На Иришку он смотрел, как на медовый пряник. А хозяйка строго давала отпор: не для него растила! Не для него красавица! Но сержант Иван Тулубьев ничего не мог с собой поделать – уж больно хороша была дочь хозяйки Тверитиновой.
В 1750 году он придумал дерзкий план, и для его осуществления даже подговорил двух своих друзей и одного крепостного.
Ох и богата была Тюмень! В восемнадцатом столетии шли через нее торговые пути из Китая. И товары там выкладывали чужестранные, и собственное производство наладили: мыло варили, и колокола делали, и резную мебель – загляденье! – тоже изготавливали.
Вот поэтому-то ширился город, прирастал населением, и каждый, кто пускал в Тюмени корни, скоро чувствовал – отзывчивая эта земля, благодарная!
Прасковья Тверитинова держала в Тюмени постоялый двор. Была она вдовицей, растила меньшую дочь. Старшую давно выдала замуж, и ждала, когда придет черед Ирины. Хорошенькая была у нее младшая: глаза, словно студёные озёра, и коса толщиной с руку.
Тверитиновы поселились в этих местах лет двадцать назад – приехали на двух подводах из Рязани. Муж Прасковьи был человеком работящим, рукастым. Сам выстроил дом, сам наладил дело. Поначалу занимался скобяными изделиями, скопил небольшой капиталец.
А когда умер от водянки, то хозяйством занялась его вдова. Лавку она продала, а вот большой красивый дом приспособила под гостиницу. На верхнем этаже жила сама, нижние комнаты сдавала. Готовила завтрак, помогала постояльцам найти нужные знакомства.
Частенько у нее квартировали заезжие купцы, и для них Прасковья Тверитинова была, что современный яндекс: все знала, про всех ведала, могла с ходу назвать адрес нужного дома, и где в городе какой товар можно приобрести. Так что любили к ней приезжать гости, и порой подолгу задерживались.
Иван Тулубьев прибыл из самой Москвы. Был он молодым человеком невысокого положения, но гордость у него имелась не по чинам. Нос задирал и смотрел только на лучшее. Вот поэтому-то он и приметил Ирину Тверитинову – самую красивую девушку в этом квартале!
Прасковья свою дочку лелеяла, готовила для нее лучшую партию. А тут какой-то заезжий дворянчик. Непонятного роду и племени, да и без должностей…
— Не по тебе невеста. – Беззлобно сказала Тверитинова.
Тулубьев оскорбился. Собрал свои вещи и переехал на другой постоялый двор. А спустя пару дней… прислал сватов к Прасковье.
— У вас товар, у нас – купец! – Весело выкрикивал дружка. Низко кланяясь в пояс, словно в шестнадцатом веке, он завел старинную песню про молодца, который мечтает о красавице.
— Товар не залежалый! – Громко крикнула Прасковья. – И покупатель на него уже есть!
Отказали Тулубьеву. А тот и не думал сдаваться! Да еще и замыслил месть! Нужен ему был только удобный повод…
Знал Тулубьев, что пару раз в месяц Прасковья уезжала из Тюмени в соседнее сельцо. Там она строила для себя целую усадьбу, в которой планировала встретить спокойную старость. Были бы у нее большой дом и сад, где она гуляла бы с внуками. А еще вспоминала о своей счастливой жизни с мужем…
Вот в одну из таких отлучек Тверитиновой и нагрянул в ее дом сержант Тулубьев.
Их было пятеро: трое солдат-сослуживцев, дворовый Тулубьева и сам злодей. Отыскали в дальних комнатах забившуюся от страха Ирину, покидали в узелок ее вещи, какие первые попались на глаза, а потом и увезли девушку с собой.
Она пыталась убежать, но ее остановили. В полуобморочном состоянии Ирину довезли до церкви и поставили под образа. Сержант Тулубьев только усмехался. Ирину, которая от ужаса едва могла слово вымолвить, тут же обвенчали с дворовым человеком… с крепостным Семёном Дунаевым!
Была свободная девушка, стала рабыня сержанта Тулубьева. Ведь вышла замуж за чужую собственность! И сама стала такой же собственностью!
Дальнейшее она уже не помнила – как ее привезли в заранее нанятый дом. Как Семён оставил ее с Тулубьевым, а сам удалился. Все сплелось воедино — дни, часы, события…
Мать отыскала Ирину только две недели спустя, и то по чистой случайности. Тулубьев планировал отвезти девушку подальше от города, чтобы никто не смог её найти, но не успел осуществить свой замысел. Когда Прасковья вошла в дом, где жила Ирина, она всплеснула руками.
Безумный взгляд девушки не оставлял сомнений: любимая дочь повредилась рассудком.
— Он умеет наводить чары. — Шептала Ирина, и слёзы струились по её щекам. — Он колдун, у него тёмное сердце! Моя вина, что поддалась, моя вина…
Закутав дочь в большую шубу, Прасковья молча вывела её на улицу, где уже собиралась толпа. Тулубьева задержали крепкие ребята из соседних дворов: едва прошёл слух о беззаконии, нашлись десятки желающих помочь Тверитиновой.
Немедленно началось расследование. Факт умыкания девушки был подтверждён многократно. То, что Ирина шла к алтарю, будучи уже помешанной, доказать было трудно. Но мать настаивала на этом!
Свидетели показали, что дворовый Семён сразу передал свою жену в руки господина, сержанта Тулубьева. А насильно увезённая Ирина не приходила в чувство, и ничего сама добавить к этим словам не могла.
Пришлось решать и вопрос имущества: ведь Ирина, вышедшая за крепостного, теперь принадлежала сержанту. В России уже бывали такие случаи… Но, поскольку девушку принудили к замужеству, то брак сумели быстро расторгнуть.
Был такой указ Петра Первого, что неволить невест и женихов нельзя — правда, указ практически не соблюдался. Но в нужный момент его достали и использовали.
Несчастной умалишенной назначили епитимью на три года. Мать пыталась пристроить ее в монастырь, но в святую обитель Ирину не взяли. Пришлось Прасковье Тверитиновой самой ухаживать за дочерью, которая теперь страшно боялась наступления темноты. Ей все время виделись люди Тулубьева…
Злодей был отправлен на каторгу. Его жизнь оборвалась около 1765 года. Говорили, что перед смертью он тоже обезумел — дико хохотал и никак не мог остановиться. Рабыня сержанта Тулубьева, несчастная Ирина Тверитинова, скончалась спустя двенадцать лет.
