Осень 1938 года. Уютные парижские кафе опустели, на улицах царит напряженное оживление. Повсюду только и разговоров, что о громком судебном процессе над знаменитой русской певицей Надеждой Плевицкой и ее мужем, белогвардейским генералом Николаем Скоблиным.
Толпы зевак осаждают здание суда, репортеры жадно ловят каждое слово, произнесенное свидетелями. А свидетелей немало — весь цвет белой эмиграции съехался на это судилище со всех концов Европы.
В зале суда яблоку негде упасть. На скамье подсудимых бледная, осунувшаяся женщина с потухшим взором.
Никто не верил, что «курский соловей», покорявший сердца по всей России, ныне предстал пред светлы очи французской Фемиды в столь унизительной роли — обвиняемой в пособничестве похищению и ликвидации лидера белоэмигрантов генерала Евгения Миллера!
А ведь совсем недавно Плевицкая блистала на самых престижных сценах империи, покоряя сердца взыскательной публики своим удивительным голосом, самобытностью и очарованием.
Путь простой крестьянской девушки из села Винниково Курской губернии к вершинам славы был непростым. С ранних лет Господь наградил маленькую Надю, дочь отставного солдата, редким по красоте голосом. Бывало, запоет девчушка в родном селе, у людей слезы на глаза наворачиваются, работу побросают, заслушаются!
«Ну чисто соловушка разливается!», — качали головами мужики.
Набожная Надя подумывала уйти в монастырь, там петь для Господа, но судьба распорядилась иначе. Попав сперва в Киев, а затем в белокаменную, одаренная провинциалка стала выступать в увеселительных садах, кафешантанах, в циганских хорах.
Приходилось отбиваться от приставаний подвыпивших купчиков, перебиваясь грошовыми гонорарами. Первый успех пришел после судьбоносного знакомства со знаменитым тенором Леонидом Собиновым на Нижегородской ярмарке. Потрясенный талантом юной певицы, он помог ей пробиться на большую сцену.
Вскоре слава Плевицкой, ставшей женой польского балетмейстера Эдмунда Плевицкого, гремела по всей империи. Ее концерты с неизменными аншлагами проходили в лучших залах Москвы и Санкт-Петербурга.
Великие Шаляпин и Рахманинов преклонялись перед магией ее пения. Высочайший двор также благоволил «курской соловушке»: император Николай II растрогался до слез, слушая в ее исполнении «Не для меня придет весна». На гребне успеха Надежда отстроила в родном селе роскошную усадьбу-терем, куда частенько наведывался артистический и аристократический бомонд.
Первая мировая война и революция перевернули жизнь Плевицкой. Она потеряла на фронте двух любимых мужей — Эдмунда Плевицкого и ротмистра Владимира Шангина.
С остатками разбитой Белой армии певица уехала в Крым, где встретила последнюю любовь — генерала Николая Скоблина, одного из самых молодых военачальников у Врангеля. С ним Надежда разделила тяготы изгнания — Галлиполийское сидение, скитания по европейским столицам.
На чужбине, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, Плевицкой приходилось выступать в ресторанах и кабаре. Но былой популярности, увы, уже не было. Муж-генерал влачил жалкое существование, устраивая жене гастроли по городам русского рассеяния.
В этот момент в их жизнь вошел Марк Зборовский, обаятельный делец, представившийся страстным поклонником таланта Плевицкой. На деле же он оказался агентом-вербовщиком советских спецслужб.
Зборовский обещал Плевицкой и Скоблину золотые горы, если они станут снабжать НКВД информацией о деятельности белоэмигрантских организаций, в первую очередь РОВСа, стоявшего на непримиримых антисоветских позициях. Задание поручалось несложное: сообщать подробности о передвижениях и планах лидеров Союза — генералов Александра Кутепова и Евгения Миллера.
Боровшиеся с вечной нуждой супруги дрогнули, пошли на сделку с совестью. Да и как было устоять, если Зборовский посулил не только деньги, но и прощение всех грехов, разрешение вернуться на Родину! Вот она, заветная мечта — снова ступить на порог любимой усадьбы в Винникове, сгинувшей в пожарищах Гражданской войны.
Роковым стал январь 1930 года. Среди бела дня в центре Парижа при загадочных обстоятельствах исчез председатель РОВСа генерал Александр Павлович Кутепов. Как выяснилось позже, его выследили чекисты, затолкали в автомобиль и вывезли в СССР, где расстреляли. Следов киднеппинга найти так и не удалось, и в причастности к делу чету Скоблиных никто тогда не заподозрил.
Куда сложнее дело обстояло с преемником Кутепова, генералом Евгением Карловичем Миллером. В сентябре 1937 года он так же бесследно сгинул после того, как отправился на встречу, организованную Скоблиным от имени двух германских офицеров. На сей раз Миллер предусмотрительно оставил в штабе РОВСа записку, в которой сообщил, что идет на свидание со Скоблиным.
Разразился жуткий скандал. Миллера объявили в розыск. Всплыли и другие подозрительные факты — тесные контакты супругов с советским посольством, получение солидных денежных субсидий из Москвы, агитация в пользу возвращения на родину.
Скоблин, почуяв недоброе, успел скрыться. А вот Плевицкую французы арестовали. Ей припомнили все: и участие в похищении Миллера и Кутепова, и шпионаж в пользу большевиков.
На суде Плевицкая изображала простушку: мол, и знать не знала о вероломных планах мужа, а с чекистами общалась сугубо в культурных целях. Но доказательства ее вины были неопровержимы. Присяжные признали певицу виновной и приговорили к 15 годам каторжных работ.
Так бесславно закатилась звезда «курского соловья». В сырой парижской темнице Плевицкая быстро угасла и скончалась в 1940 году. Хотя конспирологи и по сей день судачат, будто бы Надежду втайне переправили в Латинскую Америку, где она тихо дожила свой век. Как бы то ни было, истинный «соловушка» русской песни обратился в хищного коршуна, подло ужалившего в спину вчерашних соратников.
Воистину падение оказалось столь же стремительным, как и взлет. На пике славы Плевицкой рукоплескали самодержцы и гении Серебряного века. Ее божественный голос пробуждал в слушателях самые светлые, возвышенные чувства, заставлял гордиться своим народом и страной.
Но в конце жизненного пути «чистый родничок» народной песни обратился в зловонную клоаку, где хлюпались предательство, корысть и тщеславие.
