Прижавшись лбом к холодному мрамору, Анна старалась унять головную боль. Крики наверху не стихали. Помещица Чемесова требовала, чтобы девушку немедленно выставили вон, на что супруг тактично возражал: «Идти ей некуда!».
Летом 1783 года в Пензе разыгрывалась настоящая драма. И ее виновником стал действительный статский советник Егор Михайлович Жедринский. Это он дал ложную надежду сиротке Анне.
Своих родителей Анна не помнила. Молодые и влюбленные супруги Раутенштерн приехали из Штутгарта в надежде на новую счастливую жизнь. Отец Анны поступил на русскую службу, и вскоре стал близким приятелем офицера Михаила Чемесова. А потом… скончался от тяжелой хвори.
За ним последовала и жена. Их маленькую девочку, Анну, взял к себе тот самый помещик Чемесов. Он как раз выходил в отставку. Анна росла вместе с детьми Михаила Александровича и получила хорошее воспитание.
Но – сиротка! Помещица Чемесова не очень-то жаловала Анну. Всегда давала ей понять, что живет девушка в доме из милости. Так что пусть будет любезна помогать по хозяйству, когда велят. Но Анна и не противилась. Бежали годы, и превратилась юная Раутенштерн в очаровательную молодую особу.
«Нет у тебя родни, Аннушка, — сокрушался помещик Чемесов, — хоть бы кто подсобил, помог. Ну да ладно. Придет час, и тебя замуж выдам!»
Вскоре в доме Чемесовых появился новый гость – Егор Михайлович Жедринский, действительный статский советник. Он провел бурную молодость в Петербурге, служил в Семеновском полку, затем женился и овдовел, и решил на склоне лет (а было ему под пятьдесят) осесть в родных местах.
Он был статен, величав, и даже седина на его висках смотрелась как-то особенно благородно… Говорил медленно, значимо, чуть-чуть растягивая слова. Жедринский был богат, он умел держаться в обществе, и Анна была впечатлена им.
Каждый визит Егора Михайловича приводил ее в трепет. Помещик Чемесов довольно улыбался: по всей видимости, станет Аннушка уважаемой госпожой Жедринской… Но он не знал всех нюансов.
Летом 1783 года, замирая от страха, Анна рассказала Егору Михайловичу свою страшную тайну: у нее будет ребенок. Отцовство не вызывало сомнений. На это Жедринский презрительно скривил губы – сорванный плод не привлекает его. Анне не следовало быть такой сговорчивой. Он бы, возможно, и женился. А дворянка Раутенштерн повела себя как дама полусвета. Поэтому нет, он ничего не хочет о ней слышать.
Белая, как мел, Анна упала в обморок. В доме Чемесовых она так дрожала, слезы катились у нее из глаз, что пришлось во всем сознаться. Помещица заняла непримиримую позицию – вон! Чтобы Анны не было через час! Михаил Александрович пытался заступиться за воспитанницу. Идти ей некуда!
На шум сбежалась дворня, вскоре вся улица знала, что Анна ждет ребенка от Жедринского, а он ее прогоняет. И что из дома, где она выросла, ее тоже гонят прочь. Руки не слушались Анну, пока она собирала кофточки, платки, чулки… Горничная пыталась утешить ее, но какие слова она могла найти для девушки, чье положение было безнадежным?
К обеду прислали экипаж от Егора Михайловича, с посланием от него же. Он сообщал, что готов поселить у себя Анну на положении ключницы и будущей няньки для ребенка. Своего отношения к ней менять не собирается. И только из милости и по доброте душевной не лишает ее крова. Идти Анне было некуда, и она села в карету.
В доме Жедринского ей выделили крошечную комнатушку, рядом с кухней. Там же и появился на свет мальчик Володя – крепкий, громкий, розовощекий мальчуган. Егор Михайлович пришел взглянуть на сына одним глазком, да возле колыбели и замер. Его черты! Его глаза! Даже взгляд, как ему показалось, такой же суровый и жесткий.
С той поры Егор Михайлович души не чаял в сыне. Если с Анной он общался все так же «через губу», не забывая обдавать ее презрением, то мальчика носил на руках. Ему выделили прекрасные покои, затем наняли гувернеров, а записали его Владимиром Егоровичем. А фамилия… Она была такой же, как у многих бастардов: отсекли первый слог от фамилии отца и получилась новая!
«Добрая, милосердная, замечательная женщина!» — Говорили соседи про Анну. Она со всеми была приветлива и любезна, не сетовала на судьбу, принимая ее, как должное, много работала по дому. Сын обожал свою мать, печалился о ее положении служанки, но Егор Михайлович предпочитал ничего не менять.
Жедринскому пришлось пойти на попятный, когда ему прямо сказали – продвижение Владимира по службе будет невозможным, если он останется бастардом. Ради любимого сына, в возрасте семидесяти лет, Егор Михайлович нехотя обвенчался в местном храме с Анной Раутенштерн.
«Жена его была еще полна, свежа, и имела блестящие взгляды, — писал мемуарист Филипп Вигель. – А в их сыне было куда больше чувства, нежели ума».
Пять лет спустя Анна овдовела, и отныне всё, принадлежащее Жедринскому, досталось ей и сыну. Они уехали в Петербург, где приобрели дом и где Владимир поступил на службу. И где никто не знал об обстоятельствах рождения Владимира и о непростой судьбе его матери, Анны.
