Кольцо от жениха она швырнула так далеко, что матери пришлось ползать на коленях. Искали золотой перстенёк и служанки, почти выбились из сил. Наконец, в расщелине, у самого порога, подарок нашелся.
— Не пойдешь за него – прокляну, — глухо произнесла мать, — не отталкивай счастье.
Теодора была готова расхохотаться. Счастье? В этом неказистом полуслепом мужчине? Да, они знакомы с самого детства. Но чтобы идти за него… И все же семья настояла. В 1864 году молодой, но уже знаменитый художник Ян Матейко взял в жены рослую видную Теодору. Лютая была невеста, своенравная, злая! Но… любимая. А сердцу, как говорится, не прикажешь.
В великолепном польском Кракове, на Флорианской улице, семьи жили по соседству. Отцы дружили, матери приветливо кивали друг другу при встрече. А когда мать Яна Матейко умерла, то пани Гибултовская тихонько предложила подростку: пусть он заглядывает к ним почаще. Ужин на столе всегда есть, ему будут рады. Отказываться Ян не стал.
Доброе слово всегда было ему в радость, ведь он не так уж много радости повидал в жизни! Отец – чех по происхождению – и мать, богатая немка, мало уделяли ему внимания. В семье подрастало одиннадцать ребятишек, и девятый из них, Ян, оказался самым маленьким и болезненным. Едва дорос до 160 сантиметров, с юных лет очень плохо видел… А видеть хотелось так много!
Он завороженно рассматривал мозаики старинных храмов. А на лики святых мог любоваться часами… Отец понял интерес сына и не стал возражать. В конце концов, прекрасное не было чуждо и Франтишеку Матейко! Правда, он предпочитал музыку (и весьма в этом преуспел, давал уроки детям местной знати, дирижировал оркестром в Кракове), а вот Ян избрал живопись.
В обычной школе он не делал успехов, и в 1851-м даже был вынужден бросить ее (так и не освоив ни одного иностранного языка). А вот поступив в школу изящных искусств, мальчик быстро завоевал уважение у своих учителей.
Учиться он обожал. В школу летел на крыльях! Дома старшие дети частенько смеялись над ним. Говорили, что ему можно есть на полу за табуреткой… Или подсовывали ему на стол жуков и гусениц, которых он не мог сразу разглядеть… Вот тогда он молча поднимался и шел к Гибултовским. Там никто над ним не думал насмехаться. Там росли другие дети, и самой удивительной из них была Теодора.
Высокая, с удивительными сине-фиолетовыми глазами, она буквально горела изнутри. От нее исходил жар, огонь, она все время была в движении. Радовалась Теодора бурно, гневалась – еще громче! Мать, приложив руки к вискам, просила девочку смеяться потише. Но каким забавным был Ян, который приходил к ней с букетиком цветов. Как тут не расхохочешься во весь свой голос?
Разница между ними составляла восемь лет. Пани Гибултовская рано поняла, что у Яна самые серьезные намерения. А вот планы дочери – податься в оперные певицы – считала легкомысленными. Кто поет на сцене? Женщины без судьбы.
Содержанки, на которых невозможно смотреть без жалости. Нет, девочка из приличной семьи не пойдет на подмостки. Она станет женой замечательного человека и благонравной матерью. За кого? А тут они уж посмотрят, не станут спешить с выводами…
После школы в Кракове, Ян отправился учиться в Мюнхен, а потом в Вену. Вернувшись в Краков, на той же Флорианской улице, он открыл свою студию. Сначала Ян полностью соответствовал образу «голодного художника», но постепенно дело пошло на лад.
Первую картину он продал за 5 флоринов. А потом сразу две! Это были полотна на исторические темы, солидные, написанные с размахом! Никто и не подумал бы, что художнику приходится ползать по полу с лупой, чтобы нанести точные мазки. А иначе Ян просто не видел…
В 1862 году он написал одну из самых значительных своих работ – портрет грустного шута. О Матейко заговорили. И как раз в ту пору Гибултовские начали приглядываться к Яну внимательнее.
