— Своё имя нужно забыть навсегда! – Кричала усатая воспитательница. Девочка испуганно смотрела на неё. Пятилетняя Вера никак не могла привыкнуть, что теперь она «Агнес», и у неё больше нет сестёр, матери и отца.
В августе 1944 года её привезли в угрюмый чёрный дом Борнталь, который раньше служил туберкулёзным госпиталем. Теперь его превратили в детский концлагерь, где всем надлежало «исправиться» — в первую очередь, позабыть навсегда о своем прошлом.
Она складывала кубики на ковре перед камином, когда в комнату твердым шагом вошли четверо. Люди в черной форме коротко приказали графине фон Лендорф немедленно собираться. Детей тоже нужно было немедленно одеть и вывести на улицу.
— Что случилось? – Спрашивала испуганная женщина, прижимая ладонь к животу.
— Ваш муж участвовал в заговоре против фюрера. – Стальным голосом ответил один из непрошенных гостей. – Ваше имущество конфисковано. Ваши титулы упразднены. Вам надлежит немедленно покинуть замок.
Так в один момент закончилось детство Веры. Летом 1944 года дочь графа фон Лендорфа, чей род был известен в Пруссии с тринадцатого века, была доставлена с беременной матерью и сестрами в концентрационный лагерь.
Еще несколько недель спустя они узнали о смерти отца в Плётцензее, а потом их разлучили. Графиня была доставлена в трудовой лагерь, девочек привезли в детское учреждение Борнталь. Там им сразу дали новые имена и запретили говорить, что они сестры.
— Здесь вы все – собственность государства. – Часто повторяла дородная воспитательница с явно проступающими усами над верхней губой. – Фюрер взял заботу о вас, хотя ваши родители – преступники. Если какая-нибудь достойная немецкая семья пожелает вас удочерить, мы немедленно подготовим документы.
Прижавшись носом к холодному стеклу, Вера подолгу смотрела на унылый пейзаж за окном. Она никак не могла привыкнуть к этому новому имени – Агнес. И все время жалась к Ноне и Габриэли, своим сестрам. Однако те, получив несколько раз наказание от воспитательниц, отталкивали Веру от себя.
В Борнтале жили пятьдесят детей, младшему из которых только исполнился месяц. Никаких занятий с ними не проводили, ничему не учили. Только – забыть о прошлом. Целыми днями дети занимались на кухне, в огороде или прибирали в комнатах. Старшие девочки помогали готовить еду, они же должны были следить за дисциплиной.
Постепенно младших детей стали из Борнталя забирать – им, действительно, находили новых родителей. Каждый раз, когда машина припарковывалась у стен этого дома, сердце Веры сжималось: а вдруг ее тоже заберут? И однажды приехали за ней.
Но она попала не в приемную семью, а в другой похожий дом. Потом ее перевезли еще раз… А затем война закончилась. И как-то после обеда ее позвали на улицу… а Вера заплакала. Перед ней стояла мать – худая, бледная, с таким почерневшим и постаревшим лицом, что она с трудом ее узнала.
Графиня Лендорф была освобождена из лагеря в 1945-м, и сразу бросилась на поиски уцелевших друзей и родных. Многие из них были замешаны в том заговоре 1944 года, поэтому закончили свои дни, как и отец Веры.
С помощью знакомых, она отыскала дочерей и получила укрытие в лагере беженцев. Своего дома у них больше не было – замок был разрушен.
— Мы выстоим. – Повторяла графиня, прижимая детей к себе.
Вера пошла в школу и вскоре проявила себя, как способная ученица. Но главное, о чем говорили все вокруг – она превращалась в невероятно привлекательную девушку! Когда она поехала изучать искусство в Гамбург, от желающих познакомиться с ней не было отбоя.
И это так смущало ее, что Вера стала носить большие солнечные очки и одеваться во все черное. Ей казалось, что так она будет не столь заметной…
Но она ошиблась. Летом 1959 года двадцатилетняя Вера сидела за столиком кафе во Флоренции.
— Вы не возражаете, если я сделаю пару снимков? – Раздался приятный мужской голос.
Она не успела даже ответить, как вспыхнула камера. А потом в руку упала визитка – фотограф Уго Мулас приглашал ее на встречу с агентом модельного представительства Форд. Вера долго думала, стоит ли ей идти, но подруги буквально вытолкнули ее на улицу. Прямиком на подиум.
Ей сразу предложили контракт и переезд в Нью-Йорк. Другие девушки из модельного бизнеса смотрели на Веру с интересом – такая необычная биография! Аристократка, побывавшая в лагере, дочь заговорщика…
А Вера решила чуть изменить имя – теперь она представлялась как Верушка. И убрала дворянскую приставку «фон». Теперь она была Верушкой Лендорф. Под этим именем и подписывала контракты.
Популярность Верушки росла как снежный ком. «Вог» неоднократно приглашал ее на свою обложку, а для других журналов она позировала восемьсот раз! Сальвадор Дали, плененный ее красотой, приглашал ее для реклaмных съемок к себе.
А потом Микеланджело Антониони дал Верушке небольшую роль в своем «Фотоувеличении». В 1960-х она царила на подиумах, будучи в ту пору самой высокой моделью из всех – 186 сантиметров.
Верушка зарабатывала по 10 тысяч долларов в день, но богемный образ жизни так и не приняла.
«Они хотели, чтобы я стала частью тусовки, — говорила она о руководстве «Вог», — но мне это было неинтересно. Они служили моде, как божеству. А ведь, в конце концов, мы все работали на обычную мусорную корзину. Ведь мода – мимолетна! Сейчас за это платят тысячи долларов, а потом это летит в урну!».
Такую точку зрения мир моды оценить не смог. Там были свои правила: весёлые вечеринки, невероятные наряды и средства для повышенной бодрости. Верушка без сожалений простилась с этим образом жизни на пике карьеры – в 1975 году.
Она осталась в США, но модельные и реклaмные контракты стали для нее эпизодическими. Периодически ее приглашают как специального гостя на показы, но Верушка не всегда соглашается пройтись по подиуму.
Богемный блеск остался в далеком прошлом. А в начале нулевых она сотрудничала с писательницей Антье Фоллмер, которая рассказала о событиях 1944 года – в том числе, об отце Верушки.
«Я должна была сделать это, — говорила модель, — потому что тень прошлого неотступно следует за мной».
Главное, чем теперь занимается дочь графа, это благотворительность. Но в целом она старается как можно реже появляться перед объективами фотокамер. Верушка сделала выбор в пользу частной жизни.
