Друзья и родственники отговаривали его от этого брака как могли, приводя убедительные доводы.
— Женщина, которая вела подобный образ жизни, никогда не сможет стать любящей женой и хорошей матерью!
— Ее репутация навеки загублена, одумайся, Иван. Зачем тебе это?
— Она запятнала себя сожительством с женатым мужчиной. Какой позор!
А Иван Крамской и слышать ничего не хотел. Возвращаясь вечером в свой холостяцкий дом, он долго сидел в кресле не раздеваясь и закрыв рукой глаза.
С Софьей Николаевной Прохоровой, тихой прелестной брюнеткой с внимательными глазами, двадцатидвухлетний студент Крамской познакомился в гостях у приятеля-художника в 1859 году.
Девятнадцатилетняя Соня мило хозяйничала за столом: подливала гостю ароматный чай, угощала абрикосовым вареньем и домашним пирогом. Иван Николаевич присматривался к Софье и она нравилась ему все больше и больше. Она была мила, добра, начитанна и хороша собой.
Крамской тогда подумал: есть же счастливые пары! И слегка позавидовал другу. Вот только, узнав подробности их жизни, Иван Николаевич призадумался.
Доверчивая юная Соня влюбилась в художника Попова и стала жить с ним как с мужем. Крамской был тайно влюблен в Прохорову, «мучился и страдал», как он пишет в письме к старшему другу, земляку из Острогоржска, фотографу Михаилу Тулинову, но «развязки… не ускорил, да… и не думал о развязке».
Тем временем господин Попов не спешил себя связывать узами брака и положение Сони становилось весьма двусмысленным. Вскоре выяснилось, что он уже женат. Когда обман раскрылся, «жених» отбыл за границу с законной супругой.
Жизнь бедной Сони была сломана. Молодой и красивой девушке не верили, что она стала жертвой обмана двоеженца, знакомые открыто смеялись над ней и смотрели на нее с пренебрежением. Софья уже смирилась со своей незавидной судьбой, когда неожиданно снова встретилась с Иваном Крамским. Оба обрадовались встрече.
— Как поживаете, Софья Николаевна? Я слышал…
Иван тут же смущенно осекся: не сказал ли чего лишнего…
Софья застенчиво и грустно улыбнулась:
— Что поделаешь? История моя теперь на слуху. Не о такой доле я мечтала. Хотела посвятить себя одному единственному человеку, заботиться о нем, растить детей. Да что уж теперь, Иван Николаевич! Разве найдется такой человек, который возьмет замуж опозоренную девушку?
Крамской, у которого сжалось сердце при виде ее печальных глаз, заверил ее с поспешной горячностью:
— Софья Николаевна, непременно найдется! Он перед вами.
Она устало махнула рукой. Чтобы унять нервы, тонкими пальцами Соня прикоснулась к пуговкам своего пальто, и совсем по-детски тихо произнесла :
— Вы простите меня.
Ему вдруг захотелось, чтобы эти чудесные глаза смотрели только на него. Если раньше ни одна женщина не трогала сердце, то теперь его не покидали мысли о Софье.
Презрев все условности, Иван Крамской предложил Соне руку помощи, а вскоре сделал ей предложение. За несколько месяцев до окончания Академии художеств, 1862 году, Крамской обвенчался с Софьей. Через год у них родился сын Николай. В доме поселилось тихое семейное счастье, о котором Иван Николаевич писал другу:
«Я не очарован и не влюблен, а люблю просто и обыкновенно, по-человечески, всеми силами души и чувствую себя только способным, если не на подвиги, то, по крайней мере, на серьезный труд».
Супруги поселились на Васильевском острове. Софья Николаевна, как и обещала, действительно всегда была рядом с мужем. Она родила шестерых детей, занималась хозяйством и вместе с этим успевала помогать мужу с Петербургской артелью художников, которую Иван организовал для бедствующих коллег.
«Моя жена и шесть человек детей следуют за мной с завязанными глазами, – с гордостью говорил он художнику Василию Верещагину, – и какие бы я выкрутасы ни выделывал, верят мне и идут за мной».
Добрейшая Софья Николаевна, как называли ее друзья художника, не только обустраивала быт артельщиков, но и улаживала их споры. Иван Николаевич не раз признавал, что без нее он бы никогда не справился, а его знакомые с улыбкой вспоминали «артельный» самовар, который всегда кипел благодаря Софье.
