Тоненькая девушка, почти ребенок, стояла перед алтарем рядом с мужчиной много старше себя. Они притягивали взгляды, они вызывали шепотки за спиной. Но Лила твердо и решительно ответила «да» на вопрос священника, а потом застенчиво улыбнулась мужу.
26 апреля 1942 года в Кафедральном соборе Шанхая, на улице Поля-Анри, Лидия Циргвава выходила замуж за Александра Вертинского. На ней было белое платье, в волосах – изящный цветочный венок, и белая фата спускалась до самой талии. Но главное, она чувствовала себя абсолютно счастливой.
Лила не могла помнить «прежней жизни»: она родилась в семье эмигрантов в Харбине, в 1923-м. Тогда многие бывшие подданные империи еще надеялись на возвращение домой. Мало кто считал этот китайский город своим постоянным пристанищем. Но бежали годы…
Эмигранты начали разъезжаться, кто куда: одни перебирались в Париж, где уже осели знакомые и родственники, другие старались забраться еще дальше, были и такие, кто возвращался в СССР.
Там же, в Харбине, Владимир Циргвава, отец Лилы (так девочку называли дома), получил советское гражданство. Он работал на Китайско-Восточной железной дороге, что впоследствии позволило уверенно говорить: Лила – не эмигрантка! Она дочь советского человека, волею судеб оказавшаяся в Китае…
Впрочем, и Харбин оказался ненадежным домом. В 1932-м его заняли японцы, и Циргвава перебрались в Шанхай. После этого отец Лилы очень быстро скончался. Девочку определили в частную английскую школу, где учили сразу четыре языка. Классиков английской литературы и обожаемую Агату Кристи после этого Лила читала только на языке оригинала.
Впрочем, из школы ее попросили забрать: однажды Лила оборвала шипы на терновом венце со статуи Иисуса Христа. Монахини сочли это варварством, хотя юная грузинка умоляла: она просто хотела помочь! Ей сказали, что если убрать шипы, то Иисус будет страдать меньше…
Она росла и превращалась в очаровательную девушку. Настолько, что, идя по улице, всегда вызывала восторженные взгляды. Ей оборачивались вслед. Лила пошла на курсы стенографисток, потом устроилась секретарем в пароходную компанию Моллера, а в свободное время слушала патефон… Оттуда лились удивительные звуки. И какие строки звучали из уст Вертинского!
Приезжайте. Не бойтесь.
Мы будем друзьями,
Нам обоим пора от любви отдохнуть,
Потому что, увы, никакими словами,
Никакими слезами ее не вернуть.
Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов,
В белой узенькой лодке уйдем за маяк.
На закате, когда будет вечер малинов,
Будем книги читать о далеких краях.
Она не знала его лично, но уже была очарована им. Как и многие девушки от Америки до Китая. Вертинский, эмигрировавший из России, успел изрядно поколесить по свету. Он жил на вилле Марлен Дитрих, был знаком с принцем Уэльским, давал концерты в Париже и однажды тоже оказался в Шанхае.
Ему перевалило за пятьдесят. Казалось, он уже ничему не удивляется и мало чего способен испугаться. Был женат (впрочем, большую часть времени брак оставался формальностью), шутил над тем, что не способен пристать ни к одной гавани… Был любим женщинами, да что там, обожаем! И сам при этом загорался не один раз.
Но встреча с Лилой изменила все.
Она пришла с подругами на его выступление в кабаре «Ренессанс». А за соседним столиком находились друзья Вертинского. Он подсел к ним, а потом разговор как-то незаметно стал общим. И не смог оторвать взгляда от Лилы. А она?
«Я была захвачена в сладкий плен», — написала она после этого вечера.
Они начали встречаться с головокружительной быстротой. Мать Лилы была категорически против этого. Ее дочь – красавица! Она могла сделать лучшую партию, чем этот старый и бесперспективный певец. В Шанхае Вертинский зарабатывал гроши, их едва хватало на съем жилья и предметы обихода. Это чрезвычайно удручало его. Складывалось впечатление, что прежние успехи забыты, что он больше никому не нужен.
Разве что, Лиле?
«Вы — моя любовь. – писал он ей. — Вы — ангел… Все, что Вы делаете, — свято. На Вас нет критики! Вы вне закона и над ним. Выше Вас ничего нет! Так я принимаю Вас. Вы даже не женщина. Потому что я как-то не думал никогда об этом. Вы — самая красивая на свете. Самая нежная, самая чистая… »
Когда прозвучало слово «свадьба», мать Лилы едва не упала в обморок. Вертинский только-только получил официальный развод! Он старше на тридцать с лишним лет! Разве может он быть парой для юной красавицы? Но Лила неожиданно проявила твердость.
И пошла под венец с Сандро – так он подписывал письма к ней – весной 1942 года. Мать сдалась и благословила молодых. Она любила дочь, и не хотела ее терять глупым отказом принять зятя — пусть даже такого, о котором совсем не мечталось!
