В детстве мне очень нравился Жюль Верн. В романе “Дети капитана Гранта” есть эпизод, где герои чудом спасаются от разъяренных дикарей. А помогает им таинственное ТАБУ.
“Погоня внезапно прекратилась у подножия горы, словно ее остановило чье-то властное приказание. Какая неведомая сила удерживала туземцев?
— Кричите! Завывайте! — Сказал Паганель. — Попробуйте-ка, взберитесь на эту гору!
— А почему они не могут взобраться на нее? — спросил Гленарван.
— Да потому, что на ней похоронен их вождь и на эту гору наложено табу!”
Слово тогда мне показалось каким-то несерьезным. Вот ведь смешные люди — из-за обычных суеверий лишили себя возможности отобедать героями книги! А если серьезно, складывается ощущение, что последние столетия табу сознательно старались представлять в ироничном свете.
Какие из них мы сразу вспомним, кроме посещения могилы туземного вождя?
Ну, например, табу ранних пифагорейцев: воздерживаться от бобов, упавшего не поднимать, не прикасаться к белому петуху, не ворошить огонь ножом, от целого хлеба не откусывать, по большим дорогам не ходить… Ну разве не смешно? Но так ли проста эта тема?
Табу сильно волновали Карла Поппера, которого считают одним из самых влиятельных философов XX столетия. Он тот самый автор, читая которого можно понять, что происходит в современном мире. Кстати, свой основной труд он писал в годы Второй мировой войны в Новой Зеландии.
Поппер непримиримо критиковал историцизм. К нему он относил все концепции, которые пытались объяснить или предсказать развитие общества исходя из законов истории или законов общественного развития.
Поппер считал, что таких законов нет, а общество формируется суммой действий всех его индивидуумов.
Поскольку процесс накопления человеческого знания непредсказуем и непрерывен, то теории идеального государственного управления принципиально не существует, а правительство может и должно менять свою политику.
Ему принадлежит идея открытого общества, в котором люди свободны от различных табу и принимают решения сообща. Элита в таком обществе не имеет неограниченной власти, а правительство можно свободно критиковать.
Противоположность открытого общества – общество закрытое, где институты получают священную санкцию — табу. Оно описывается философом так, что по коже бежит холодок.
Он утверждает: одной из существенных черт «закрытого» общества является убеждение, будто оно существует в заколдованном круге неизменных законов и обычаев, которые столь же неизбежны, как восход солнца и смена времен года.
Рациональная критика введенных человеком табу здесь немыслима, как и попытка улучшить бесконечно мудрые законы природного мира. Характерной чертой такого общества (и многих древних философов, начиная с Гераклита) является неспособность различать правовые законы и естественные закономерности.
Тут философ, конечно, не прав, и древние всё прекрасно различали. Плутарх приводит высказывание сиракузского тирана Дионисия. Когда его мать решила выйти замуж за молодого мужчину, Дионисий отказал.
Он уточнил, что законы государства он ниспровергнул как тиран, но законы природы изменить не может. Его заинтересованность понятна, но видно, что терминологией и юридической практикой Дионисий прекрасно владел.
Поскольку в основе табу лежат либо научные законы, либо магия (но в магию мы не верим), а законов общественного и исторического развития не существует, то и табу, по мнению Поппера, быть не должно.
А если взглянуть на табу иначе? Слова сами по себе имеют огромное значение. И название сильно меняет наше отношение к предмету. Вспомним песню из фильма “Собака на сене”, где Тристан дает советы:
“Если вы на женщин слишком падки,
В прелестях ищите недостатки…Пухленькая — скоро лопнет с жиру,
Щедрую перекрестим в транжиру…
Через день, глядишь,
Любовь остыла!”
Такой подход работает в любую сторону. Как мы перекрестим табу? Давайте, например, в скрепы. И сразу на ум приходят другие ограничения, совсем не похожие на запрет прикасаться к белому петуху.
Эфтаназия это табу, а беречь стариков — это скрепа. Между тем, только в одной Канаде сейчас происходит более десяти тысяч “процедур” в год, и их число постоянно растет. И если все начиналось с “медицинских” показаний, то теперь речь идет и о социальных причинах, и о депрессии.
Клятва Гиппократа — это тоже скрепа. Нанести вред пациенту — табу. А сколько врачей наживается на модной теперь в некоторых странах смене одного на другое, пришивании и отрезании чего попало?
Семейные ценности — это скрепа. Вмешиваться в жизнь чужих детей — табу. Но теперь в некоторых обществах школа может убедить шестилетнего ребенка в необходимости радикального изменения своей природы. И даже не сообщить родителям. А если те узнают и будут против, их можно лишить родительских прав.
Можно продолжить и вспомнить, что патриотизм это скрепа, а измена Родине – табу.