В одном из писем Крамского к супруге, мы читаем: «…ты не только не мешаешь мне быть художником и товарищем моих товарищей, но даже как будто сама стала истинным артельщиком…»
Крамской всю жизнь испытывал теплые, сердечные чувства к любимой жене. Ей первой показывал он свои работы, ему было всякий раз важно знать ее мнение. Желая успешного завершения росписи храма, он всякий раз обращался к жене: «Молись за меня и благослови на труд».
Как и в любой семье, в семье Крамских случались и несчастья. В 1876 году они потеряли сына Марка, а в 1879 году умер Иван. Страдания Крамского-отца выплеснулись на холст, что стало причиной появления картины «Неутешное горе» где изображена скорбящая мать у детского гроба, черты которой напоминают Софью.
«Совершенно справедливо, что картина моя «Неутешное горе» покупателя не встретит, это я знаю также хорошо, даже, может быть, лучше, но ведь русский художник, пока остается еще на пути к цели, пока он считает, что служение искусству есть его задача, пока он не овладел всем, он еще не испорчен и потому способен еще написать вещь, не рассчитывая на сбыт.
Прав я или ошибаюсь, но я в данном случае хотел только служить искусству. Если картина никому не будет нужна теперь, она не лишняя в школе русской живописи вообще.
Это не самообольщение, потому что я искренне сочувствовал материнскому горю, я искал долго чистой формы и остановился, наконец, на этой форме потому, что больше 2-х лет это форма не возбуждала во мне критики…» — так писал Крамской Павлу Третьякову.
Чтобы помочь другу, Третьяков выкупил эту картину для своей частной коллекции и таким образом нам осталось на память живое свидетельство горя, постигшего семью Крамских.
Надо заметить к тому же, что художник отличался крайней непрактичностью в денежных делах. Свои картины он обыкновенно ценил слишком дешево и уступал с первого слова торга. Кроме того, много денег уходило у него на благотворительность. Он никогда и никому не мог отказать в денежной поддержке.
Несмотря на то что содержание собственной семьи стоило ему дорого, он еще взял к себе осиротевших племянника и племянницу и, дав им хорошее образование, обеспечил таким образом их будущее. Теперь в семье было кроме своих детей и двое чужих.
Софья Николаевна никогда не роптала, а Крамской не забывал, что именно благодаря своему выбору он обрел большую и крепкую семью. Именно Софья стала для Ивана Николаевича идеалом женщины.
Лучшее тому подтверждение — ее образы, созданные в портретах 60-х годов. Знаменитый портрет жены художника «За чтением» знакомит нас с молодой, полной внутреннего покоя милой женщиной. Картина очень выразительна, проникнута тончайшим лиризмом и согрета любовью.
Портретов Софьи Николаевны не так много, но каждый из них рассказывает нам историю ее жизни. Картина «В парке. Портрет жены и дочери» (1875) — одна из таких работ.
Крамской не раз делился с Третьяковым своими мыслями о семье и в частности о жене: «Не знаю также, отчего я угадал человека, но я угадал его, потому что во всех критических случаях жизни (когда именно человек и сказывается) этим человеком все приносилось в жертву, если по моему мнению мое искусство этого требовало«.
В 1887 году Крамской наконец достроил для многочисленных домочадцев дачу на станции Сиверская Варшавской железной дороги, расплатился с долгами, в которые вовлекла его постройка и вздохнул свободнее. Но недолго пришлось ему наслаждаться относительным покоем; он умер 25 марта 1887 года. Смерть от аневризмы сердца настигла 49-летнего художника за работой.
«Бодро и весело, — пишет Илья Репин, — чувствовал он себя в последнее утро. Без умолку вел оживленный разговор с доктором Раухфусом, с которого писал портрет. И за этой беседой незаметно и виртуозно вылепливалась характерная голова доктора.
Но вот доктор замечает, что художник остановил свой взгляд на нем дольше обыкновенного, покачнулся и упал прямо на лежащую на полу перед ним палитру; едва Раухфус успел подхватить его — уже тело».
Ученики Крамского пронесли гроб учителя по своему побуждению через весь Васильевский остров до кладбища. Иья Ефимович Репин писал:
«Я не помню сердечнее и трогательнее похорон! Когда гроб его был опущен в могилу и когда склеп заделывали над его гробом, целый час многочисленная толпа провожавших хранила мертвое молчание, стоя не шевелясь. Солнце ярко заливало всю эту трогательную сцену на Смоленском кладбище».
Софья и Иван Крамские прожили вместе четверть века. К сожалению, сведения о Софье Николаевне довольно скупые: она скончалась в мае 1919 года и также похоронена на Смоленском православном кладбище.
