, чтобы показать народу — каждый знатный род Руси может возвыситься через женитьбу с государем.
Девиц в Москву съехалось множество, и со всех концов государства. Отсев был жестким. Любые дефекты во внешности, проблемы со здоровьем, сомнения в плодородности становились причиной отправки барышни восвояси. В конце концов осталось десять претенденток, которых и представили Михаилу Федоровичу Романову.
Среди честно отобранных счастливиц находилась и, как сказали бы в наше время, внеконкурсная, примеченная инокиней-Марфой невеста Татьяна — девка видная, но далеко не красавица. Между Михаилом Федоровичем и царицей была, по всей видимости, устная договоренность, что государь укажет именно на предложенную Марфой девушку.
Но царь спутал все планы своей матери.
Проходя мимо ряда взволнованных красавиц, Михаил остановился рядом с Марией Хлоповой. Юная красавица зарделась от смущения что маков цвет, скромно опустила очи, еще более взволновав государя.
Мария была объявлена царской невестой. Ей были выделены великолепные апартаменты во дворце. Кроме того, боярышня получила новое имя — Анастасия. Имя это было выбрано не случайно: Анастасией звали первую супругу царя Ивана Грозного, представительницу рода Захарьиных-Юрьевых, впоследствии ставшего Романовыми.
Тем самым Михаил Федорович хотел в очередной раз подчеркнуть преемственность от Рюриковичей своей зарождающейся династии.
Для боярского рода Хлоповых настали радостные дни. Многочисленная родня невесты стала массово прибывать ко двору в ожидании милостей государевых.
Но вдруг Мария захворала. У девушки начались рези в животе, а также рвота.
Осмотр невесты проводили придворные лекари Балсырь и Валентин Бильс. Доктора не выявили у Марии отравления либо каких-то опасных заболеваний. По результату осмотра было выдано заключение:
«Плоду и чадородию от того порухи не бывает».
Для государя, который искал невесту, чтобы как можно скорее заполучить наследника, это было самым важным. Казалось, тучи над Марией Хлоповой рассеялись, но тут в дело вмешались царица-инокиня Марфа и царский окольничий Михаил Салтыков, родственник отвергнутой государем «внеконкурсной» невесты.
Салтыков заставил лекаря Балсыря признать болезнь Марии неизлечимой, а саму девушку — «неплодной». Как только об этом было доложено царю Михаилу, инокиня Марфа немедленно потребовала удаления Хлоповой из Москвы.
Дальнейшая судьба неплодной невесты решалась на Земском соборе. Марию-Анастасию защищали ее родственники, обвиняли — бояре Салтыковы да вездесущая Марфа.
Дядя невесты, Гаврила Хлопов, утверждал следующее:
«Болезнь произошла от сладких ядей. Болезнь проходит, невеста уже здорова. Не след отсылать её с верху!».
Сладкие яди — это пряники, леденцы и сахарная вода, коими щедро одарили Марию бояре Салтыковы сразу после того, как девица была выбрана царем на смотре невест. Наивная красавица с удовольствием отведала гостинцы, а вскорости ее «скрутило».
Земской собор доводы Гаврилы Хлопова не убедили. Да и боялись бояре прогневить царицу-инокиню. В результате было вынесено решение:
«Мария Хлопова к царской радости непрочна».
Наказание в отношении «неплодной» было суровым — ссылка в Тобольск. Вместе с Марией в Сибирь отправились ее бабка, тетка и два дяди. С отцом красавица была разлучена: Ивану Хлопову было приказано отправиться на воеводство в Вологду.
Для Михаила Федоровича обвинение в адрес невесты стало тяжелым ударом. Государь долго плакал, узнав о том, что Мария не сможет родить ему наследника.
Царь Михаил и сам от рождения не отличался крепким здоровьем и, «скорбел ножками» настолько, что порой его «до возка и из возка в креслах носили». Красавице-Хлоповой государь сильно сочувствовал, и приказал сообщать ему обо всех изменениях в здоровье бывшей невесты.