Похоже, что табу объединяют общество и делают его сильнее. Если их нет, то нет понятий добра и зла, человек теряет почву под ногами. Отказываясь от табу, мы становимся слабыми, разобщенными и управляемыми. Легко управляемыми слабыми политиками.
Посмотрите на Шольца, Макрона или Сунака и постарайтесь найти у них черты Бисмарка, Наполеона или Черчилля. Они, конечно, марионетки, но те, кого любители тайн и заговоров называют кукловодами, тоже не похожи на Августа, Тамерлана или Карла Великого.
Но чтобы быть лучшим, не обязательно совершенствоваться самому, можно сделать так, чтобы деградировали остальные. Это проще и дешевле.
По мнению Поппера, в физике законы есть, а в истории — нет. Но если нет законов общественного развития, то нет и ответственности государственного деятеля за принимаемые решения. Можно творить что вздумается, что сейчас активно и делается.
Безусловно законы общественного развития недостаточно изучены. Историки и философы выдвигали множество разных теорий. Платон полагал, что закон исторического развития, это закон упадка и морального вырождения человечества.
Однако он может быть нарушен волей человека при поддержке разума — в рамках идеального государства, свободного от пороков.
Если Платон считал, что во всем виновато падение морали, то Лев Гумилев винил снижение пассионарности этносов. История является процессом развёртывания абсолютной идеи, утверждал Гегель.
Марксисты с ним не соглашались: исторический процесс развёртывается как последовательная и закономерная смена общественно-экономических формаций. А противоречия между общественным характером производства и частным характером присвоения ведут к кризисам, за которыми часто следуют войны и волны переселенцев.
Многое сейчас легко критиковать, можно даже посмеяться. Но тот же Маркс, а тем более Гегель писали задолго до того, как Менделеев включил в свою таблицу эфир (ньютоний). А сейчас в физике все ясно и понятно?
Современные физики похоже в этом не уверены, и даже выдвигают теории, что каждый акт наблюдения может влиять на прошлое и будущее Вселенной (простой пример: если часто вставать на весы, ваш вес изменится).
По их мнению, во вселенной 95% вещества – это темная материя. Видимо такую погрешность дают формулы, выведенные нобелевскими лауреатами. Ли Смолин (из Гарварда и университета Ватерлоо) считает, что темная материя – это результат применения физических теорий вне пределов той области, где они справедливы.
Вы знаете, что такое сингулярность? В математике сингулярность, это когда кто-то пытается делить на ноль. А в физике — состояние Вселенной в начальный момент Большого взрыва. И в момент сингулярности законы физики не действовали.
По крайней мере это допускал Хокинг, фактически признавая тем самым, что они не всеобъемлющи. Получается, что “В начале было Слово” звучит столь же понятно, логично и убедительно.
Что думаете про гипотезу одноэлектронной Вселенной, согласно которой только один электрон, находящийся попеременно-одновременно в разных точках пространства? Она имеет практическое значение для человечества, или существует только для получения грантов?
Кстати, тема финансирования науки попала даже в популярный сериал “Теория Большого взрыва”. Там Шелдон Купер в творческом порыве пытается заняться чем-то отличным от теории струн, но университетское начальство его одёргивает — на струны выделяют средства, так что занимайтесь тем же, что и всегда. Нечего тут!
А недавно случилась беда. Новый космический телескоп «Джеймс Уэбб» нашел галактики, которые являются слишком старыми для стандартной модели космологии. Похоже, пора переставлять “Теорию всего” и “Краткую историю времени” Стивена Хокинга на другую полку, к Толкиену…
Вы скажете, что это все космогония, а правило буравчика как было, так и есть.
Но у Поппера и его последователей другой подход к общественным наукам. Если законов общественного развития (законов истории) нет, то значит их нет вообще и можно творить все, что угодно.
Главное проголосовать правильно. Как это делают в Европарламенте. Другие же люди, изображающие политиков, говорят, что просто претворяют в жизнь свободную волю народов. И тоже не несут потом ответственности.
Законы мироздания познаваемы, как и познаваемы законы развития общества. И когда у физиков что-то не получается, единственно правильное решение – это построить новый коллайдер, запустить еще один телескоп или 26-ю станцию на Луну.
Но и общественные науки требуют такого же подхода. Сейчас же ими занимаются либо редкие энтузиасты, либо конъюнктурщики.
Забавно, но Поппер, протестуя против табу, считал, в частности, что наша жизнь сильно перегружена табу вежливости. Но особенно его возмущали пищевые табу. Вдохновленный его идеями мир теперь радостно переходит на кузнечиков и мучных червей.
Вот только об этом ли писал сам Поппер? Родившийся евреем в начале XX века в Вене (хотя и крещенный в какой-то момент), маленький Карл вдыхал повсюду запах сочных шницелей, но строгая мама (на всякий случай, или по традиции) наверное, каждый раз звала его есть рыбу.
Мальчик вырос с мечтой накормить своих сородичей свининой. А вот есть сверчков ему в голову не приходило.
