Анна свернулась калачиком на белых простынях.
— Попросите его прекратить! – Одними губами прошептала несчастная. Но шум за окном не смолкал. Наоборот! Казалось, что барабанили еще громче и яростнее! Таким образом великий князь Константин выражал свое презрение к законной жене.
«Юной жертвой» когда-то назвал Анну французский путешественник Масон. В его высказываниях о России много надуманного, но тут он оказался прав.
В 8 часов 40 минут утра 27 апреля 1779 года младенец издал свой первый крик. Царственная бабушка, которая присутствовала при этом событии, подхватила ребенка первой.
— Бриллиантами осыплю. – Не спуская глаз с внука, произнесла Екатерина II. – Второго мальчика нам подарила! Ох и хороша ты у нас, Мария Федоровна!
Родители – великий князь и княгиня – хотели было назвать малыша Иоанном, но на крещении Екатерина II безапелляционно произнесла:
— Константин имя его.
У нее были грандиозные планы на этого ребенка! Екатерина мечтала разбить Османскую империю, лишить ее части территорий, и создать новое государство. Этакий новейший аналог Византии, где править должен был Константин. Оттого имя ему дали именно такое – словно у багрянородных правителей.
Как и старшего внука, Екатерина немедленно забрала Константина к себе, под свой надзор. Считала, что так мальчик получит лучшее образование и воспитание.
Марию Федоровну, как и обещала, осыпала роскошными подарками и велела не грустить. Отныне великий князь и княгиня могли посещать сына в любое время, но об этом следовало заранее сообщить. Вдруг у Константина занятия поважнее!
Он рос под крылом бабушки, и как раз Екатерина стала строить брачные планы для подрастающего внука. С первым, с Александром, все сложилось как нельзя лучше – нашли ему очаровательную принцессу! Для Константина партия должна была составиться ничуть не хуже. Поэтому императрица тщательно выбирала.
Когда неаполитанский Двор предложил было двух своих принцесс, отказ последовал незамедлительно, да еще и с едкой ремаркой. Неаполитанцы славились своими близкородственными браками, и Екатерина не хотела получить в своей семье второго короля Карлоса. Был такой правитель Испании в семнадцатом веке, целиком и полностью состоящий из хворей…
Но Константин не горел желанием жениться. Да и лет ему было слишком мало: шестнадцать! Однако же бабушка твердо заявила – начнем выбирать, это может занять время. Миссию по смотру претенденток доверили генералу Будбергу.
Он должен был объехать европейские Дворы и сделать пометки об увиденном. И надо же было такому случиться, чтобы в дороге генерал захворал, да остановился в Кобурге.
Случай, который привел генерала в Кобург, оказался судьбоносным. Познакомившись с правителем, Будберг обратил внимание на его дочерей. А потом и отписал в Петербург: дело, кажется, улажено! Герцогине Августе Саксен-Кобург-Заальфельдской было велено собираться в дорогу…
Девушек было три: Стефания, Антуанетта и Юлия.
«Юные и трогательные жертвы, которые Германия посылает в дань России, как некогда Греция посылала своих девушек на сжирание Минотавру», — пафосно записал Шарль Масон.
На самом деле, и герцогиня, и ее дочери, отлично понимали, какой невероятный шанс им выпал. Константин был вторым внуком императрицы, у него были хорошие перспективы. Добавим к этому роскошь российского Двора и огромное содержание, которое выплачивали императорским невесткам.
Ни одна обитательница маленького немецкого княжества не видела даже части тех сокровищ, на которые был щедр Петербург.
Юлию называли шалуньей – самая младшая, игривая, точно котенок… Будто что-то предчувствуя, она все время льнула к матери. Старшие сестры держались степенно, гордо, подчеркивая свой высокий статус, а она могла вбежать в залу с рассыпанными по плечам каштановыми кудряшками, и громко рассмеяться.
«Шалунья Юлия лучше всех», — признавалась в письмах императрица Екатерина II. Однако великий князь не спешил делать свой выбор.
Его пришлось поторопить. Государыня пообещала отдать внуку Мраморный дворец в полное распоряжение. К бракосочетанию прилагались и другие щедрые подношения. Неохотно и сдержанно предложение было сделано…
«Он молча поцеловал ей руку, — писала позже герцогиня Августа, мать Юлии, — она тихо плакала, и я никогда не видела ее такой хорошенькой. «Не правда ли, вы со временем меня полюбите?» — спросил Константин. Юлия взглянула на него так выразительно и сказала: «Да!»
«Она не казалась очень польщенной, — писала, со своей стороны, фрейлина Головина, — и, едва сделавшись невестой, подвергалась грубостям с его стороны».
Великий князь не умел и не желал ухаживать. Вынужденный брак безмерно злил его, и он вымещал свое недовольство на Юлии.
До свадьбы он приходил в ее комнаты и требовал, чтобы она исполняла на музыкальном инструменте военные марши, и по словам той же Головиной, «кусал» свою невесту. Четырнадцатилетняя девочка не понимала его поведения и пугалась, когда князь появлялся на пороге. Какая уж тут влюбленность!
Чтобы выйти замуж по церковному обряду, ей следовало принять православие, что и было сделано в феврале 1796 года. Отныне девушка звалась Анной Федоровной. Мать и сестры к тому времени уехали, посчитав, что их миссия выполнена.
Екатерина II и тут проявила щедрость — двум несостоявшимся невесткам собрала дорогие подарки, и еще кручинилась, что нельзя оставить всех трёх! Кобургские девушки, определенно, произвели на нее впечатление!
А в Петербурге началась предсвадебная суета. Спешно готовили Мраморный дворец: парадную спальню обставили золоченой мебелью. Кровать была украшена затейливой резьбой и рамой наверху, а по четырем сторонам находились четыре рыцарских шлема с белыми и розовыми плюмажными перьями.
Вышитые золотом шторы должны были радовать глаз новоявленной великой княгини, и у нее был даже специальный столик для хранения бриллиантов! К спальне примыкала такая же богато убранная мыльня, имелась диванная комната, где фрейлины могли дожидаться свою госпожу…
В подарок к венчанию императрица приобрела для Анны Федоровны убор из рубинов и бриллиантов, были выделены 30 тысяч рублей на платья и туфли, заказали две иконы. Даже одежду для прислуги Мраморного дворца обновили! В 875 рублей обошлись чистенькие, с иголочки, костюмы для тридцати истопников.
Торжественное бракосочетание произошло 15 февраля в большой церкви Зимнего дворца. Граф Шувалов держал венец над великим князем, граф Зубов – над юной Анной Федоровной.
После обеда был дан бал в Георгиевском зале Зимнего, а затем старший брат жениха уехал в Мраморный дворец, чтобы встречать молодоженов у входа в их новый дом. По старому русскому обычаю.
В новую жизнь Анна уезжала в парадной карете, запряженной восьмеркой лошадей. Прижавшись щекой к зеленой бархатной обивке, великая княгиня смотрела на заснеженный город. Ей было тревожно. А ведь она должна была бы улыбаться!
Потом была суета на ступенях, крики: «Виват!», и прощальные объятия новоиспеченной родни. Анну оставили одну с Константином, ведь в свои четырнадцать лет она стала замужней женщиной.
«Ее высочество чрезвычайно несчастна, — получила записку Екатерина II уже несколько недель спустя, — великий князь позволяет по отношению к ней небывалые грубости».
Повис немой вопрос: долго ли Анна будет терпеть?
