С жалостью глядя на дочь, Тимофей Иванович начал свой рассказ. А глаза Грушеньки наполнялись слезами. Вот уже брызнули, покатились по щекам соленые капельки… Она отказывалась верить. Она мотала головой, но отец, вздыхая, достал бумагу. Этот документ стал для Грушеньки приговором. Летом 1797 года ей ясно дали понять: забудь про милого.
Купец Тимофей Лямин разбогател на торговле тканями. В Москве дело развивалось бойко – пусть и не столица, но город крупный. Да и многие знатные семьи предпочитали спокойную размеренную московскую жизнь петербургской кутерьме. Словом, было кому сбывать хороший дорогой товар!
Женился Лямин в начале 1780-го года, на купеческой дочери Анне Саввиной. Маленькая, круглолицая, с острым носиком, Аннушка с утра до вечера хлопотала по дому. Давала нагоняй нерасторопной прислуге, строго спрашивала с няни, следила, чтобы экономно расходовались деньги.
Тимофей Иванович души не чаял в жене – тот случай, когда оба смотрят в одну сторону. Постепенно появлялись детки, две дочери и три сына. А в 1795-м году получил купец Лямин письмо, написанное неизвестным почерком. Получил и ахнул.
Двадцать лет тому назад он был молод, горяч, скор на решения. Влюбился, хотел жениться на девушке-красавице. Но семья встала на дыбы: как можно? Выбирать нужно их своих! А Матрена твоя – дочка «из простых»! Действительно, были в Матрёнином роду, в основном, крестьяне. Так что молодому купчишке семья приказала: думать не смей, а то без наследства останешься!
Он попробовал было объясниться с Матрёной. А та вскинула гордо брови, фыркнула, и приказала ему уходить. И крикнула в спину – чтобы забыл дорогу к её дому! Не нужен ей такой жених, если он только о наследстве думает…
И вот теперь Тимофея Ивановича поставили перед фактом: оказывается, в ту пору Матрена уже была тяжела. И появился на свет мальчик, Митенька. Досталось тогда Матрене от домашних, всю душу ей вытрясли.
Но потом успокоились, Митенька оказался разумным здоровым мальчиком, рос всем на радость. Читать-писать выучился у местного священника. А потом ему посоветовали – надо дальше идти. Смышлён ты больно. Надобно в Москву.
Матрёна была против, словно заранее чувствовала, что может произойти нехорошее. Однако вскоре женщина захворала и умерла, и теперь Митя мог сам принимать решения.
Похлопотать о его будущем взялась родная сестра Матрёны, которой обо всем было известно (от Мити всё держали в строжайшей тайне!). Она-то и написала письмо Лямину, и приложила к нему два коротких послания, которые купец когда-то оставил для Матрёны. Если он сомневается в Митином происхождении…
Но Тимофей Лямин не сомневался. Причин не было. Быстро отписал Мите, чтобы приезжал. Что требуются ему помощники, а «с Матрёной Карповной я давно знаком, и хочу помочь её единственному сыну». А когда Митя предстал перед отцовскими очами, тот ахнул! Высоченный красавец!
С глазами такими же тёмными и яркими, как у Матрёны! Пристроил паренька к себе, и вскоре уже не мог без него обходиться – сообразительный оказался Митя! Работы не боялся, всё исполнял честно и без нареканий. Надежа и опора стареющему родителю!
Конечно, никто не знал, что Митя – купеческий сын. Не знала и Грушенька, когда повстречалась с ним. Перекинулись несколькими словами, а потом случайно встретились на улице. А затем договорились увидеться… Юная дочь купца Лямина влюбилась в собственного брата! От нахлынувших чувств сердце билось быстро-быстро, сладко-сладко…
«Отец мой строгий, но очень хороший, — говорила она Мите. – Он поймет, уразумеет. Будем с тобой счастливы!».
Летом 1797 года Грушенька пришла к отцу, чтобы поговорить о своём любимом. О том, что хочет за него замуж. Видит, что отец его отличает от остальных – значит верит в его будущее. В конце концов, многие купцы ведь тоже из крестьян вышли!
А Тимофей Иванович схватился за сердце. С жалостью глядя на дочь, усадил её в кресло, и начал свой неторопливый рассказ. Про Матрёну. Про любовь к ней. Про свою семью. Про мальчика, который родился, и про которого он не знал. А недавно вот открылось – сын удался! Умный, красивый, с явной купеческой хваткой… И назвал имя.
Грушенька плакала. «Забудь про милого», — уговаривал отец, зная, что девичьи слезы не быстро высохнут.
Спустя два месяца Грушенька приняла постриг в одном из московских монастырей. Отговаривать ее никто не стал. Аннушка, жена купца Лямина, известие о «сыне сбоку» восприняла спокойно – это ведь было задолго до неё. И приняла Митю дома, словно доброго родственника. Чай, у парнишки матери нет? Так она поможет, подсобит. Теперь уже никто не скрывался. И Тимофею Ивановичу стало легче.
Дмитрий Тимофеевич Баландин тоже стал купцом. Женился в двадцать восемь лет, завёл свою семью. Словно Грушеньки никогда и не было… Она забыла про милого в стенах монастыря, а он — забыл о ней.