Чувство царя Михаила к Марии Хлоповой было настолько сильным, что он игнорировал все увещевания царицы Марфы, требовавшей от сына жениться и продолжить династию. Тем не менее, Мария оставалась в Тобольске.
В 1619 году из польского плена возвратился отец государя митрополит Филарет. Михаил Федорович с почестями встретил своего родителя и вскоре посвятил его в Патриархи. Возвращение Филарета отодвинуло на второй план инокиню Марфу: царица перестала играть столь заметную роль при дворе.
Узнав о ссылке в Тобольск несостоявшейся невесты царя, Филарет пожурил сына за малодушие. В результате Марии и ее родственникам было позволено поселиться сначала в Верхотурье, а затем, в 1621 году, — в Нижнем Новгороде.
Впрочем, Филарет не призывал сына заключить брак с Хлоповой. Положение первого царя Романова было настолько шатким, что патриарх советовал сыну взять в жены иностранную невесту и тем самым укрепить позиции государства.
По совету отца Михаил Федорович посватался к Доротее-Августе, племяннице датского короля Христиана. Однако Христиан отказал русскому царю, сославшись на то, что его брата Иоанна, приехавшего в Московию для женитьбы на дочери царя Бориса Годунова царевне Ксении, «уморили отравою».
В 1623 году Михаил Федорович отправил сватов в Швецию. Целью посольства была местная княжна Екатерина, близкая родственница шведского короля. Однако шведка наотрез отказалась перейти в православную веру, и послы возвратились ни с чем.
Михаил Федорович, отчаявшись найти невесту за границей, снова заговорил о Марии Хлоповой:
«Сочетался я по закону Божию, обручена мне царица, кроме нея не хочу взять иную».
Эти слова вызвали раздражение у инокини Марфы, которая снова обвинила Марию в бесплодии. Патриарх Филарет усомнился, что девушка «неплодна» и приказал провести новое дознание.
Была создана комиссия во главе с боярином Ф.И. Шереметевым. Шереметев первым делом допросил родителей несостоявшейся невесты, а также врачей Бильса и Балсыря. Все сходились во мнении, что Мария совершенно здоровая барышня.
Летом 1623 года комиссия выехала в Нижний Новгород, чтобы провести повторный осмотр невесты. Вместе с дознавателями отправились врачи Бильс и Балсырь. Используя все доступные им достижения медицины того времени, эскулапы освидетельствовали девицу и пришли к выводу:
«Марья Хлопова во всём здорова».
В записях боярина Шереметева сохранился и протокол допроса невесты. Мария относительно своей внезапной хвори сказала следующее:
«Как была я у отца и у матери, и у бабки, так болезни никакие не бывали, да и на государеве дворе будучи, была здорова шесть недель, а после того появилась болезнь, рвало и ломало нутрь и опухоль была, а чаю, то учинилось от супостата, и была та болезнь дважды по две недели. Давали мне пить воду святую с мощей, и оттого исцелена, и полегчало вскоре, и ныне здорова».
Получив доклад врачей, следственная комиссия заявила государю о раскрытии заговора против его невесты. Обвинены были два брата Салтыковы — Михаил и Борис.
Главным виновником интриги против государевой невесты Шереметев назвал Михаила Салтыкова, а дядя отвергнутой красавицы, Гаврила Хлопов, заявил, что злодейство было учинено Салтыковым из вражды лично к нему.
От комиссии Шереметева не укрылась и неприглядная роль в этом деле царицы-инокини Марфы.
Ознакомившись с выводами следствия, Михаил Федорович крепко осерчал. Михаил и Борис Салтыковы были официально обвинены в том, что они:
«Государской радости и женитьбе учинили помешку».
Царь Михаил отнял у братьев-злодеев все их вотчины и поместья, лишил их придворных чинов и вместе с семьями сослал по самым отдаленным деревням. Мать Михаила и Бориса, боярыня Салтыкова, была заключена в монастырь.
Свою родительницу, царицу-инокиню Марфу, Михаил Федорович не тронул, но сослал в Суздальский монастырь ее верную наперсницу, старицу Евникию.
