Пишет журналист и литератор Сергей Николаéвич:
Нашёл недавно это фото: грустная, грустная Гертруда — Алла Демидова. «Гамлет», Театр на Таганке, 1976 год.
Я застал «Гамлета» конца 70-х. Наверняка он был другим по сравнению с премьерой. В нем отчётливо чувствовалась неподъемная тяжесть давно идущего спектакля, и у актеров, как мне показалось, не было ни сил, ни особого желания это скрывать.
Помню огромный вязаный занавес — гениальную находку Давида Боровского, вошедшую во все учебники по сценографии ХХ века. И вязаные свитера и платья из шерсти, глядя на которые, я думал: как они, бедняги, во всем этом играют? Жарко ведь! Почему-то много звуков лязгающего железа, какой-то лишней суеты.
Но там был Высоцкий. И его присутствие оправдывало все. Трагический, безумный, уже не слишком молодой, с этими чёрными от усталости подглазьями и слипшимися на лбу волосами.
Он так истошно кричал, так неистово бился с занавесом, так рвался навстречу смерти, буквально кидаясь голым торсом на клинок Лаэрта, что, казалось, он сейчас умрет прямо у нас на глазах. Он и умирал. Но не от яда, как предписывал Шекспир, а от дикого, нечеловеческого напряжения, которое не могло бы выдержать ни одно сердце на свете.
А рядом царила, парила Алла Демидова — Гертруда. Вся в белом. Белый цвет — цвет королевского траура. Длинные волосы, рассыпанные по плечам. Сияющая улыбка, застывшая на лице-маске. И только руки жили у неё своей отдельной жизнью.
Она будто пыталась ими дирижировать. То взмывала ими ввысь, то бессильно простирала их к залу, то как будто пыталась заслониться от ударов судьбы и злых слов, спасти свою любовь, удержать от гибели безумного сына. Но ничего не получалось: все летело мимо пальцев, мимо рук, мимо цели…
Под конец она уже совсем изнемогала, запутавшись в вязаном занавесе, как ночная птица или летучая мышь, попавшая в западню. И ее тихая, по-детски беспомощная просьба: «Я пить хочу», — означала, что спасения ждать неоткуда. Умирала она, безвольно повиснув на острие двух мечей, вонзённых в занавес. «Когда бы знать, какие сны в том страшном сне приснятся?»
18 июля 1980 года они сыграют последнего «Гамлета». “The rest is silence”. Дальше тишина. Все как у Шекспира.
… Спустя много лет я спросил Аллу Сергеевну, кто на ее памяти был лучшим Гамлетом?
— Володя Рецептер… Наверное, я всех повидала. И Пола Скофилда, и всех наших. Кстати, из них Иннокентий Смоктуновский, наверное, был самым скучным. Он и сам искренне считал, что провалил роль. А самый живой был Рецептер. Он тогда только что приехал из Ташкента и всех нас просто потряс.
— Ему же тогда было всего 22 года…
— Гамлет — такая роль, что можно играть в любом возрасте. Но смотреть все-таки лучше на молодых.
