Человечек из хлебного мякиша качался на длинном темном волосе. Туда-сюда. Туда-сюда. Жандарм, проходя мимо, заржал, как лошадь.
-Посмотри, Егорий, что взрывная девка учудила. Себя слепила из хлеба!
Егорий, подойдя, также засмеялся и мстительно сказал:
-Скоро, скоро и ты так закачаешься.
Софья молчала.
Все были уверены — Софьюшку ждет блестящее будущее. Родившаяся 13 сентября 1853 года девочка принадлежала к одной из знатнейших семей империи.
Отец новорожденной малышки, Лев Николаевич Перовский, был внуком графа Алексея Кирилловича Разумовского, занимавшего немало важных должностей во времена правления Александра I. Лев Николаевич не подвел память своего знаменитого деда, и быстро поднимался по карьерной лестнице.
Мама Софьи, Варвара Степановна Веселовская, происходила из семьи небогатой, но дворянской, знатной и старинной.
В 1856 году, когда Софьюшке исполнилось три года, Льва Николаевича отправили во Псков на должность вице-губернатора. Семья Перовских поселилась в деревянном доме купца Курбатова — одном из лучших в городе на тот момент.
Во Пскове, впрочем, Перовские надолго не задержались: в 1859 году Льва Николаевича назначили вице-губернатором Таврической губернии, и семья отправилась в солнечный Крым, где поселилась в живописном имении Алькадар неподалеку от Бельбека. Усадьба эта принадлежала отцу Льва Николаевича, деду Софьи.
В Крыму гостем Перовских был известный художник-портретист Иван Кузьмич Макаров, считавшийся главным мастером в изображении молодых мам и детей. Сестрички Перовские — старшая Мария и младшая Софья — показались Ивану Кузьмичу сущими ангелами, и он изъявил желание написать их портрет. Портрет оказался чрезвычайной удачным.
Сестра Мария, братья Николай и Василий были главными друзьями Софьиного детства. Дети играли, наслаждались солнцем и теплом. Василий учил девочек всегда давать сдачи, никому не спускать.
Воспитание в семье Перовских было достаточно свободным. Отец и мать не были религиозными людьми, в церковь ходили редко, постов не соблюдали.
Жизнь в Крыму очень нравилась и детям Перовских, и их родителям, однако случившееся в 1861 году очередное повышение главы семейства заставило семью отправиться в Петербург. В столице в чине статского советника Лев Николаевич занял должность Санкт-Петербургского вице-губернатора.
В 1864 году Софье исполнилось 11 лет. Девочка обещала стать настоящей красавицей. Уже в столь юном возрасте Софья умела держать осанку. «Маленькая барышня» — называли ее восхищенные гости. Вот только характер Софьюшки огорчал родителей: девочка была непоседливой, увлекающейся и непослушной.
1 января 1865 года Лев Николаевич Перовский поднялся на верхнюю ступень своей карьеры — он был назначен в Санкт-Петербургские губернаторы.
Впрочем, продержаться долго на этой должности Льву Николаевичу не удалось. 4 апреля 1866 года революционер Дмитрий Каракозов стрелял в императора Александра II у ворот Летнего сада. Если бы не шапочный мастер Осип Комисаров, оттолкнувший руку Каракозова, царь Александр был бы убит.
Для России первое в истории покушение на Священную особу императора стало шоком. В верхах начались чистки, из власти изгоняли наиболее либеральных чиновников. Своего рода «жертвою» Каракозова стал и Лев Перовский, которого 22 июля 1866 года сняли с должности губернатора и перевели в члены Совета министра внутренних дел.
Но покушение Каракозова имело для семьи Перовских и гораздо худшие последствия. 13-летняя Софья была поражена самою личностью отчаянного молодого человека, стрелявшего в самого государя. Гимназистка читала в газетах все, что писали о Дмитрии.
Отец и мать ругались, но ничего поделать не могли. 15 сентября 1866 года, в день, когда Каракозова повесили на Смоленском поле при большом стечении народа, Софья горько плакала.
Для дочки члена Совета министра внутренних дел это было неслыханное, скандальное поведение.
В 1869 году Софье исполнилось 16 лет. Красавицей вопреки ожиданиям она не стала: худенькая девица с несколько асимметричным лицом. Тем не менее, многие были бы счастливы повести Перовскую под венец, ведь она принадлежала к столь знатной фамилии.
Софье, однако, не были нужны аристократические женихи. Напротив, поступив в 1869 году на Аларчинские женские курсы, этот «рассадник вольнодумства», она стала близкой подругой сестер Александры и Веры Корниловых, создательниц тайного «кружка самообразования», который, по сути дела, был женской революционной организацией.
Софья жадно впитывала идеи об освобождении народа, о революции, о наказании власть имущих.
В конце 1870 года отец узнал об интересах дочери и был шокирован. Лев Николаевич потребовал, чтобы Софья немедленно прекратила общаться с «сомнительными личностями», которые бросают тень и на ее репутацию, и на его. 17-летняя Перовская отца не послушала и ушла из дома. Ей дала приют подруга Вера Корнилова.
Лев Николаевич сразу же обратился в полицию с требованием вернуть беглянку домой. Узнав об этом, Софья уехала в Киев и уже оттуда переписывалась с родителями. Лишь после того, как отец пообещал поспособствовать выдаче дочери паспорта, девушка согласилась вернуться домой.
В 1871 году Перовская окончила Аларчинские курсы. Ей был вручен сертификат о получении знаний в объеме мужской гимназии.
