Лида Рубинштейн появилась на свет в Харькове в 1883 году. Ее семья не была известна в творческой среде, зато у них были деньги. Дед и отец владели сахарными заводами, банками.
В детстве будущая актриса ни в чем не нуждалась, отказов не воспринимала и жила в роскоши. На завтрак, обед и ужин она непременно кушала любимые пирожные и думала, что так будет всегда.
Мечты ее сбылись. Ум, благородность, красота, обаяние и умение покорять мужские сердца, сделали своё дело. Она жила не только во дворцах, но и практически в королевских покоях, а та, которой она восхищалась в детстве, в старости признала ее прекраснее себя самой.
Юная и богатая
В 1892 году умер отец Лиды, а спустя два года и ее дядя, на попечении которого она находилась. Присматривать за ней начала ее двоюродная сестра. Девочка переехала в Петербург, там же и поступила в гимназию.
Мечтать о театре и профессии актрисы она начала рано, а свою первую роль получила и сыграла в спектакле «Антигона», который, кстати, поставила на собственные средства. Понятно, что успеха не могло и быть, тем не менее Лида не расстроилась, ведь в конце концов, она была единственной наследницей огромного состояния и могла позволить себе очень многое.
Неудача показала, что ей необходимо учиться. В том же 1904 году она стала ученицей драматических курсов при Императорском Малом театре, а также брала уроки танцев. В 1909 вышла замуж. Мужем ее стал банкир Владимир Горовиц.
Казалось, с карьерой можно покончить, это был совсем другой круг, другие люди. Но Лида, к тому времени уже успевшая сократить свое имя до простого – Ида, бросила мужа после свадебной поездки. Ей всегда нравился театр, она о нем мечтала, и именно поэтому продолжила делать постановки, пусть и за собственные средства, которых, кстати, хватало на всё.
В 1908 она поставила на свои средства пьесу «Саломея», написанную Оскаром Уайлдом. Со спектаклем вышли трудности, но позже его все же частично представляли на вечере художественных танцев в Большом зале Петербургской консерватории.
Там она помимо спектакля исполнила «Танец семи покрывал», чем, несомненно, подражала Саре Бернар, поклонницей которой являлась. Танец всем очень понравился, тем более, что в конце его танцовщица осталась лишь в платье из бус.
Внимание к танцовщице проявил знаменитый Дягилев. Он пригласил ее в свой русский балет, с которым она дебютировала в Париже летом 1909 года. Играла, кстати, вместе с Вацлавом Нижинским, и Тамарой Карсавиной.
Ее Клеопатра так понравилась зрителям, что переплюнуть ее удалось только, сыграв Зобеиду. Эта роль также вызывала всеобщее восхищение. Но спустя два года с балетом Дягилева пришлось расстаться. Она решила создать собственную труппу и уже в мае 1911 года дебютировала с ней во все том же Париже.
При этом критики были к ней совсем неблагосклонны, отмечая, что в отличие от Дягилева госпожа Рубинштейн тратит средства не на возвеличивание искусства, а на то, чтобы сделать великой саму себя. Но это не мешало Иде иметь десятки поклонников и поклонниц среди самых известных людей ее времени.
Для него она согласилась позировать обнаженной
Одним из самых преданных ее ухажеров и воздыхателей был известный художник Валентин Серов. Он даже решился писать ее обнаженной, хоть и был известен своим скромным характером и верностью собственной жене.
Но Ида настолько его очаровала, что он не только начал писать ее, но и даже ужасно ревновал к другим ее поклонникам. Причем, ревновал так сильно, что написал карикатуры на каждого из них. Один из них был поэтом, пожилым и некрасивым, но при этом богатым и родовитым, из графского сословия.
Звали его Робер де Монтескье. С Идой он познакомился в гостинице, и ему так понравился исходящий от нее приятный аромат, что он не в силах был с ней расстаться и потому всюду, как преданная собачонка, следовал за ней.
Второй был лысым и низкорослым. Но зато знаменитым классиком литературы. Звали его Габриеле д’Аннунцио. Он был известным ловеласом, завоевавшим немало женских сердец. Он восхищался ножками Иды и писал для нее мистерии в стихах.
По мнению Серова, от этого Габриеле за весту разило греховными мыслями. Как только он посмел предложить играть ей роль святого Себастьяна, это же скандал.
- Третий князь из Румынии по имени Антуан Маврокодато. Он не достоин Навзикаи (именно так называл Серов свою музу).
А еще был Аким Волынский. Он был литератором и большим мечтателем. Его называли ее женихом. Но на самом деле в этом статусе он пробыл недолго. Не выдержал характера невесты и того, что с ней произошло.
