Ей было двадцать, а Зингеру пятьдесят, и она играла с ним, как кошка с мышкой. Миллионер и создатель швейной машинки сходил с ума от пухлых губ и темно-каштановых волос своей новой знакомой. Однако Изабель, изящно приподняв брови, погрозила Зингеру пальчиком:
— Не может быть и речи! Пока мы не поженимся!
Он плыл через Атлантику домой, находясь во власти этого морока. Решение зрело… А ведь у него уже было восемнадцать детей!
Луи Ноэль Бойер сколотил капиталец, наживаясь на любви французов ко сладостям. Кондитер франко-африканского происхождения мог часами колдовать над десертами. Мальчишки из окрестных кварталов прилипали носами к витрине, разглядывая, как месье Бойер посыпает сахарной пудрой пирожные.
Или шоколадной крошкой… Иногда в зале важно появлялась нарядная девочка с куклой в руках и шелковыми лентами в волосах. Это была Изабель, маленькая королева кондитерской.
Она родилась в декабре 1841 года. И, хотя матерью ее была английская гувернантка, малышка впитала в себя столичный парижский дух. Она обожала наряжаться. Она гордилась своей исключительной ролью дочки кондитера. От Изабель всегда пахло ванилью и мятой – именно такие ароматы чаще всего витали в зале маленького заведения.
— Она слишком красива. – Вздыхала строгая мать. А подруги мадам Бойер недоумевали: отчего же грустить? Изабель может удачно устроиться в жизни!
Меньше всего на свете юной красавице Изабель хотелось работать. Попытки отца научить ее кондитерским премудростям, провалились довольно быстро. Она не корпела над кулинарными книгами, зато изучала светские премудрости и шлифовала манеры.
В пятнадцать лет Изабель получила заманчивое предложение: не хочет ли она сфотографироваться? Шляпная мастерская хотела сделать портреты красивых девушек…
Это стало ее работой. Сейчас Изабель назвали бы моделью, но в то время такого слова еще не использовали. Просто лучшие фотографы Парижа знали, что есть в квартале Марэ очаровательная мадмуазель Бойер.
Злые языки называли ее бесстыдной, и уверяли, что снимки бывают разного толка… Трудно сказать, на какой из них «клюнул» миллионер Айзек Зингер, приехавший в Париж, но он был сражен. Ему в ту пору исполнилось 50. Изабель только отметила двадцатилетие.
Но первая же попытка американца сблизиться с нею, привела Изабель в негодование.
— Мои родители – порядочные люди! – Гордо вскинула она голову. – Я не позволю себе никаких вольностей до свадьбы!
«Каникулы» Зингера подходили к концу. Он уплывал в штаты, полный тягостных раздумий.
Айзек Зингер, сын каретного мастера, очень долго вел самый благоразумный образ жизни. Работал, как проклятый, чтобы прокормить семью. А жена, устав от безденежья, променяла его на актёра… Зингер и сам некоторое время выступал на сцене, но комедийную роль обманутого мужа примерять не желал.
Он нашел другую женщину – Мэри-Энн Спонслер. Надёжную, заботливую, готовую быть при нем второй скрипкой, надежным тылом. Зингер погрузился в работу над изобретением, которое считал очень важным и перспективным.
А потом об этом изобретении узнали все. И оценили швейную машинку Зингера! В 1856 году было выпущено 2 тысячи 564 машины. Четыре года спустя – уже тринадцать тысяч. Правда, не обошлось без скандалов: нашлись люди, которые обвиняли Зингера в краже идеи…
Он стал богат, немыслимо богат, и приобрел дом в самом аристократическом районе Нью-Йорка, на Пятой авеню. Там жили люди из категории, которую называли «олд мани» — старые деньги.
Потомки первых переселенцев, сколотивших состояние на полвека раньше, чем Зингер. Айзек заставил их считаться с собой, своей Мэри-Энн и десятью их общими детьми (правда, двое умерли маленькими).
Именно оказавшись на вершине Айзек, вдруг понял, что до сих пор не разведен с первой женой. Его богатство могло уплыть к нелюбимой женщине и детям, которых он почти не знал. Начался суд.
Старший сын Зингера встал на сторону матери и что-то говорил адвокатам о недостойном поведении Айзека. Разъяренный, он дал себе слово не забыть об этой лжи. Забегая вперед, скажу: он исполнил обещание. Сыну из его многомиллионного состояния достались… всего пятьсот долларов.