В ту пору они жили в чудовищной бедности. Когда родилась дочь, не хватило денег на коляску, но ее, по счастью, подарили. Девочку назвали Марианной, в честь легендарной девы, возлюбленной Робина Гуда (а в ту пору в кино шел фильм о нем!). Попутно Вертинский добивался права вернуться в СССР.
Когда-то давно ему уже предлагали подумать об этом, но теперь он твердо решил – пора. Там, на родине, он надеялся устроиться намного лучше, чем в Китае. Ведь теперь он был не один, ему надо было думать о жене и дочери. Письмо к Молотову не осталось без ответа.
Марианне было три месяца, когда вся семья (включая тещу Вертинского) приехала в Советский Союз. Их поселили в «Метрополе» и дали талоны в столовую. В 1944-м году родилась Анастасия, а еще через два года у Вертинских появилась, наконец, своя квартира на Тверской, 12.
Лила пошла учиться, а еще она стала получать удивительные предложения сняться в кино. О том, что Вертинский привез из-за границы невероятную красавицу, слухи поползли сразу. Александр Птушко пригласил Лилу на роль птицы Феникс и был в восторге от необычной внешности актрисы.
Яркая, хищная, необычная! Таких попросту не было в советском кино. Фильм «Садко» с участием Лилы получил даже международные награды…
Снимался и Вертинский. Один из первых фильмов, в которых он появился, был «Анна на шее». Его звали на роли князей и импозантных стариков «из прежних времен». И он не отказывался, ему казалось, что он должен как можно больше работать. Время поджимало, годы бежали, он хотел успеть обеспечить свою семью.
Вертинский постоянно давал концерты, а в 1944 году Апрелевский завод грампластинок выпустил целую серию его записей. Правда, не все песни были одобрены свыше – некоторые, самые «буржуазные» решено было не записывать. Из сотни осталось что-то около тридцати…
…В быту Лила была совершенно беспомощна. Всем занималась ее мать. Есть байка, что однажды Лила жарила котлеты, когда никого больше не было поблизости, и буквально превратила их в угольки.
— Не волнуйся, Лилочка, — говорил Вертинский, — я обожаю мясные сухарики!
А когда в следующий раз собралась заняться ужином, муж попросил: «Не надо, Лилочка, лучше иди, порисуй!»
Лила боготворила его. Именно она завела традицию праздновать его дни рождения. На протяжении своей жизни Вертинский обычно не праздновал. Не было у него торжеств и в детстве – его, сироту, особенно не баловали.
Вертинский не обманывался на свой счет. Знал – здоровье подводит. А жена хотела еще детей…
«Когда я подросла, мама радостно рассказывала мне, что папа был против моего рождения, —позже признавалась Анастасия Вертинская. — Что меня никто не хотел, кроме нее. Вполне допускаю, что папе было вполне достаточно одной-единственной “дочки” — Лилечки.
Она была не матерью, а третьей дочкой в нашей семье, причем самой младшей… В отличие от нас “младшей дочке” прощалось все: капризы, прихоти, дурное настроение… »
У меня завелись ангелята,
Завелись среди белого дня!
Все, над чем я смеялся когда-то,
Все теперь восхищает меня!
Жил я шумно и весело — каюсь,
Но жена все к рукам прибрала.
Совершенно со мной не считаясь,
Мне двух дочек она родила…
… Вырастут доченьки, доченьки мои…
Будут у них ноченьки, будут соловьи!
А закроют доченьки оченьки мои —
Мне споют на кладбище те же соловьи…
Он оказался прав. Вертинский не увидел, как повзрослели его дочери. 21 мая 1957 года в ленинградской гостинце «Астория» его сердце перестало биться.
Денег у них оставалось в обрез – только что купили и отремонтировали дачу. Лила продала рояль и кое-какие вещи из дома. Уволила двух бонн, которые присматривали за девочками. А потом устроилась на полиграфический комбинат.
Это была стабильная и неплохая работа, плюсом вдова Вертинского продавала в художественных салонах своих эстампы. Работать приходилось по-настоящему много, теперь все зависело от нее.
Замуж она больше не вышла, хотя овдовела в 34 года. Две ее дочери стали актрисами. Лидия Вертинская прожила долгую жизнь – ее не стало в 2013-м.
Надоело в песнях душу разбазаривать,
И, с концертов возвратясь к себе домой,
Так приятно вечерами разговаривать
С своей умненькой, веселенькой женой.
И сказать с улыбкой нежной, незаученной:
«Ах ты чижик мой, бесхвостый и смешной,
Ничего, что я усталый и замученный
И немножко сумасшедший и больной.
Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка — жена.
В нашей жизни многое не нравится,
Но зато в ней столько раз весна!»
(А.Вертинский)
