— Грех-то какой, — шептались в округе, — не позволит священник им повенчаться!
Но помещик Букреев не слушал никого. Ранним утром 7 июля 1803 года он поехал к местному батюшке, чтобы обо всем договориться. Собрался Владимир Иванович жениться на своей воспитаннице, сиротке Катеньке. Разница в возрасте у них была огромная, тридцать четыре года. А больше всего смущала округу сама ситуация: ведь Катенька жила у Владимира Ивановича на положении названной дочери.
Службу свою, Владимир Иванович Букреев, начал сызмальства. Приписали его с рождения полку (как часто делали в дворянских семьях), а когда настало время отдать долг Отечеству по-настоящему, поступил в распоряжение Светлейшего князя Григория Потемкина.
Он был молод, резв, смышлен и бесстрашен. Таких воинов Григорий Александрович ценил и уважал. Так что Букреев быстро рос в званиях. Вместе с Потемкиным много ездил по Новороссии, видел, как закладывались крепости, из которых потом выросли новые города… Был представлен и государыне Екатерине II.
Шептались, что Григорий Александрович думал сделать из Букреева своего «преемника» в покоях императрицы. Все знали, что некоторых молодцов Потёмкин лично отправлял к ее величеству… Но то ли Букреев не понравился государыне, то ли не понял, какую честь ему оказывают, но эта история не сложилась.
Когда в октябре 1791 года, на пути из Ясс, Потёмкин слег, а потом отдал Богу душу, Владимир Иванович плакал так, словно потерял родного отца.
— Никого больше у меня нет, — горестно восклицал он.
И это было чистейшей правдой. Владимир Иванович был единственным выжившим ребенком своих родителей. Мать покинула этот мир вскоре после его рождения. Отца Букреев оплакал, когда служил. И эта новая потеря привела его в состояние совершенной растерянности. Запросившись в отставку, он получил одобрение завершить свою карьеру. И поехал в родные места, в Курскую губернию.
Медленно ехала повозка. Тяжело давалась дорога Букрееву. На каком-то постоялом дворе, пока разгружали экипаж, к нему подошла грязная худая женщина, похожая на цыганку.
— Дай монетку, — проговорила она хриплым голосом. – Дитенка кормить не на что.
— Да у тебя, поди, и нет никого, — ответил Букреев, — разжалобить хочешь?
Но цыганка покачала головой и указала в сторону конюшни. Там, прямо на земле, сидела маленькая девочка со спутанными темными волосами. Видно было, что голодная… И Букреев, у которого сжалось сердце, дал цыганке не монетку, а целую пригоршню.
Утром, отправляясь в путь, он услышал на постоялом дворе, что цыганка исчезла. А ребенка бросила!
— Куда теперь его девать-то? – сокрушалась хозяйка.
Так решилась судьба Катеньки. На самом деле, настоящего имени малышки Букреев не знал. Девочка была совершенно дикой, плохо говорила и только повторяла: «Есть, есть». Усадив ее с собой, Владимир Иванович решил, что позаботится о подкидыше. Богатства большого он не нажил, но уж как-нибудь хватит средств, чтобы прокормить одного ребенка.
Когда он вернулся на родину, многие задавали ему вопрос – что за девочка? Откуда взялась? Не все верили, что нашли Катеньку на постоялом дворе.
— Его девчонка, — шептались соседи, — просто не хочет признаваться, с кем прижил.
Но Владимир Иванович никого не слушал. Катеньку крестили в местной церкви, отмыли и приодели. Затем Букреев нанял ей учителей. Жил и радовался, глядя на малышку: хорошая растет девочка! Нет у него семьи, да и заводить уже вроде бы поздно… А тут готовая дочка.
Хорошела Катенька день ото дня. К шестнадцати годам превратилась в красивую грациозную девушку с большими черными глазами и длинными вьющимися темными волосами. Похожа была сразу и на цыганку, и на турчанку… Владимира Ивановича обожала и звала его «дяденькой». Заговорила по-французски и по-английски, музицировала, знала множество стихов, а как чудесно она пела!
— Ангел мой, — нежно говорил Владимир Иванович.
Он и сам не понял, как это произошло. Но заметил, что смотрит на воспитанницу совсем иначе… И Катенька, прежде такая ласковая и приветливая, вдруг стала вспыхивать при его появлении. Щеки заливались румянцем…
— А барин-то наш влюбился… — болтала дворня.
Услышав эти разговоры, Владимир Иванович растерялся. Ему было уже к пятидесяти годам. Катенька – расцветший бутон. Ей бы выйти замуж за человека помоложе, да побогаче… Но когда Букреев заговорил с воспитанницей о ее дальнейшей судьбе, девушка отвечала спокойно и твердо:
— Никуда не уеду, дяденька, от вас. Только если сами прогоните. А коли прогоните, то дойду до ближайшего пруда. Нет мне жизни без вас.
Заглянув в ее глаза, Букреев не мог поверить тому, что увидел. Это был ответ на его немой вопрос. Катенька любила его!
Взял в дочки, а теперь собрался сделать ее женой? Да, именно так решил поступить Владимир Иванович. Однажды утром велел закладывать экипаж и поехал к местному батюшке. Рассказал обо всем: так, мол, и так. Да, взял Катеньку в свой дом. Воспитал, вырастил. Не удочерял, даже в голову не приходило. Формально она ему – никто. Так что нет препятствий для брака.
Священник взял с Букреева слово, что Катенька ему – не родная дочь. И раз уж так вышло… То пусть женится. Не доводить же до греха!
Округа шепталась и бурлила. Многие возмущались! Когда Букреев объехал соседей и пригласил их на свадьбу, половина сразу отказалась являться. Раз воспитанница – все равно, что дочь. Не должно быть такому союзу!
Плюнув себе под ноги, Букреев вернулся домой. И объявил Катеньке, что обо всем договорился. Неважно, что говорят другие. Важно, что они друг друга любят!
В назначенный июльский день 1803 года Владимир Иванович обвенчался с Катенькой. Прислуге велели с того дня называть ее Екатериной Мефодьевной – отчество ей дали от крестного отца, соседа Букреева. Счастье переполняло души молодоженов… Жизнь расстилалась перед ними, как ровная дорога.
На следующий год Катенька родила Букрееву сына, Ивана. Еще через год – дочь. Потом пришел черед второго сына, а следующие роды подкосили ее. Катенька слегла и потом долго хворала. Опасаясь, что жена может не оправиться, Владимир Иванович вызвал к ней лучших лекарей. Но три года спустя оплакал свою любимую.
— Как мало мне было отведено счастья, — говорил Владимир Иванович, печально глядя на портрет жены, который написали за несколько лет до кончины Катеньки.
Утешение он нашел в своих детях. Жениться больше Владимир Иванович не стал, и покинул этот мир будучи глубоким стариком, в 1839 году.
