Девчонка краснела, и совсем не от мороза. Сани плелись по деревне медленно, заворачивая в каждый большой двор. Кузьма Щёкин точно знал, где водятся женихи! Зычно покрикивал: «Кому Надолба?». В селеньях на берегах Енисея умели пристраивать дочерей. А что делать, если время пришло, а парня толкового так и не появилось?
У простых крестьянских девушек девятнадцатого века было только три способа выйти замуж – самостоятельно, то есть «убёгом», по решению родителей и «надолбой». «Убёгом» разрешалось далеко не везде.
Во многих российских губерниях на это смотрели очень плохо – дескать, опозорила отца и мать. Пошла против воли родителей. Часто с теми, кто выходил замуж по собственной воле, не прося благословения, прекращали всяческое общение.
«Убежала к радости – одна будет в старости», — говорили в деревнях. Дескать, отвернется от нее вся семья. Заслужить прощение у разгневанного отца было ох как непросто.
По решению родителей женились чаще всего. Те могли сами присмотреть жениха, а могли и обратиться к опытной свахе. Долго присматривались, оценивали, выясняли, насколько хорош претендент, да и, с другой стороны, не терялись.
Не всякую девушку были рады взять замуж! Смотрели на ее работоспособность, на ее внешний вид – не выглядит ли хворой, на ее поведение. Оценивали и семью. Считали, что вдовы слишком балуют дочек, так же, как и попадьи. Если семья была пришлой, недавно поселилась по соседству, к таким тоже относились настороженно.
Ну а если в семье было несколько дочерей, то сохраняли строгую очередность: сначала выдавали старших, потом младших. Чтобы никто не засиделся. И вот как раз в этом случае возникали сложности: порой случалось, что младшая дочь была куда привлекательнее старшей.
И женихи возле нее так и увивались! Как быть в таком случае? Ждать, пока найдется кавалер для первой дочки? А если этого не произойдет и за десять лет?
Злились младшенькие: старшая горой встала на пути их счастья. Вот жених готовый, хоть завтра посватается! А не сыграть свадебку, пока вековушу не пристроят… Тогда-то и шли родители на вынужденный шаг — выдавали дочь «надолбой».
В таком случае сажали дочь в сани или на телегу, запрягали и везли по округе. Сначала по знакомым дворам, потом и по дальним. Стучал отец по столбу у ворот – по надолбе – и зычно кричал:
— Кому надолба?
Не отвечали, не выходили, тогда и разговор был короткий – разворачивались сани прочь. Но часто все-таки находились заинтересованные лица. Женихи ведь тоже не все нарасхват были! Бывали в деревнях вдовцы, которым требовалась женская поддержка.
Бывали увечные, потерявшие руку или ногу. Или очень небогатые, за которых девушки не слишком стремились замуж. В таком случае и для них брак «надолбой» был отличным решением.
Повозит отец по селу дочь, вернется домой, а в ближайшие недели ждет – вдруг кто появится на пороге с предложением? В таком случае со свадьбой не тянули, устраивали в кратчайшие сроки. Старались тогда дочь приданым не обидеть, чтобы не выглядела она «залежалым товаром».
И такие союзы нередко оказывались вполне удачными: жена старалась угодить мужу, который взял ее, никому прежде не интересную. А когда рождались дети, все уже и забывали про «надолбу». Состоялась семья, благословили ее небеса наследниками.
Младшие дочери, более других заинтересованные, чтобы брак «надолбой» состоялся, тоже готовились. Расписывали перед подругами сестер, как редких мастериц. Или уверяли, что: «Ксютка обет дала, до двадцати замуж не выходить, отцу и матери помогать».
Пускали слухи с расчётом – авось дойдет разговор до чьих надо ушей, и поможет это пристроить Ксютку пораньше. Тогда лучше будет для всех!
Кузьма Щёкин – к слову – вполне реальный персонаж. В конце 1890-х он пристраивал «надолбой» свою дочь Катерину. Месяца не прошло с той его поездки по селам на берегах Енисея, как с поклоном пришли в его дом сваты. Поговорили, обсудили, да и выдали девушку замуж за работящего парня.
А ее правнучка Алиса рассказала мне эту историю, которую в семье бережно хранят. Ведь это тоже часть наших старинных традиций. Пусть звучит немного странно, пусть необычно для нас нынешних, однако и такое тоже бывало.
