С ними никто не церемонился. Грубо хватали за руки, чтобы не сопротивлялись, тянули за волосы, коротко остригали или брили налысо, а потом под оскорбления и улюлюканье вели по улицам.
Соседи довольно улыбались, глядя на унижение женщин: «Горизонтальная коллаборационистка!»-кричали они вслед несчастной.
Французы жестоко наказали своих женщин за годы оккупации. Когда Франция была освобождена, а нацистов изгнали из Парижа, Марселя и других городов и территорий, более двадцати тысяч женщин были обвинены в сотрудничестве с оккупантами. Их преступлениями было сочувствие к оккупантам, сотрудничество и «горизонтальная коллаборация».
Любую девушку или женщину, подозреваемую в том, что она общалась с немецкими солдатами, хватали и стригли налысо, а потом «маршем позора» вели по улицам города. Некоторых сажали в тюрьму, сроки были не большие, до 8 дней, но обращались с женщинами ужасно.
Так французские мужчины отпраздновали избавление от врага и доказывали самим себе власть над женщинами, которые за годы войны, пока их отцы, братья и мужья были на фронте или в плену, вынуждены были выживать среди врагов, добывать пропитание и заботиться о детях.
Немцы во Франции чувствовали себя вольготно. На сотрудничество с ними шли многие французы, это считалось даже модным. Кристиан Диор, работавший в то время в модном доме Лелонга, однажды глядя во время показа на собравшуюся публику, произнес: «Подумать только, их всех расстреляют в платьях от Лелонга».
В зале сидели жены военных офицеров, богатых промышленников, сотрудничающих с оккупантами, подруги немецких офицеров. Для этих людей оккупация стала возможностью обогащения. Кто-то не желал лишаться привычного комфорта и образа жизни, другие боялись. Процветала спекуляция. Пока обычные французы голодали, немцы пили шампанские и ели деликатесы. За любое сопротивление они жестоко наказывали.
В салоне Эльзы Скипарелли Элизабет де Ротшильд поменяла карточки местами, не желая сидеть рядом с женой высокопоставленного немца. На следующий день ее арестовали и отправили в концлагерь.
Те, кто после освобождения возвращались из плена и лагерей, тоже оказывались под угрозой обвинения. Но тяжелее всех доставалось тем женщинам, кто оказался вынужден выживать в оккупированных городах и деревнях. «Вы не сопротивлялись!»- обвиняли их мужчины, среди которых было не мало коллаброционистов. Не принимая во внимание, шли ли женщины на контакт с немцами добровольно, вынуждено или насильно.
Были и те члены сопротивления, кто осуждал такую «охоту на ведьм», но их голоса тонули во всеобщем упоении от процесса своеобразного очищения от памяти об оккупации.