Несмотря на данное отцу обещание не общаться с сомнительными личностями, уже в 1871 году 18-летняя Софья создала собственный народнический кружок, вскоре вошедший в кружок Марка Натансона. В следующем году объединение укрупнилось, влившись в организацию «дедушки русской революции» Николая Чайковского.
Сдав экзамен на диплом народной учительницы и окончив фельдшерские курсы Софья Перовская начала «хождение в народ». Она работала в школах, лечила крестьян по мере своих скромных сил.
В 1873 году Перовская занималась просвещением рабочих, проводила собрания на конспиративной квартире.
В январе 1874 года к ужасу своего отца была арестована и несколько месяцев провела в тюрьме Третьего Отделения.
В 1876 году Перовская уехала в горячо любимый ею Симферополь, где около года трудилась в губернской земской больнице — дежурила в палатах, осуществляла уход за больными, успевала посещать лекции по медицине.
С каждым годом убежденность Софьи в необходимости «революционного террора» в отношении власти ради освобождения народа росла. В 1877 году Перовская приняла участие в вооруженной попытке освободить из заключения революционера-народника Ипполита Мышкина. Девушку арестовали и отправили в ее первую в жизни ссылку в Олонецкую губернию.
До места назначения Перовская не доехала. Дождавшись, когда жандармы потеряли бдительность и уснули, Софья сбежала. С этого времени она находилась на нелегальном положении.
Перовская активно участвовала в съездах революционных организаций, создавала «Рабочую газету», в которой публиковала свои статьи.
В 1879 году Софья перешла от слов к делу, пойдя по стопам кумира своего детства Дмитрия Каракозова. Перовской и ее товарищами была организована настоящая охота на императора. Очередное покушение должно было состояться в ноябре.
На этот раз царя было решено взорвать в его поезде, следующем из Петербурга в Москву. Покушение провалилось: заложенная под полотно мина взорвалась после того, как царский поезд миновал опасный участок.
Но Перовская не остановилась. Весной 1880 года вторая попытка должна была состояться в Одессе — и снова неудачно.
Наконец, настал 1881 год.
Зимой исполнительный комитет «Народной воли» начал подготовку к новому покушению на императора, которое должно было состояться в Петербурге. 27 февраля, за два дня до намеченного «мероприятия», лидер народовольцев Александр Желябов был арестован в меблированных комнатах госпожи Мессюро на Невском проспекте.
Руководство покушением взяла на себя Софья Перовская, роль которой ранее сводилась к организации наблюдения за каретой императора на всем пути ее следования.
Перовская лично создала план расстановки всех бомбистов, и сама взяла с собой бомбу, которую готова была бросить в государя при необходимости.
1 марта 1881 года императорский кортеж постоянно менял маршрут следования, заставляя бомбистов суетиться и нервничать. Наконец, на набережной Екатерининского канала в 14.25 народники все-таки настигли карету. Первую бомбу бросил Николай Рысаков. Государь не пострадал и, выйдя из развороченной кареты, подошел к схваченному метальщику, намереваясь ему что-то сказать.
Тут же Перовская взмахнула белым платком, тем самым дав сигнал действовать второму бомбисту Игнатию Гриневицкому. На этот раз у императора-освободителя не было ни единого шанса.
Революционерка Анна Эпштейн, стоявшая рядом с Софьей, вспоминала впоследствии:
Когда я подняла глаза, то увидела, что она дрожит всем телом. Потом она схватила меня за руки, стала нагибаться все ниже и ниже и упала ничком, уткнувшись лицом в мои колени. Так оставалась она несколько минут. Она не плакала, а вся была как в лихорадке. Потом она поднялась и села, стараясь оправиться, но снова судорожным движением схватила меня за руки и стала сжимать их до боли…
После содеянного, Перовская не покинула столицу. Она надеялась, что ей удастся организовать товарищей для освобождения арестованных Желябова, Рысакова, Кибальчича и прочих. Гриневицкий пострадал от своей же бомбы и скончался в один день с государем.
10 марта 1881 года в Петербурге прохожие опознали Софью Перовскую как одну из участниц покушения. Молодая женщина была немедленно арестована.
Жандармы относились к Перовской безо всякого уважения, называли ее «взрывной девкой».
Горю родителей, узнавших, что натворила их дочь, не было предела. Отец, являвшийся членом Совета министра внутренних дел и, казалось бы, ответственный за порядок в стране, не смог защитить самого государя от собственной дочери! Какой позор!
Перовский отказался от дочери, заявил, что знать ее не желает. Увольнять с должности Льва Николаевича не стали — это стало бы для несчастного последним ударом.
Софья Перовская со своими сообщниками предстала перед судом.
Раскаяния ни один бомбист не высказал. Перовская, и вовсе, заявила:
«Мы затеяли большое дело. Быть может, двум поколениям придётся лечь на нём, но сделать его надо».
Суд был скорым и жестким: Перовская, Желябов, Кибальчич, Рысаков и Михайлов были приговорены к повешению.
Ожидая казни в темнице, Софья слепила из хлебного мякиша человечка и, подвесив его на волосе, раскачивала в руке. На насмешки жандармов она не отвечала.
3 апреля 1881 года на плацу Семеновского полка 28-летняя Перовская и ее товарищи были повешены.
Новая, посмертная жизнь Софьи Перовской началась после Октябрьской революции, когда большевики сделали эту женщину частью революционного пантеона. Именем Софьи назывались улицы, ее биографию, сильно приукрашенную, изучали в школах.
До сих пор по всей стране есть множество улиц Софьи Перовской. Вокруг этих названий ведутся споры: следует ли называть улицы именем женщины, которая участвовала в убийстве царя-освободителя?
Как думаете?