Разобравшись таким образом с обидчиками своей невесты, государь вознамерился вернуть Марию Хлопову в Москву и немедленно на ней жениться. Однако снова на пути влюбленного царя встала его старуха-мать, заявившая сыну:
«Если Хлопова будет царицей, не останусь я в царстве твоем».
Для Михаила это была суровая угроза, и ровно через неделю после наказания Салтыковых, он отправил Ивану Хлопову царскую грамоту, поставившую точку в «любовной» истории слабого ножками государя и «неплодной» невесты:
«Мы дочь твою Марью взять за себя не изволим».
Инокиня Марфа победила.
В 1624 году Михаилу Федоровичу исполнилось 28 лет — с учетом мужской смертности XVII века, возраст для холостяка достаточно зрелый. Инокиня Марфа постоянно «подсовывала» сыну невест по своему усмотрению, но государь, все еще тосковавший по Марии, всякий раз отказывался.
Наконец, в сентябре 1624 года Марфа предложила Михаилу Федоровичу новую невесту — княжну Марию Владимировну Долгорукую, представительницу одного из древнейших русских аристократических родов. Девица была отменной красавицей, и на этот раз Михаил Федорович не сильно упорствовал:
«Аще и не хотя, но матере не преслушав, поять вторую царицу Марью».
18 сентября 1624 года в Москве состоялась пышная свадьба. Торжества продолжились и на следующий день, но вот только молодая царица в них уже не участвовала. 17-летней красавице стало дурно еще во время пира, а затем ее состояние ухудшилось:
«Во второй же день царица Мария Владимировна обретеся испорчена. Грех ради наших от начала враг наш диавол, не хотя добра роду христианскому, научи враг человека своим дьявольским наущениям и ухищрениям, испортиша царицу Марью Владимировну, и бысть государыня больна, и бысть скорбь ея велия зело».
Какая именно хворь приключилась с Долгоруковой — не понятно, известно только то, что через пять месяцев царица скончалась.
В народе смерть царицы Марии Владимировны называли наказанием Романовым за то, что как они поступили с безвинной Хлоповой.
Отец «второй Марии», князь Владимир Тимофеевич Долгоруков, был так потрясен смертью дочери-царицы, что заперся в полном одиночестве в своем доме в Москве и вскоре совершенно сошел с ума.
Огромным ударом смерть жены стала и для Михаила Федоровича. Государь был уверен, что Господь не подарит ему «добрую невесту».
Но царь ошибался.
В 1626 году, когда Михаилу уже стукнуло тридцать, состоялись новые смотрины, участвовали в которых 60 красавиц из аристократических семей. Знатные барышни не приглянулись царю, но вот прислужница одной из прибывших на смотрины невест, дочь калужского дворянина Евдокия Стрешнева, вызвала в душе государя живейший отклик.
На этот раз царь не прислушался к увещеваниям своей матери-инокини, и 5 февраля 1626 года сыграл с 18-летней красавицей скромную свадьбу. Обвенчал молодых сам патриарх Филарет, полностью поддержавший выбор сына.
В браке с Евдокией Михаил Федорович Романов и нашел свое долгожданное семейное счастье. Супруга любила царя всем сердцем, не участвовала ни в каких придворных интригах и родила государю четырех детей, в том числе, наследника престола Алексея.
Но что же стало с Марией Хлоповой, с той, что также могла подарить царю счастье, но была лишена этой возможности из-за интриг инокини-царицы и братьев Салтыковых?
Михаил Федорович, окончательно отказавшись от «неплодной невесты», не забыл о ней. По приказу царя молодой женщине были предоставлены великолепные палаты в Нижнем Новгороде, большой штат слуг и полное содержание.
В Нижнем Мария жила в богатстве и уважении, но замуж так и не вышла, храня себя в чистоте, как она говорила, «для государя». В 1633 году Марья Ивановна захворала неведомой болезнью и скоропостижно скончалась, на два года пережив своего главного врага — умершую в 1631 году царицу-инокиню Марфу.
Так сложилась судьба женщины, которую злодейски лишили заслуженного ею шанса на личное счастье.
