Советская бортпроводница погибла, защищая пилотов и пассажиров от террористов. Через месяц она должна была выйти замуж.
5 октября 1970 года весь Советский Союз потрясла смерть Нади Курченко: она пыталась помешать террористам на борту самолета Батуми-Сухуми-Краснодар. До этого в СССР никогда не захватывали самолеты, поэтому масштаб трагедии был такой, что не помещался в головах людей.
Симпатичная девушка улыбалась с газетной полосы: в детстве она мечтала совершить подвиг, потом — выйти замуж за любимого парня. Первая мечта сбылась, вторая – почти. Надя погибла за месяц до свадьбы.
Лучшая бортпроводница
Осенью 1970 года Надя собиралась замуж за бывшего одноклассника. Стояли какие-то очень хорошие дни, и за Надю радовался весь Сухумский авиаотряд. Ее, правда, все любили. Надежда была очень милая, очень дельная, очень живая. В родной Удмуртии, в селе Понино, после школы она недолго работала пионервожатой, и это никуда в ней не делась.
В авиаотряде Надя с большим удовольствием брала на себя разные общественные нагрузки, отвечала за спортивную жизнь, читала стихи со сцены… За свою короткую жизнь она привыкла во всем полагаться на себя, вот только дядя помог один раз устроиться, ведь он работал в аэропорту. Надя с его подачи пришла в авиаотряд в 18 лет, за год отлично освоилась, стала одной из лучших бортпроводниц.
Самые невыносимые пассажиры с ней становились милыми, симпатичными, покладистыми людьми. Однажды – это было за пару месяцев до трагедии – в самолете начался пожар, пилотам пришлось запрашивать экстренную посадку, садились с одним работающим двигателем.
Потом, когда Надя рассказывала, что ужасно перепугалась, ей никто не верил – так спокойна она была, так старалась передать это спокойствие пассажирам… За мужество командир наградил ее именными часами.
Детство в интернате
Все шло, как надо. Все хорошее, что так щедро дарила Наде жизнь – любовь, уважение коллег, друзей, небо – было как будто компенсацией за страшное детство и бесконечные годы в интернате. Она не жаловалась, но другие девочки жили с родителями, а она – нет. У нее все вышло вот как. Надин отец, фронтовик, перенесший контузию, однажды избил ее маму, сильно избил, до полусмерти.
Мать отвезли в больницу, отца в тюрьму – домой он уже не вернулся. У десятилетней Нади был еще пятилетний брат. Семья жила очень бедно, было ясно, что одна с двумя детьми Надина мама не справится, концы никак не сводились с концами, и девочку отдали в интернат.
Надя как-то не унывала, в интернате ей даже нравилось: много друзей, спортивные победы. Она училась быть сильной, обожала военные стихи и фильм про Зою Космодемьянскую. Надя мечтала совершить подвиг, и тайно жалела, что родилась поздно, не успела повоевать с фашистами. Мама однажды сказала ей, что подвигу есть место в каждой жизни, и для этого не надо идти на фронт.
Лёгкий рейс
В тот страшный день ни у кого из экипажа не было плохих предчувствий, а если и были, то быстро заглушались. Рейс – вообще говорить не о чем, короткий и легкий, на полчаса. Все 46 пассажиров быстро и весело поднялись по трапу на борт АН-24. Мужчина с сыном-подростком поднимались последними.
Оба в серых плащах, похожие не только внешне, но и какой-то внутренней сосредоточенностью. Мужчину звали Пранас Бразинскас, его сына — и Альгирдас Бразинскас. Они сели в передней части салона.
Самолет еще не набрал высоту – всего пять минут были в небе, когда Пранас вызвал стюардессу. Надя шла и улыбалась: она только что отнесла минералку пилотам, и они так тепло на нее смотрели. Перед самым полетом командир экипажа поздравил Надю и спросил: «А на свадьбу-то почему не приглашаешь? Мы же одна семья». Надя смутилась: «Приглашаю, наверное, она будет в ноябрьские праздники».
Прошло несколько минут, и все уже знали, что никакой свадьбы не будет.
Пассажиры тогда проходили в самолеты без досмотра. Бразинскасы легко пронесли на борт оружие: у них были гранаты, обрез охотничьего ружья и пистолеты. А Надя шла к ним и улыбалась не профессиональной улыбкой бортпроводницы, а счастливой улыбкой невесты.
