Маше Писаревой было пятнадцать лет, когда она сбежала из дома. После этого родители от нее отказались, а она громко высмеивала их: это же мещане, которые ничего не понимают в современной жизни! После революции, казалось, разрешили абсолютно все. Потому-то и возникло общество «Долой стыд», которое победно шествовало по стране и рассказывало о новой морали.
Церковный брак отменили. «Это гнезда средневековья», — бушевал Троцкий. Развод стал делом нескольких минут. В новой советской стране объявили свободу! Революционер и журналист Карл Радек пошел еще дальше:
«Человек произошел от обезьяны, — писал он, — а раз животные не носят одежд, то и людям это совсем не обязательно».
Новые люди – это дети солнца и воздуха, утверждали прогрессивные люди начала 1920-х. А поэтому: долой все старое и ненужное! Чтобы идея пошла в народ, ее надо было хорошенько продемонстрировать. Поэтому начались массовые шествия людей, лишённых всякой одежды. Они смело маршировали по улицам городов и громко пели песни. Наглядный пример стал заразительным.
«Новость. – Записал в дневнике 12 сентября 1924 года писатель Михаил Булгаков. – На днях в Москве появились люди….с одними только повязками через плечо «Долой стыд». Больше на них ничего не было. Они влезали в трамвай… Публика возмущалась».
Возмущенных, конечно, было много. Далеко не все радовались перспективе проехаться в трамвае с человеком в одной повязке. Но выражать открыто свой протест не очень-то решались. Хмурый взгляд исподлобья с вопросом: «Да ты контра?» остужал любой пыл.
Молоденькие увлеченные девушки, такие, как Маша Писарева, наоборот, были в восторге. Раньше матери внушали им, как важна скромность, хорошее воспитание, манеры. А тут ничего этого не требовалось! Просто следовать за собственными инстинктами! Сбежав из дома, Маша попала в революционную «коммуну». Так называли новые сообщества, где жили вместе мужчины и женщины, не связанные узами брака.
При этом никакой ревности или собственнических чувств проявлять не разрешалось. Это громко высмеивали! «Женщины, дружите с возлюбленными своего мужа!» — Таким был один из принципов коммун.
Свободу от старой морали активно пропагандировала первая женщина-министр советского правительства, Александра Коллонтай. Она считала брак и семью – пережитком прошлого. Призывала отказаться от обычных «семейных оков». Она же вносила в правительство новые декреты – о признании равных прав для детей, рожденных вне брака, о равенстве супругов.
Справедливости ради, Коллонтай во многом была права: в царской России положение мужа и жены не было одинаковым, а бастардов ущемляли в правах. Умные и талантливые дети не могли учиться в гимназии, будучи «кухаркиными детьми»! Тот же Корней Иванович Чуковский, внебрачный сын купца Левенсона…
Жизнь в коммунах, по мнению Коллонтай, была выгодна женщинам. Не тянуть в одиночку лямку быта, а иметь множество помощниц.
В «коллективной семье» жили по 10-12 человек, и распределить между ними обязанности по уборке или приготовлению еды было куда проще. Впрочем, в идеале, считала революционерка, чтобы в коммунах были сразу и прачечные, и столовые, и даже детский сад. «Долой кухонное рабство!» — Говорилось в те годы.
Интересно, что и отцовство детей, рожденных в коммуне, считалось коллективным. Ухаживать за малышами предлагалось всем сразу, а давать имя и отчеству ребенку – как захочется его матери. Даже имена в ту пору были весьма причудливые! Никто не удивлялся девочке Дрезине или Искре, Ноябрине или Медиане. А среди мальчиков появились Вольфрам, Декабрист, Танкист и даже Атеист.
Но самым причудливым было все-таки развитие движения «Долой стыд». Новая советская женщина, по его меркам, должна была принадлежать всем. Если же она отказывала парню, то ее могли обвинить в мещанстве. Девушек и женщин в возрасте от 16 до 50 лет агитировали регистрироваться в специализированных бюро вольной любви в местных комиссариатах.
«Любви нет, — провозглашала Коллонтай, — есть лишь физиологическое явление природы».
И с ней соглашались столь многие, что это постепенно стало превращаться в проблему. Разнузданность стала нормой. А вместе с ней появились такие последствия, как болезни и полное падение нравов. Во второй половине 1920-х газеты пестрели заголовками о случаях нападения на женщин.
В 1927 году на пляже у Петропавловской крепости тринадцать учащихся ФЗУ задержали трёх прогуливающихся девушек. Их крики вскоре привлекли внимание, прохожие вызвали милицию. От того, что сделали с ней, одна из девушек вскоре скончалась, другой нанесли большой вред здоровью. Оказалось, что она была дочерью одного из видных революционеров, и дело получило большую огласку.
Постепенно идеи свободы в отношениях стали сходить на нет. Кто-то из идеологов остепенился и состарился, другие были арестованы. Большое количество преступлений и заболеваний тоже стало причиной, что общество «Долой стыд» потихоньку прекратило свое существование. К середине 1930-х общее безумие прошло.
«Россия снова стала буржуазной, — писал за границей Лев Троцкий, — снова в ней культ семьи».
После долгих лет абсолютного беспредела, курс на семью большинство советских людей поддерживало безоговорочно.
Маша Писарева недолго была возлюбленной революционера Авеля Енукидзе. Этот человек, крёстный отец жены Иосифа Сталина, был расстрелян в 1937 году.
