Принцессу уговаривали: «Всего пара слов, вам не обязательно даже улыбаться, просто скажите грубиянке пару слов и она будет довольна», а значит будет доволен и король. Дофин и вовсе не понимал, почему жена так упрямится.
Ну и что, что когда-то мадам Дюбарри была простой модисткой, а репутация модисток, ну да что об этом… Будущий Людовик XVI вообще не любил все усложнять. Если дедушка-король счастлив в присутствии очаровательной Дюбарри, если ему нравятся ее грубоватые шутки и вызывающие наряды, кому от этого хуже.
Австрийская принцесса Мария-Антуанетта прибыла в Версаль юной девушкой. Она была шокирована узнав, что у короля Франции есть фаворитка, в Австрии невозможно представить, чтобы государь открыто афишировал свои чувства к женщине, которая не была его женой. Матушка такого бы не ободрила!
Мария-Терезия строго воспитывала своих детей, а Марии-Антуанетте даны были подробные инструкции, как вести себя во Франции. Скромность и достоинство – вот главные добродетели будущей королевы, и нельзя выказать одобрения или поощрения какой-то простячке Дюбарри, возомнившей себя первой дамой при дворе.
Жанна Дюбарри не отличалась хорошим происхождением, но зато она была очень красива и обаятельна. Рядом с ней король Людовик XV чувствовал себя снова молодым. Ему нравилось, как она восторгается каждому подарку, особенно бриллиантам, как она часами может крутиться перед зеркалом, как она высмеивает придворных. Не говоря уже о том, как приятно держать ее в объятиях.
Все знали – хочешь добиться расположения короля, сперва нужно понравиться Дю Барри. Дофину такое положение оскорбляло. Она жена наследника, будущая королева, а должна идти позади этот накрашенной куклы! Да она просто не будет появляться там, где присутствует эта женщина.
Жанна тоже негодовала. По этикету она не имела права даже заговорить прежде, чем ее «представят» Дофине, а та показательно игнорировала присутствие недостойной соперницы. Та просто проходила мимо, а со всех сторон сыпались ехидные усмешки и замечания.
В конце концов королю просто надоело слушать жалобы своей подруги. Жанна вовсе не молча и терпеливо сносила унижение, каждый раз она устраивала скандал королю, раз уж не могла высказать все этой австрийкой девчонке.
Даже из Австрии на Дофину посыпались упреки. Мария-Терезия не понимала, зачем дочь так упрямится, король недоволен, а значит союз Австрии и Франции под угрозой. Мария-Антуанетта была вся на нервах. Ее положение и так шатко, ведь главная роль супруги будущего короля – подарить династии наследника, а она все никак не могла обрадовать короля новостью о том, что он станет прадедушкой.
Послы матери давили на нее, мать через письма давила на нее, в конце концов даже супруг не разделял принципов гордой Дофины.
А с другой стороны «тетушки», сестры короля, давили на Марию-Антуанетту, постоянно рассуждая, как правильно она поступает и что нельзя давать этой выскочке ни одного шанса. Казалось, что они не понимают, что шансы в этой ситуации теряет сама Мария-Антуанетта, используя молодую девушку в собственным целях.
Тянуть было нельзя. Матушка гневно писала, что теперь от пары слов, от такой малости и глупости, зависит судьба Австрии. Пруссия предложила Австрии и России разделить Польшу, Мария-Терезия уже облизывалась глядя на карту, но важно было мнение Французского короля. А его реакция сейчас зависела от глупой девчонки и обиженной фаворитки.
Марии-Антуанетте пришлось послушаться мать. Она набралась решимости и встретив Жанну Дюбарри в зале для приемов … потеряла дар речи, отвернулась и ушла. Это был провал. Дюрабби рвала и метала, Мария-Антуанетта рыдала, король был недоволен, потому что не так он планировал провести вечер.
К Дофине были посланы доверенные люди, чтобы привести ее в чувство и убедить в необходимости перемирия.
На следующий день Мария-Антуанетта вновь собралась с силами. Она встала напротив Дюбарри и громко, так, чтобы все слышали, произнесла: «Сегодня в Версале так много людей!». Всего семь французских слов, а как много значения они имели.
Особенно радовался Людовик XV, ведь это значило, что его милашка Жанна будет сегодня в хорошем настроении. Не важно, что едва произнеся свою заготовленную «речь» Дофина развернулась и ушла.
