Фичас был самым страшным мальчишкой из дома Вагнера. Коля старался проходить мимо как можно быстрее и незаметней, но на этот раз у него не вышло. Хохоча во весь голос, Фичас накинулся на Колю и так сильно его толкнул, что тот упал.
Зеленое ведро с водой ожидаемо опрокинулось. Теперь надо было снова идти за водой, снова по Рыбной улице… Коля поплелся обратно. Он знал, что заступиться за него некому, ведь он в этом квартале – безотцовщина.
*
«Катенька у меня – прелесть!» — Весело говорил купец Левенсон. В его богатый дом Екатерина Корнейчукова когда-то нанялась работать прислугой, а потом барин разглядел ее совсем по-другому. Хорошенькая она была, ладная, с длинными-длинными шелковыми волосами, которые каждое утро тщательно убирала в высокую прическу.
Если заплетала косу, соседки дивились – с руку толщиной! Нет, больше! Кумушки были уверены, что Катя вытянула свой счастливый билет. Ведь Эммануил Соломонович Левенсон влюбился в нее. И даже был не прочь сделать Катю своей женой. Была полтавская крестьянка – станет купчиха!
Но в Российской империи были строгие правила насчет брака. Еврей Левенсон не мог жениться на православной. Даже когда у них родилась дочь, Маруся, это ничего не изменило. Смахивая слезинку, Катя с тревогой думала о будущем.
Вот изменится к ней Моня, куда она пойдет? Ей одной особенно не разбежаться. Поэтому и держалась за него, пока могла. Вместе с ним перебралась в Петербург, где и родился сынок, Коля.
Их двусмысленное положение самому Левенсону тоже было не по вкусу. Смотрели на это косо, а он думал расширяться, открывать новые горизонты… Куда ему баба с двумя бастардами? Засмеют. А то и руку не подадут в приличном обществе.
У купцов были свои правила, своя мораль. Так что Коленьке двух годков не было, как отец признался Кате: он женится на другой. На ровне. Клара Исааковна Рабинович станет его женой. А Катя… должна уехать.
Вернулись с того, с чего начинали – в Одессу. Катя сняла флигель в доме Макри: комнату с погребом под полом. Не бог весть какой быт, но где-то надо жить женщине с детьми…
«Комната была небольшая, — позже напишет Коля. – Очень нарядная. В ней было много занавесок, цветов, полотенец…. Все это сверкало чистотой, которую мама любила до страсти».
Соседи поджимали губы: прижила ребятишек вне брака! Как с такой женщиной вообще разговаривать можно! Но Екатерина Осиповна молча тянула свою лямку. Работала, сколько могла, совершая ежедневный материнский подвиг. И дети старались помогать. Едва Коленька подрос, как освоил удочку.
Уходил к морю, рыбачить, чтобы накормить своих или что-то продать. На Привозе мальчишки за копейки сдавали свой улов рыбным торговкам, которые потом продавали его втридорога. У Катаева, в повести «Белеет парус одинокий» эта картина описана очень ярко:
«Торговка, хотя давно увидела мальчика, продолжала делать вид, что не замечает его. Таков был базарный обычай. Кому нужны деньги, тот пусть и ждет. Ничего…
— Ну? Покажь!
Мальчик открыл дверцу садка и придвинул его к торговке.
— Бычки. – Сказал он почтительно.
Она запустила в садок пятерню и проворно вытащила несколько.
— Ну? Где же бычки?
Мальчик скромно улыбнулся, желая превратить неприятный разговор в шутку.
— Так вот же… Что вы, не видите?
— Где бычки? – Закричала вдруг торговка. – Я не вижу. Так это не бычки, а воши! Тут даже нет, чего жарить!».
Отец не участвовал в жизни своих старших детей. Он уехал с молодой женой в Баку и открыл там типографию. «Я никогда не знал, что такое отец или дед», — позже признавался Коля. «Безотцовщина» — припечатали в Одессе.
Ему приходилось красить заборы и расклеивать объявления. Хоть что-то в общий котел! Вскоре семья перебралась в маленькую квартиру на Канатный переулок, а Колю отдали во вторую гимназию. Вихрастый мальчик быстро подружился с одноклассником Борей Житковым. Они вместе готовили уроки и вместе гуляли по городу в свободное время…
И, хотя Коля был сообразительный и совсем не склонный к хулиганству, в пятом классе его учеба остановилась. Еще 18 июня 1887 года вышел циркуляр «О сокращении гимназического образования», подписанный императором Александром Третьим. И вот его рекомендации докатились до Одессы.
В документе говорилось, что детям кухарок и лакеев, прачек и кучеров, вовсе не следует стремиться к получению полного среднего или высшего образования. Конкретных рекомендаций об отчислении не было, и в каждой гимназии решали сами – как поступить.
В той, где учился Коля, посчитали нужным мальчика из неполной семьи, да еще и сомнительного происхождения, из учебного заведения исключить. Был бы он признанным купеческим сынком – другое дело.
Теперь все зависело только от собственных талантов Коли. Хочешь стать образованней? Бери книги сам. Он так учил английский – дома, по учебнику. Не имея ни малейшего представления о произношении.
Много лет спустя, когда судьба закинет Колю в Англию, он обнаружит, что может только читать английские тексты. И переводить. Говорить и воспринимать речь на слух – никак!
Но пока была Одесса и кран в доме Петрококино. Туда ходили за водой, и это была Колина обязанность. Он брал зеленое ведро и шел по Рыбной, стараясь как можно скорее проскочить дом Вагнера. Там жили злые мальчишки, которые всегда тиранили его.
Заводилой был Фичас – крепкий, лишенный всяческого стыда и сомнений. Сколько раз он гонял Колю по улице, толкал его, переворачивал то самое зеленое ведро, под улюлюканье местных ребят…
За Колю некому было заступиться. Безотцовщина! Даже в его метрике отсутствовала фамилия и отчество отца. Поэтому записан он был как Корнейчуков. Еще у сестры было отчество Эммануиловна, по купцу Левенсону, а у Коли – уже нет.
Освобожденный от учебы, он жадно глотал книги. Утром разносил газеты, потом клеил афиши по городу, а в каждую свободную минуту читал. На пляже он собрал команду из детей, которым увлеченно рассказывал о прочитанном, и они слушали, затаив дыхание.
Коля умел ярко говорить, вживаться в образы, замечательно цитировал по памяти! У многих из этих ребятишек не было доступа к литературе, и Коля стал для них первооткрывателем Пушкина, Жюля Верна, Дефо…
Когда он принес свою первую заметку в «Одесские новости», редактор недоуменно поднял седые брови. А потом прочел, заинтересовался и предложил напечатать.
— Как подписать вас, молодой человек?
Коля уже думал над этим. Материнская фамилия «Корнейчуков» подсказала ему нужный вариант.
— Корней. – Выпалил он. – Корней Чуковский. Корней Иванович.
— Приходи за гонораром, Корней Иванович, в конце недели. – Хмыкнул редактор.
Так началась карьера Корнея Чуковского.