Но Теодора не хотела замуж. Когда Матейко посватался к ней, принеся колечко, отшвырнула его подальше. Но золотой ободок с жемчужинками нашли. И заставили девушку дать согласие на брак. 5 ноября 1864 года Матейко включили в Краковское научное общество за заслуги в искусстве. А 21 ноября он женился на обожаемой Теодоре…
Видел ли он когда-нибудь любовь в ее глазах? Нет. Глаза Теодоры горели ярко, но никогда – от любви. Она пылала другими чувствами: ненавистью, радостью, восторгом… Когда у четы Матейко стали появляться дети, направила часть своей энергии на их воспитание. Друзья Яна за глаза называли ее «безумной фурией», потому что от Теодоры можно было ждать всего, что угодно.
Она легко раздражалась, приходила в ярость. В Кракове болтали, что жена иногда поколачивает мужа… А он, без устали, писал ее лик. Образ Теодоры Матейко можно увидеть на многих картинах художника. Например, он использовал ее лицо, когда писал портрет королевы Боны Сфорца.
Пусть обожаемая Теа и была его любимой музой, ему требовались и другие лица. В 1876 году Ян предложил позировать племяннице жены, Станиславе Серафинске. Все сложилось идеально: Теодора в то время находилась на отдыхе, в Карлсбаде…
Но, когда жена вернулась, и узнала, что на новой картине изображена родственница, пришла в дикую ярость. Предметы летели мимо Матейко, рискуя попасть ему в голову. Швыряние вазами закончилось только тогда, когда Ян пообещал уничтожить картину.
— Она в печке, — соврал Матейко несколько дней спустя.
На самом деле, он спас полотно. А вот Теодора успела расправится с собственным портретом в свадебном платье. Это была ее месть мужу.
Ян был терпелив к лютой супруге. В первую очередь, ради детей! Ведь росли такие замечательные ребятишки: Тадеуш и Ежи, Хелена и Беата… Став состоятельным человеком, Матейко не жалел денег на прихоти жены.
Было куплено поместье, в доме постоянно появлялись новые красивые предметы интерьера, а Теодора неизменно выбирала для своих платьев самый роскошный шелк. Художник любил ее. Любил, и даже письма подписывал: «Твой раб, Ясик».
Пятое дитя, маленькая Регина, умерла. И после этого Теодоре стало еще хуже. Вспышки ее гнева были неконтролируемыми и совершенно лишенными логики. Только в 1882 году специалисты признали: безумна. Скорее всего, безумна давно. Но теперь требуется отправка в клинику, иначе никак.
Теодора брыкалась и сопротивлялась. Оказавшись в клинике, она несколько раз пыталась сбежать. Какими-то судьбами доставала бумагу, умудрялась отправить письма родне с обвинениями против мужа… В конечном счете, ей удалось добиться своего: ее забрали. А Матейко почувствовал, что страшно устал. Лютая, но обожаемая жена, больше не будила в нем светлых чувств.
Все угасло, все прошло. Осталась только тоска и печаль. Даже работал он теперь через силу. К чему было стремиться, ведь он всего достиг? Его признали, о нем писала вся европейская пресса, он был состоятелен и… на этом всё?
1 ноября 1893 года Ян Матейко умер. Говорили, что он прожил бы намного дольше, если бы не его дикая супруга. Его считают одним из величайших польских художников, хотя его наследие несколько… спорно. Дело в том, что, стараясь возвысить правителей прошлого, он нередко уступал исторической правде. Трудно винить в этом художника — он искренне любил свою родину и старался показать ее в самом лучшем виде.
Теодора скончалась в 1896-м. Незадолго до смерти она попыталась устроить очередную сцену, отказавшись благословить детей на брак. Но ей быстро дали понять: раба Ясика больше нет. Никто не станет слушать ее больше.
