На лбу молодой женщины белел старый шрам. Только он и портил ее красивое, с правильными чертами лицо. Глаза смотрели беспокойно, видно было, что женщина очень волнуется. К Тимофею она шагнула прямо, твердо, а потом снова робко отступила назад. Посланник государя, приехавший из самой Москвы, должен был выкупить крымских пленников. И Анна поняла, что это ее единственный шанс…
…Обычно они нападали неожиданно. Летели, словно вихрь, сметая все на своем пути. Маленькие села и городки боялись этих незваных гостей из Крыма. Потому что всякий раз это заканчивалось одинаково: грабежом и уводом в плен.
Анне было одиннадцать лет, когда она, вместе с няней и двумя сестрами, ехала из родного города к семье матери. Трое сирот жались друг к другу в повозке. Полугодом ранее они оплакали свою дорогую матушку, а теперь вдовый отец привел в дом новую жену. Девочки сразу оказались ненужными… В дорогу взяли все необходимое, отец расщедрился на подарки…
Но родных никто из них так и не увидел. Маленький кортеж заприметили те самые крымские татары. Сопротивления почти не было, некому было давать отпор. Так что трех девочек (Анна была самой младшей) увезли в Крым, чтобы выгодно продать.
От пережитого потрясения Анна перестала говорить. Про нее так и сказали на рынке: немая! Старшая сестра умоляла продать их вместе, сразу, тогда бы она позаботилась об остальных. Но одноглазый грек, который присматривался к живому товару, заявил, что малышки ему не нужны.
А вот старшая – вполне. Ишь какая ладная! Торговался за нее бойко, покупкой был доволен. Когда Анна бросила прощальный взгляд на сестру, то увидела, что та плачет.
Двух девочек купили для работы в доме. На женской половине, как это было принято в тех местах, трудились только девушки и женщины. Мужчинам вход строго ограничивали! Попасть к хозяйке и ее дочерям могли только самые близкие родственники! И в этом стопроцентном женском окружении постоянно кипели страсти. Одни подворовывали и сбрасывали вину на других, иные сплетничали, третьи чинили другим неприятности просто от скуки.
Как раз тогда на лбу Анны появился шрам. Одна из прислужниц обвинила ее, что Анна плохо выполнила свою работу, да еще и ее саму подставила. Бросилась, как разъяренная кошка… С трудом их разняли.
Она занималась ткачеством, где тонкие пальчики были нужнее всего. Сестра прибирала в доме. В редкие свободные минуты девочки вспоминали свою старшую сестру, строили догадки, что с ней случилось. Увы, ничего хорошего не шло на ум. А потом Анна осталась совершенно одна: сестренка захворала. Лечить ее пытались, но ничего не вышло…
Язык своих хозяев она выучила примерно за год. Монотонная ежедневная работа отнимала все силы. Но Анна старалась, никогда не предпринимала попыток бежать, поэтому вскоре ей позволили даже выходить за пределы дома. Да и куда бы она сбежала? Как? Без денег, без лошади. И к кому идти?
Постепенно прошлое стало покрываться какой-то густой мутной пеленой. Вроде бы и помнила Анна про свою семью, про сестер. А все это уходило далеко, и с каждым годом всё дальше, так что со временем она и сама не знала: что из произошедшего с ней было правдой? А что она увидела во сне или придумала?
Позже говорили, что у многих пленников случалось именно такое помутнение в сознании. От тяжелой работы и стресса, даже у тех, кто попадал в рабство уже во взрослом возрасте, потихоньку отказывала память. Кто-то напрочь забывал родной язык.
Особенно рабы, которые работали в доме, где все остальные по-русски не говорили. Анна могла перекинуться парой фраз только с еще одной девушкой, работавшей по соседству. А потом начала сторониться и ее. Казалось ей, что вокруг одно предательство и ложь.
В 1649 году посланник государя, Тимофей Хотунский, был отправлен в Крым для возвращения «полоняников». У него были средства для выкупа (их выделила казна), и, в первую очередь, речь шла о людях, которые имели семьи.