Дело в том, что Ида загремела в психиатрическую клинику, где лечила нервное расстройство. Он такого позора не выдержал и отказался от помолвки. В случившемся обвинил Иду, поэтому вместо поддержки с его стороны, она ощутила только осуждение.
Более того, мужчина начал поливать ее грязью в русских газетах. Он писал довольно злобные фельетоны и размещал их там, где их принимали. В своих статьях он обвинял Иду в том, что она совершенно не понимает поэзии, хоть могла бы стать достойной партией для таких богачей, как Рокфеллеры и Ротшильды. Она любит роскошь, но не умеет ею наслаждаться и вести себя так, как должны вести дамы.
Незадачливый возлюбленный даже возмущался тем, что Ида в разгар веселья могла снимать со своих рук кольца с бриллиантами и бросать их в бокалы с шампанским. По его мнению это выглядело крайне вульгарно. Ида, дескать, мечтает о том, чтобы из-за нее кто-то застрелился, но все ее поклонники все еще живы, правда, некоторые всего лишь разорены.
Серов был возмущен, ему было обидно за Иду, которая так и не смогла принять разрыв своей помолвки с Волынским. Она все время носила с собой те письма, которые ему писала, и которые ей были возвращены им после разрыва.
В ответных письмах ей он называл ее неизменно родной и невестой. Любовь не выдержала испытаний. Кажется, после разрыва с Волынским она и вышла за того банкира, от которого сбежала прямо в свадебном путешествии.
Художник обо всем этом знал, но призраки прошлого не волновали его, куда опаснее были нынешние кавалеры. Он хочет быть ее единственным, тем, кого она любит и зовет ласково Тошиком (сокращенно от имени Антон, именно так называл себя сам Серов с детства, имя Валентин, данное при рождении, как-то не прижилось).
Кстати, Тошиком он разрешает звать его только ей, да еще и матери. Он без ума от Иды и вовсе не помышляет о возвращении в Россию, где его ожидают жена, дети и богатые воздыхательницы, брошенные им ради Иды. Но если жена терпеливо ждала, то та, кто хотела быть его возлюбленной, ждать не стала.
Из Москвы к нему неожиданно приехала Генриетта Гиршман, богатая жена угольного магната. Долгое время она считала себя музой художника, а его – своей личной игрушкой. Поскольку визит был неожиданным, то он не успел припрятать портрет Иды, и она все увидела. Несомненно была разочарована и обозлена. К счастью, скандала устраивать не стала, в гневе укатила обратно.
Серов не расстроился, он был уверен в том, что Ида его не покинет. Но вокруг него уже плелись нити женского заговора.
Мадам Орлова, первая сплетница Европы, уже распространила слух о том, что пока он ненадолго отлучался в Испанию, чтобы познакомиться с творчеством Гойи, Ида развлекалась с Уолтером Гиннесом, тридцатилетним блондином, сыном миллионера, спортсменом, коллекционером яхт, обезьян и женских сердец.
Художник был в гневе, но постарался не показывать этого. Правда, на портрете Орловой появилась огромная шляпа, которая делала ее голову непомерно маленькой. Таким образом, он старательно показал всему миру, что голова княгини соразмерна ее уму. Неизвестно, поняла ли она эту аллегорию, но его эго это удовлетворило.
Он нашел в себе силы дописать портрет, но слухи об Иде подтвердились. Ида к этому времени уже покинула Дягилева, и у Серова не оставалось повода для того, чтобы оставаться в Париже. Он, правда, старался вделать всё возможное, чтобы она осталась с ним: cтоял на коленях, обещал достать звездочку с небес, показать весь мир и все, что она пожелает.
Уверял, что он намного лучше того самого Гиннесса, который ее абсолютно не понимает. Но она и слышать ничего не желала, уверяя, что Уолтер ее безумно любит и абсолютно точно нигде не гуляет.
Они расстались и вскоре Серова не стало, не выдержало сердце.
Ида же прожила еще много лет, она успела застать Первую мировую, спасалась от немцев, идущих на Париж, была медицинской сестрой, помогала обездоленным и раненным. И все это время ставила собственные пьесы, тратя на них баснословные суммы.
Не стало ее в 1960-м, ну а играть она перестала еще за двадцать лет до этого. Последние годы жизни занималась тем, что помогала знаменитым актерам, оказавшимся в затруднительном положении. Ту же Сару Бернар кормила с ложечки, когда та болела. Похоронена во Франции, но говорят, что перед смертью сильно тосковала по родному Харькову.
