Худенький парнишка держал в руках тонкую свечку. Рядом с ним стояла женщина, которая была и выше на полторы головы, и шире в плечах. В Поречье все знали большую рябую Настасью: крепкую и работящую бабу. Сиротой она выросла, потом была выдана замуж и овдовела… И вот теперь пришла пора найти для нее новый дом: венчалась с юным отроком, Степкой Афанасьевым.
Степке Афанасьеву минул тринадцатый год, когда отец сурово постановил: пора ему жениться! В Архангельской губернии парни обычно редко вступали в брак раньше восемнадцати-двадцати лет.
Но ситуация сложилась не рядовая: из шести детей у Афанасьевых выжили только двое, включая Степку и его меньшую сестру, Мавру. Кто будет за домом смотреть? Кто на хозяйстве останется? Ведь их матушка скончалась последними родами…
— Ты, Степка, должен венчаться, — хмуро проговорил отец. – Я бы и сам жену взял, но меня священник не благословит: двух жен оплакал. А нам подмога нужна.
Мужчины в Поречье, что подле Онеги, зарабатывали в основном тем, что шли в бурлаки в соседние губернии. Кто-то занимался рыбным промыслом. В любом случае, совершенно обычным явлением считалось, что мужья и сыновья уходили из дома на несколько месяцев.
Суровые края диктовали строгие порядки. Ослушаться нельзя! Отец в доме был главой и господином, все подчинялись ему. Он же и принимал решения за себя, жену и ребятишек.
«Что их держать, — рассуждали в Поречье про детей, — лучше раньше отдать. Не избалуются».
Была бы жива Степкина мать, не возникло бы такого разговора. Не повели бы парнишку под венец. Но Афанасьев-старший твердо решил, что в доме требуется хозяйка. Ему с сыном на большую реку скоро выходить… Так что пришлось спешно искать женщину, которая согласилась бы войти в их дом.
В том 1784 году подобные решения принимали не только Афанасьевы. Подростков с тридцатилетними женщинами венчали в разных русских губерниях. И причина была все та же: требовались лишние руки в доме, когда своих не хватало. Разумеется, браки были только номинальными, почти фиктивными. Шли к алтарю исключительно, чтобы приобрести работницу в дом.
Зажиточные крестьяне могли себе позволить нанять батраков. В Онеге была категория так называемых «питембуров». Называли этим словом мужчин, которые служили в столичных артелях. Уезжали в юные годы в Петербург, нанимались работать, а покуда шла их служба, нечего было и думать о личной жизни. Копили свой капиталец на будущее!
И лишь потом, заработав денег, они возвращались в родные места. У «питембуров» и дома выглядели лучше, чем у остальных. И девушки за них замуж шли охотно… Вот у таких нанятая рабочая сила редкостью не была.
Не то, что у прочих! Почесал затылок Матвей Афанасьев, Степкин отец, да понял: нет другого выхода. Придется искать невестку. А кто пойдет на таких условиях в семью? Только та, которая сама никому не нужна.
В Архангельской губернии в ту пору считалось, что идти замуж за вдовца – зазорно. Обычно только девушки, на которых никто не смотрел, выбирали себе такую участь. Ведь вдовцы редко бывали без детей, значит, надо было не одним лишь хозяйством заниматься, да еще и чужих детей поднимать… А потом пойдут свои дети, и будет несчастная крутиться с утра до ночи, не зная ни минуты отдыха…
Фиктивно – за подростков, вроде Степки Афанасьева – тоже не мечтали выйти замуж. Ведь что это за супруг? Так, довесок. Пока вырастет да окрепчает, пока войдет в мужскую силу… А там уже и женский век окончится! Он ведь тогда завершался ох как рано от непосильной работы… Поэтому выбор у Афанасьевых был невелик. Хорошо, что подвернулась такая рябая Настасья.
Как было сказано выше, выросла она сиротой: давным-давно её отец ушел батрачить, да не вернулся. От горя преставилась мать. Девочку передавали друг другу родственники, из рук в руки. А потом постарались поскорее выдать замуж.
«Известно, что у славян с древних до позднейших времен ранние браки были делом обычным, — пишет этнограф XIX века Алексей Смирнов, — многие сговаривали своих детей, пока те еще не вышли из юного возраста».
Впрочем, «сговаривали» — не значит, что выдавали. Семьи принимали решение поженить своих детушек, но откладывали свадьбу на потом.
Настасья старалась быть хорошей женой. Но и тут счастье не улыбнулось ей. В статусе снохи работала день-деньской, а свекровь все время была недовольна, попрекала. Росла Настасья, прибавлялись у нее хлопоты, уже и смирилась со своей участью… А супруг поди и заболей! Оставил ее на этом свете одну, без детей и без надежды. Сразу стала в семье, на которую десяток лет трудилась, абсолютно чужой. Вот свекры и сговорили ее за Афанасьева.
— Дом хороший, — говорили ей, — будешь там командовать. Девочка совсем крошечная осталась, полюбит тебя, как родную мать. Своих-то детей у тебя нет, и, наверное, не будет. Назовешь Степку своим мужем, а уж как у вас дальше сложится – Бог весть. Глядишь, и понравится!
Выхода у нее не было. Сошлись две безнадежные истории: Афанасьевых и Настасьи. Так что свадьбу сыграли тихо, без застолий и речей, а буквально сразу после этого, отец и сын отправились на заработки.
В Поречье никто их не осуждал. Все прекрасно понимали, отчего каждый пошел на этот шаг. Ведь не в сожительство Настасью взяли, а в законные жены! О том, что такое происходило не так уж редко, писал в своем исследовании этнограф Смирнов. В Пинежском уезде бывали такие случаи, в Шадринском, Нижнедвинском, в Тобольске.
Такое дело не всегда заканчивалось благополучно. Известно, что в 1751 году в Тобольской епархии была подана жалоба от некоей Мавры Анисьевой, которая также вышла замуж за подростка много лет назад. Она просила освободить ее от брачных уз, потому что была уже «в возрасте» и исполнять свои супружеские обязанности просто не могла.
Взяли ее, чтобы работала в семье, а по прошествии многих лет этот союз стал никому не нужен. Ее выросший молодой муж нуждался в крепкой жене и в наследниках, а Анисьева подарить ему детей уже просто не могла.
После долгого расследования, после многочисленных свидетельств, брак тот расторгли, и Анисьева уехала жить в монастырь. Говорила, что мечтала об этом долгие годы…
Степка Афанасьев, женатый на Настасье, остался браком доволен. Не была его навязанная избранница хороша собой, зато смирна и трудолюбива. Меньшую сестру своего мужа вырастила, как родную дочь, на ее свадьбе со временем утирала слезы умиления…
А молодой Афанасьев со временем подался в «питембуры», и на протяжении десятка лет дома его видели лишь изредка. Зато вернулся богатый и щедрый, подновил дом и даже открыл лавку.
…Было Степану Матвеевичу Афанасьеву под сорок лет, когда захворала Настасья. Она сразу ему сказала: не кручинься, пришел ее конец. Но, когда женщина навеки закрыла глаза, то муж оплакивал супругу вполне искренне. Свыкся с ней за годы. Родная, считай!
На следующий год «питембур» Афанасьев женился на молодой и румяной девушке, которая родила ему пятерых детей. Единственную девочку с общего согласия навали Настасьей…
