Борис Фёдорович сыграл множество интересных ролей как в кино, так и в театре, но зрители запомнили его практически по одной единственной – Николая, мужа Антонины из культового фильма Владимира Меньшова «Москва слезам не верит». Сцены, где он разыскивал Гошу (он же Гога, он же Жора..) полюбились публике даже больше, чем отлично сыгранные Сморчковым главные роли в картинах «Пропавшая экспедиция» и «Золотая речка».
Он прожил интересную, насыщенную, но совсем недолгую жизнь – судьба отмерила ему всего 63 года. Последние годы жизни актёр провёл в полнейшем одиночестве, крепко выпивал.
Родился и вырос Борис в московской многодетной семье, был четвёртым ребёнком, самым младшим. В школьные годы учителя заметили невероятную способность мальчика к лицедейству, он мог изобразить практически любой персонаж, и посоветовали ему обязательно записаться в художественную самодеятельность.
Так, уже с 10-11 лет талантливому ученику доставались почти все главные роли в школьных спектаклях, а в 15 лет дебютировал в кино – сыграл школьника по кличке «Косой» в детском фильме «Зелёный патруль». В старших классах Борис увлёкся спортом, кроме театрального кружка стал посещать секцию бокса.
После окончания школы он не захотел никуда поступать, мечтал отслужить в армии, а демобилизовавшись, вернулся в Москву, и старшая сестра по блату устроила его в лётную школу, учиться на стюарда. По словам Сморчкова, летая по маршруту Москва – Хабаровск он зарабатывал 650 рублей в месяц, тогда как средняя зарплата по стране в 60-е годы была около 150 рублей.
Но в небе он тосковал по театру, вскоре понял, что находится не на своём месте, и уволился, стал готовиться к поступлению в театральный ВУЗ, а пока устроился рабочим сцены в театр им. Вахтангова.
Едва став студентом Щукинского училища, Борис моментально влюбился – его избранницей стала однокурсница Анечка Варпаховская, дочь известного сценариста, режиссёра, и киноведа Леонида Варпаховского. Их чувства оказались взаимными и ближе к концу обучения молодые люди поженились, получив комнатку в семейном общежитии, в которой прожили несколько лет. Кстати, будущий муж спас Анну от отчисления:
«Мастера не видели в ней таланта и хотели отчислить, но ради спасения любимой я придумал мизансцену, и мы на пару блестяще исполнили кусочек из «Чайки». В результате Анюту оставили» — рассказывал актёр.
После получения дипломов супругов разделили – Бориса приняли в труппу театра «Современник», в котором он прослужил почти до конца жизни, а Аню взяли в театр им. Станиславского, где она проработала до эмиграции. Они стали видеться очень редко: у каждого свои репетиции, спектакли, гастроли, а тут ещё добавилась профессиональная ревность – Сморчкова стали приглашать сниматься в кино и вскоре доверили главные роли, а у его жены ни одного предложения не было.
Постепенно в семье стали назревать скандалы, Борис как мог утешал любимую жену, обещал, что со временем всё наладится, она тоже станет получать роли в фильмах, и квартиру им дадут, и они наконец заживут по-человечески. Но Варпаховская не желала ждать, она высказывала недовольство по любому поводу, а потом заговорила о своём желании уехать в Канаду и организовать там театр памяти своего отца, который тогда уже был серьёзно болен, пребывал в жесточайшей депрессии и не работал.
«Она всё время рвалась в Канаду. Как у любой еврейки, у неё была возможность уехать. Но я наотрез отказался покидать родину, мы развелись. Рад, что в Торонто у неё всё сложилось: роскошная квартира, новый муж, дети, собственный театр… А я с тех пор живу один» — откровенничал Борис Фёдорович.
Он действительно больше не женился, и прожил почти всю жизнь в той комнатке в общежитии, где был так счастлив со своей Анечкой. Он даже не пытался хоть немного похлопотать, чтобы получить квартиру – одному, без неё, ему ничего не было нужно. Лишь когда Сморчкову справили 50-летний юбилей, и руководство театра, благодаря его за преданную службу этой сцене, беззлобно намекнули, что он у них «порядком зажился, пора и честь знать», Бориса Фёдоровича просветили, как можно в кратчайшие сроки получить жилплощадь.
Он много работал, но несмотря на громкий успех в таких фильмах как «Москва слезам не верит», «Дом у кольцевой дороги», «По законам военного времени», «Приступить к ликвидации», «У опасной черты», и других, по-настоящему известным он так и не стал, зрители знали его в лицо, но не могли вспомнить фамилию, поклонники считали, что талант актёра не был по достоинству оценён.
Последние годы жизни Сморчков прожил в своей новой квартире в центре Москвы, так и не решившись связать жизнь с какой-либо женщиной без любви – ведь романы у него время от времени случались. Он ревностно следил за всеми новостями о своей бывшей жене, жившей в Канаде, и отчаянно жалел, что у них не родилось детей – тогда бы он не был сейчас так одинок.
Из театра в 2003 году его с почестями проводили на пенсию – актёр тогда уже злоупотреблял алкоголем, но руководство не хотело навредить своему преданному сотруднику, так и не удостоившемуся, кстати, звания ни Заслуженного, ни Народного артиста. В кино тоже приглашали редко, предлагали в основном роли стариков, хоть самому Борису Фёдоровичу не было и 60-ти.
А за год до смерти его неожиданно утвердили сразу в четыре проекта, последний из них, научно-фантастический боевик «Запрещённая реальность», где актёр сыграл деда Прокопа, вышел на экраны через год после его ухода. Бориса Сморчкова не стало в 2008 году, он был похоронен на Востряковском кладбище.