Пранас дал ей конверт и не попросил – грубо приказал передать командиру. В конверте лежал листок бумаги с напечатанным на машинке Приказом №9. Почему-то он назывался так.
«Приказ № 9: Приказываю лететь по указанному маршруту. 2. Прекратить радиосвязь. 3. За невыполнение приказа — Смерть». В те годы стюардесс не учили, что делать в таких ситуаций, как себя вести. Да таких ситуаций раньше и не возникало, эта была первая. Надя знала одно – она должна оставаться невозмутимой, чтобы не волновать пассажиров.
Она взяла конверт, посмотрела на Пранаса – в ее взгляде совсем не было страха и беспокойства. Это его и взбесило. Он подскочил и рванул за ней к кабине пилота, распахнув куртку и показывая всем гранату, закрепленную на груди. Его сын Альгирдас пронзительно закричал: — Никому не вставать! Мы взорвем самолет!
Надя встала на пути у террориста: «Вернитесь на место, вам сюда нельзя». Увидела гранату и закричала, чтобы предупредить пилотов: «Нападают! Они вооружены!» Первый выстрел попал ей в бедро. Раненая Надя прижалась спиной к двери в кабину пилотов – пока она жива, никто сюда не войдет.
Террорист попытался ее задушить, она отбивалась и старалась выхватить у него оружие. Пилот заваливал самолет вправо и влево, то резко и круто направлял его вверх: он знал, что пассажиры еще пристегнуты и надеялся, что террорист упадет, а Надя устоит на ногах.
Пранас снова выстрелил – пуля ушла в потолок. Он выстрелил еще раз, в упор. Надя упала, террорист отшвырнул ее в угол. Пассажиры, которые сидели рядом с террористами, мужчина и женщина, пытались прийти Наде на помощь, но младший Бразинскас начал в них стрелять, пули свистели над их головами.
Потом бандиты ворвались в кабину пилотов. Они стреляли, почти не целясь, и одна пуля попала в позвоночник командира экипажа, у него отнялись ноги. Штурмана ранили в грудь, он потерял сознание. — Летим в Турцию, или взорвем самолет! – кричали бандиты. – В облака не входить! Берег моря держать слева! Курс на юг! И они все время повторяли, что взорвут самолет.
Берег турецкий
… Когда советский самолет приземлился на турецком аэродроме, его сразу оцепили. Пока турки не вошли в салон, террористы держали летчиков и пассажиров под дулами пистолетов. Местным они сразу сдались, но торжествовали: считали, что в чужой стране их не накажут.
Раненым пилотам турецкие врачи оказали помощь, к счастью, ни один пассажир не пострадал. На другой день их всех переправили на Родину, вместе с ними везли тело Нади.
Что было дальше
Надю похоронили в Сухуми. Ее мама плакала и просила, чтобы на родине, в Удмуртии, но «наверху» это сочли нецелесообразным. Женщина 20 лет ездила на могилу дочери в Абхазию, потом ту все же перезахоронили. Надин жених горевал, не мог поверить, что невесты больше нет. Но жизнь взяла свое – он женился и уехал в другой город.
Поп-группа «Цветы» записала песню «Звездочка моя ясная». Текст был написан еще в 1965 году, но весь СССР считал, что это песня про Надю. Потом про Надю Курченко сняли фильм «Абитуриентка».
Ее посмертно наградили боевым орденом Красного знамени. В ее честь назвали астероид, школу, несколько музеев. В Алтайском крае есть школа имени Нади Курченко, а в школьном дворе стоит памятник этой удивительной девушке.
Но вам, наверное, хочется знать, что стало с террористами? Турция отказалась выдать их Советскому Союзу. Они отбывали наказание в турецкой тюрьме, старшего приговорили к восьми годам лишения свободы, младшего к двум. Пранас отсидел половину срока: в 1974 году он вышел по амнистии.
Они с сыном перебрались в США, но с американской мечтой у них не заладилось: жили в Калифорнии, но бедствовали, работали малярами (в СССР старший был завмагом и сидел за растрату). Новая жизнь не получалась, они ненавидели все вокруг, ненавидели себя и особенно ненавидели друг друга.
В 2002 году они разругались так, что сын схватил гантель и несколько раз ударил ей своего отца. Пранас умер, а Альгирдас получил 20 лет тюрьмы.
А Надя смотрит на нас с неба ясной звездочкой – как она от нас далека, как близка она нам…