О том, что есть возможность вернуться домой, быстро стало известно. Даже без телефонов и интернета, только передавая вести из уст в уста, русские пленники сообщали об этом невероятном событии.
На тот момент Анна находилась в плену уже двадцать лет. Одевалась по-местному, частично утратила навыки родной речи, но, узнав про Хотунского… словно очнулась.
Вся ее горестная жизнь, протекавшая в чужом доме, пронеслась у нее перед глазами. Детство, юность, взросление – все было утрачено здесь! Ее лишили смеха и радости, у нее отняли надежду на будущее. Разве должно это длиться вечно?
По счастью, найти Хотунского не составило труда. Он составлял списки из сотен имен, он руководил отправкой недавних рабов на родину. Каждого выкупали, на пленников составлялись документы. И Анна направилась прямо к нему.
— Купи меня, — умоляла женщина.
Назвавшись боярской дочерью, Анна не сумела вспомнить ни фамилии отца, и даже родного селенья. Но было в ней что-то очень трогательное и печальное, поэтому Хотунский навестил ее хозяев. Цену за Анну запросили не очень высокую – она стала плохо видеть и уже не так хорошо справлялась с работой. Она стала одной из 878 пленников, которые вскоре отправились домой.
До границы с Крымским ханством их провожал вооруженный отряд – чтобы ни у кого не возникло дерзкого желания заново отбить пленников. А потом предстоял долгий путь. Но куда?
«Полонянка дева Анна сказалась сына боярсково дочь, а как отца звали, и как слыл, и какого города и деревни, тово не помнит, взята в полон невелика, в полоне была двадцать лет», — было записано про Анну в документах Тимофея.
Она была такая не одна! Рядом с ее именем и описанием ситуации, в которой она оказалась, была история некоего Ивашки, о котором было сказано:
«Полоняника Ивашки, отца своего и которого города, того не упомнит, был в полоне тридцать лет».
Многие попадали в Крым малыми детьми, как еще один возвращенный пленник – Онтошко. В шесть лет он был забран у родителей, чьи имена и лица стерлись в его памяти.
В караване Хотунского были и женщины с детьми, «прижитые в татарех» — как гласили документы. Угнали их девушками, превратили их в домашнюю прислугу, а потом еще и детьми «осчастливили» … Анна ехала одна.
По возвращению им надлежало выправлять документы, искать их родных. Большое хлопотное дело! Легче было тем, кто семьи свои помнил. Или у кого они вообще остались! Анна направлялась в неизвестность. Но она, хотя бы, перестала быть живым товаром. Теперь она могла дышать свободно!
Судьбы их, возвращенных пленников, складывались по-разному. Кто-то переходил под покровительство своих родственников, другим предоставляли возможность пойти на работу к тому боярину или князю, кто заявлял о потребности в новых работниках. Некоторым помогали устроиться монастыри и тот же Тимофей Хотунский.
Анна, судя по упоминаниям в документах, осталась домашней прислугой в доме Тимофея. Ему неловко было предлагать такую работу боярской дочери, но сыскать ее отца не удалось. По всей видимости, Анна даже со временем вышла замуж и родила ребенка – есть упоминание об одном мальчике, названном Тимофеем. Впрочем, имеется и другая версия: отцом ребенка был как раз тот самый Хотунский, который вывел караван пленников из Крыма.
Многим пленникам приходилось и проходить процедуру повторного крещения! Находясь в Крыму, некоторых заставляли принимать иную веру. Поэтому такой вопрос тоже возник: надобно вернуться в лоно своей, православной церкви.
Возвращение пленников порождало и вопросы наследственного характера. Некоторых семьи считали умершими, а потому их земли или другое имущество, передавали другой родне. В царствование Алексея Михайловича Романова было сразу несколько обращений к государю именно по этому вопросу: чтобы царь помог восстановить справедливость. К слову, обычно такие челобитные не оставляли без внимания. И семьям приходилось волей-неволей отдавать чужое наследство.
Со своей старшей сестрой Анна так никогда больше и не увиделась. Ее судьба, увы, совершенно покрыта тайной.