Мэри-Энн была уверена: теперь Айзек Зингер официально женится на ней. Она уже давно играла роль респектабельной дамы из богатого квартала – давала благотворительные обеды, жертвовала на помощь сиротам…
Однажды, возвращаясь от модистки, Мэри-Энн увидела, что Айзек сидит в экипаже с молоденькой компаньонкой, на счет которой у нее уже были подозрения. То, как общались эти двое, не вызывало сомнений: там что-то есть!
Вечером был грандиозный скандал. Хрустальные бокалы летели в дорогую лепнину и осыпались острыми брызгами на полу. Айзек советовал женщине успокоиться. Он признал свою вину: да, у него было небольшое приключение…
Величину этого приключения Мэри-Энн выяснила через адвокатов и ахнула: семеро детей! Он скрывал эту компаньонку последние девять лет! Фактически, жил на два дома.
— Детей четверо. – Поправил Айзек. – Увы, трое умерли.
Газетчики смаковали эти подробности, а Мэри-Энн подала жалобу на Айзека, обвиняя его… в двоеженстве. Технически, этого не было, ведь он не оформлял отношений. Но в те времена подобное поведение судили строго, так что Зингера даже взяли под арест, и ему пришлось откупаться.
А потом журналисты выяснили, что в Нижнем Манхеттене жила еще одна пассия Айзека – хохотушка Мэри Уолтерс, которая снималась в рекламе швейных машин. И у неё тоже была дочь…
Чтобы скандал утих, Зингер поехал в Европу. Он собирался развеяться, переключиться, выпустить пар. Кто показал ему снимок Изабель Бойер – неведомо. Однако несколько дней спустя он уже был готов бросить мир к ее ногам. Только молодая модель держалась твердо: ни-ни до свадьбы! Ни малейших вольностей! Она знает себе цену!
Зингер вернулся в США, чтобы принять решение. А потом сделал выбор: он взял в жены прекрасную Изабель Бойер. Мэри-Энн билась до последнего – подавала в суд, обвиняя Айзека в жестокости, пыталась настаивать, что она являлась – по закону об общем праве! – фактической женой Зингера на протяжении многих лет.
В конце концов, Айзек, улыбаясь, согласился выплачивать ей крупное содержание. С условием: Мэри-Энн никогда не выйдет замуж. О, этот делец знал человеческую натуру! Богатая и свободная бывшая пассия вскоре утешилась. Она бросилась в омут новых отношений, что избавило Зингера от необходимости платить ей что-то еще.
25 июля 1863 года Изабель Зингер подарила мужу первого из их общих детей – сына, Адама. Потом было еще пять. А в 1875-м году Айзек закрыл глаза навеки. Его состояние было громадным для того времени – 13 миллионов долларов.
И основой распорядительницей стала француженка Изабель, которая умела так очаровательно надувать губки. Все бывшие пассии Зингера рыдали от несправедливости: их обошли!
Дочка кондитера поднялась на недосягаемую высоту. Дамы из когорты «олд мани» почтительно приветствовали ее. Обществу не понравилось только, что в 1879-м Изабель решила повторно выйти замуж – за музыканта Виктора Рубсаета.
Тот выдавал себя за дворянина, но вскоре все узнали, что он простой сын сапожника. Впрочем, злые языки пришлось прикусить – талантливый скрипач удостоился герцогского титула от короля Умберто I. Так что «миссис швейная машинка» в одночасье стала герцогиней Кампоселице.
«Бесстыдная Изабель», как ее называли за глаза некоторые злопыхатели, все еще оставалась невероятно привлекательной женщиной. Настолько, что скульптор Бартольди, увидев герцогиню, предложил ей позировать. Он в ту пору выполнял важный заказ: ваял статую Свободы.
Масштабное произведение мастера – по очень многим свидетельствам – имеет лицо Изабель Зингер Кампоселице. Бесстыдная Свобода!
В сорок шесть лет, овдовев во второй раз, Изабель снова пошла под венец. Кто мог составить пару богатой, пресыщенной, все повидавшей женщине? Коллекционер произведений искусства, Поль Соэж.
Под конец жизни Изабель предпочитала все больше времени проводить в родном Париже. Там она и умерла в 1904-м году. А статуя Свободы стоит до сих пор. И теперь вы знаете, кто послужил для нее моделью. По крайней мере, многие историки считают именно так!
