Маргарита, вопреки жестокому общественному мнению, никогда не была женщиной, чья внешность вызывала омерзение. Как же случилось, что тень безобразия легла на ее исторический облик? Эта загадка имеет начало в далеком прошлом.
Замок Тироль высился над долиной, холодный и неприступный, как судьба его юной хозяйки.
Маргарита. Имя, которое спустя века станет синонимом безобразия, а тогда, в 1335 году, звучало как вызов. Восемнадцать лет. Возраст невест, а она стояла перед ландтагом – собранием суровых тирольских горцев и гордых баронов.
Ее отец, Генрих, король без королевства, герцог, граф, угас, оставив единственную дочь наследницей крохотного, но вольного графства. И тут же явились стервятники – Габсбурги из Австрии и Баварии, делящие ее землю по пыльному договору столетней давности. Их войска топтали Тироль.
«Горцы!» – голос Маргариты, чистый и твердый, резал тяжелый воздух зала. – «Разве кровь наших отцов, защищавших эти склоны, течет в наших жилах напрасно? Разве мы – бараны, которых ведут на убой?» Она не кричала. Она говорила. О праве. О воле. О доме.
Искры негодования в глазах слушателей разгорались в пламя. Гордые, непокорные тирольцы увидели в хрупкой девушке не пешку, а знамя. Восстание вспыхнуло яростно и победоносно. Австрийцы и баварцы, измотанные партизанской войной в неприступных ущельях, отступили. Маргарита вошла в свой замок – графиней, завоевавшей трон силой духа.
Но трон – не мягкое ложе. Ее детский «брак» с Иоганном Генрихом Люксембургским, семилетним мальчишкой, когда ей было одиннадцать, висел тяжким ярмом. Теперь он был юношей, чужим, пустым, проводящим дни в попойках и сомнительных утехах, плетущим интриги против нее. Он был помехой. И Маргарита, женщина в железных доспехах Средневековья, совершила немыслимое.
Однажды Иоганн Генрих вернулся с охоты, довольный, с трофеями. Замковые ворота Тироля захлопнулись перед его носом с глухим стуком, отозвавшимся эхом по всей Европе. Он стучал, кричал, требовал – каменные стены молчали.
Дворяне, еще вчера кланявшиеся, отворачивались. Законный супруг провел ночи под открытым небом, под насмешливым шепотом ветра и слуг, прежде чем с позором покинул графство. Маргарита пошла дальше. В Рим полетело прошение о разводе. Причина? «Не состояли в фактических брачных отношениях». Иными словами – импотент. Ей было двадцать три. Папский отказ лишь разжег ее решимость.
И тут появился Он- Людвиг Баварский. Старший сын императора. Красавец, за которым вздыхали придворные дамы пол-Европы. Он смотрел на Маргариту не с отвращением, а с восхищением силой этой невысокой женщины с огненными глазами. И она смотрела на него.
Любовь? Расчет? Вероятно, и то, и другое. Игнорируя громовые проклятия Папы Климента VI, они обручились. Первый в Европе светский брак! Дерзкий плевок в лицо всесильной Церкви. Цена была страшной: отлучение, интердикт над Тиролем (ни месс, ни крещений, ни отпеваний!), лишение Людвига прав на императорский трон.
А в довершение – ядовитый шепот, пущенный озлобленным Иоганном Генрихом: мол, не импотенция виной, а «неодолимое отвращение» к уродству и распутству Маргариты. Так родилась ложь, которой суждено было пережить века.
Но в те годы Маргарита была счастлива. Людвиг стал ее опорой и соратником. Родились сыновья – Герман и Мейнхард. Враги не дремали. Карл Люксембургский, брат Иоганна, теперь король, двинул войска на Тироль. Города горели. Осада замка Тироль! Маргарита, в доспехах поверх платья, командовала обороной, пока Людвиг собирал войско. И они победили. Вместе.
Счастье оказалось хрупким. Умер старший сын Герман. Умер Людвиг, ее красавец-муж, ее защитник. А через два года не стало и Мейнхарда. Сорок пять лет. Династия угасла. Она осталась одна, как та скала над пропастью, на которую дул ледяной ветер австрийских притязаний. Давление стало невыносимым. Рудольф Габсбург хищно ждал своего часа. И Маргарита… сломалась.
«Особые обстоятельства… Слабость женского пола…» – гласил документ об отречении. Условие: никогда не ступать на землю Тироля. Она отдала не просто владения – отдала часть души, за которую так отчаянно боролась юной.
Вена. Роскошные покои. Золото, шелка, бесстрастные лица придворных. Одиночество звенело в тишине гулче колоколов. Она умерла в пятьдесят один год, в 1369-м, забытая и оклеветанная. Район Маргаретен – вот и вся память. А Тироль… Тироль стал австрийским.
Маргарита Тирольская за свою жизнь сумела бросить вызов многим сильным мира сего. И потому грязным сплетням о ней не суждено было утихнуть. Легенда о безобразной графине охватила все общество. Забылась ее борьба за независимость и процветание Тироля. Карл Люксембург стал императором Священной Римской империи.
Бывший муж, Иоганн Генрих, женился вторично и стал правой рукой своего брата в управлении Германией. А женщина, осмелившаяся когда-то им противостоять, была превращена врагами в пугало, в чудовище. Художники и историки, угождая власть имущим, изображали Маргариту уродливой старухой. Между тем, хронист Иоганн фон Винтертур, ее современник, описывал Маргариту как очень красивую женщину.
На картине первой половины XVI века она предстает женщиной весьма миловидной. На гравюре конца того же века – обычной, ничем не выделяющейся из ряда других. Известно единственное прижизненное изображение Маргариты Тирольской – на ее личной печати: стройная женщина в полный рост, черты лица различить трудно.
Есть и фреска в замке братьев фон Вангенов, предположительно изображающая Маргариту, где она отнюдь не выглядит уродиной.
В габсбургских документах 1362 года Маргарита упоминается без какого-либо прозвища. Но уже в 1366 году, в третьем баварском продолжении «Саксонской всемирной хроники», к ее имени прилепили прозвище «Маульташ», подлинное происхождение которого затерялось. Бытует версия, что оно отражало якобы искаженный рот с отвисшей губой, напоминающий «маульташены» – пельмени швабской кухни.
Существует и куда более злобная интерпретация – «проститутка», «порочная женщина». Именно так клеймили ее политические противники и церковь. Унизительные описания графини встречаются преимущественно у люксембургских и богемских авторов, угождавших своим властителям и враждебно настроенных к событиям, связанным с разводом Маргариты и Иоганна Генриха и ее вторым браком.
Вина же Маргариты была лишь в одном: она опередила свое время, когда женщине надлежало лишь вести хозяйство и безропотно подчиняться мужчине. Все, что она сделала для Тироля, было забыто и представлено в ложном свете.
Лишь в двадцатом веке, когда поднялось движение за права женщин, историки обратили свой взор к подлинной судьбе Маргариты Тирольской, пытаясь стереть клеймо уродства, наложенное на нее веками лжи и предубеждений. Ее история – памятник тому, как сила и независимость женщины могут быть сокрушены невежеством и злобой, но не могут быть стерты из памяти навсегда.
