С Натальей Кончаловской Сергей Михалков познакомился в доме ее отца – художника Петра Кончаловского в 1936 году. Поэт тогда переживал муки неразделенной любви. Девушка по имени Светлана не ответила ему взаимностью, чем сильно задела самолюбие Михалкова.
Но тут он увидел Наталью Петровну и о Светлане сразу же забыл, решив жениться на дочери художника Кончаловского, внучке маститого русского живописца Сурикова, автора знаменитых полотен «Боярыня Морозова», «Утро стрелецкой казни», «Взятие снежного городка»….
Наталью Петровну предложение Михалкова сильно удивило. Она была на 10 лет старше своего воздыхателя и уже успела пережить развод.
Наталья Кончаловская недостатка в поклонниках никогда не испытывала. Однако к выбору кавалеров относилась серьезно, не бросаясь в омут с головой. Первая любовь в ее жизни случилась, когда Наталье было уже за 20.
Избранником Кончаловской стал купец Алексей Богданов – человек женатый, что совершенно Наталью не смутило. С Богдановым, без ведома родителей, она сбежала в Америку. Богданов мечтал сделать в Америке карьеру пианиста, однако, мечтам его сбыться было не суждено.
В Америке Богданов получил по почте развод от жены и женился на Наталье. Однако союз этот продержался недолго – денег у молодоженов не было, карьера не задалась и брак рухнул. Вскоре они вернулись на Родину, где Богданова ждал суд и расстрел.
Когда Михалков делал Кончаловской предложение, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что избраннице уже 33, а ему всего 23, и что у нее есть дочь от первого брака. Дочку Натальи Михалков принял как родную, и удочерил. У Михалкова и Кончаловской родились два сына – Андрон и Никита.
Это была уникальная семья — творческий литературный тандем, в котором обе стороны дополняли друг друга. Сергей Михалков много писал, а Наталья Петровна первая читала его произведения, правила тексты, делилась идеями, которые супруг всегда брал «на вооружение».
Свой творческий путь Наталья Кончаловская начала с переводов зарубежных поэтов и ее труды вошли во многие поэтические сборники. Помимо этого, она много времени уделяла сохранению творческого наследия своего деда, знаменитого художника Василия Сурикова.
Михалков был неисправимым ловеласом, и это ни для кого секретом не было. Однако Кончаловская разрушать семью, которая всегда была у нее на первом месте, не хотела и закрывала глаза на многие «слабости» любвеобильного супруга.
Она поддерживала дружеские отношения со всеми женами (в том числе и бывшими), невестами своих сыновей. Сергей Владимирович в одном из интервью сказал о супруге так:
— Наталья Петровна никогда не ссорилась с бывшими женами детей, никого не предавала анафеме, всех по-прежнему принимала в дом и любила всех внуков одинаково.
Вместе супруги прожили 53 года. Натальи Петровны не стало, когда ей было 85. Спустя 10 лет после ее ухода Михалков заявил близким, что намерен жениться. Это ни для кого неожиданностью не стало.
И друзья семьи, и родственники знали о том, насколько Сергей Владимирович неравнодушен к молодым красоткам. Знала об этом в свое время и Наталья Кончаловская.
Еще при жизни Натальи Петровны ходили слухи о том, что Михалков живет на две семьи.
Так это н или нет, но факт остаётся фактом – после смерти Кончаловской Михалков стал открыто сожительствовать с Татьяной Марутовой, роман с которой ему приписывали при жизни Натальи Петровны. Также в около светской тусовке поговаривали, что сын Марутовой Игорь – это сын Михалкова.
Однако этот союз распался, по одной из версий — из-за заболевания Марутовой.
А вскоре Михалков женился на дочери академика Юлии Субботиной, которая была моложе мэтра на 40 лет. С ней мэтр прожил более 12 лет, вплоть до своей смерти и даже хотел ребенка от молодой супруги, когда ему было уже 85 лет.
Однако о Наталье Петровне Сергей Владимирович не забывал. В своих воспоминаниях он писал о ней с теплотой и нежностью, подчеркивая, что его первая супруга была не только талантливым человеком и великолепной хозяйкой дома, она была стрежнем и оплотом всего большого семейства Михалковых.
Никита Сергеевич Михалков, частенько цитировал своим студентам наставления любимой мамы, одно из которых звучало так: «Терпи, жди, значит, так надо».
