— Хотите, я встану на колени? – Произнесла женщина. Она хотела было сделать это, но князь удержал её.
— Не нужно. – Спокойно ответил он. – Мой ответ будет прежним.
— Вы не дадите мне развода?
— Ни в коем случае.
Вспыхнув, молодая красавица быстро вышла из комнаты. Она знала, что столкнется с местью обиженного супруга. Но все-таки надеялась, что сумеет уговорить его.
«Она прекрасна: черные волосы, черные брови и черные глаза, зубы диковинные, рот, осанка прекрасны, — писал о ней в письме к брату русский дипломат Александр Булгаков, — она похожа на принцессу моей души!».
Дивное создание называлось Авдотьей Измайловой, и на свет она появилась в 1780-м году. Матушка её была урожденной княжной Юсуповой, а отец – сенатором. Но в одиннадцать лет девочка осталась круглой сиротой, и вместе со старшей сестрой переехала в дом дяди.
В конце восемнадцатого века во всяком знатном и богатом доме воспитывали одного-двух родственников. Кто-то оказывался под чужим крылом от бедности, другие – по своему сиротству. Дядюшка Измайлов, к тому же, своих деток не прижил.
И находил радость в ежедневном общении с очаровательными племянницами. Дунюшка обещала вырасти в великолепную красавицу и слово своё сдержала.
Когда её начали вывозить в свет, Авдотья сразу произвела впечатление: тёмные кудри вились над её челом, а глаза блестели, точно звёзды… Первый же сезон обещал девушке блестящее будущее – предложения руки и сердца поступали в дом на Миллионной улице едва ли не каждую неделю. Но судьбу красавицы взялся устроить сам государь император Павел I.
— Пойдете за князя Сергея Голицына. – Как-то весело обронил он. – Богач и добряк! Все будут завидовать вашему счастью!
Ей следовало только склониться в реверансе и выразить благодарность. Хотя ничего подобного Авдотья не испытывала. Муж – полноватый и непривлекательный – мало того, что был ей почти незнаком. Но и симпатии никакой при личной встрече не вызывал.
Их обвенчали в присутствии императора 19 июня 1799 года. Но не прошло и года, как Голицын вызвал гнев Павла I и молодожёнам пришлось паковать вещи и убегать в Дрезден.
Какими они были разными! Какими непримиримыми при этом! Молодости свойственно стремление самоутвердиться, доказать свою правоту. Там, где следовало бы проявить смирение, Авдотья громко топала ножкой.
Там, где лучше было бы уступить, князь Голицын настойчиво гнул свою линию. Они ссорились ежедневно, и когда Павел Первый скончался, и князь мог вернуться обратно в Петербург, Авдотья не поехала за ним.
Она послала ему вдогонку письмо, в котором сбивчиво и пространно объясняла свою позицию – их подневольно повели к венцу. Ничего общего между ними нет. Значит, самым правильным будет расстаться. Зачем мучить друг друга?
«Я крайне удивлен вашей просьбой, — отзывался Голицын, — ведь нас соединили перед святыми образами… Каким же образом мы можем расторгнуть наш брак?»
Основанием для развода могло бы стать нарушение брачных обетов, но Голицын вовсе не собирался признаваться в том, чего он не делал. Тогда Авдотья дала ему повод – находясь за границей, она влюбилась в молодого князя Михаила Долгорукова, и теперь просила о расторжении брака с удвоенной силой.
Голицын был оскорблён. Авдотья была не первой женой, которая бог весть, что творила в Европе. Князь Багратион испытывал похожие трудности со своей супругой. Но чтобы так открыто… Авдотья даже не винилась! Не пыталась вымолить прощение у мужа! Она просто ставила его в известность: люблю, дескать, другого. Дайте нам шанс. И, пожалуйста, побыстрее!
Поняв, что у неё ничего не получается, Авдотья приехала к Голицыну лично. Уверяли, что она вставала перед ним на колени, но князь был непреклонен. Он был оскорблён. Он не собирался сдаваться! И Авдотья побрела прочь…
В 1808 году человек, которого так любила Авдотья, погиб. Просить о разводе больше не было никакого смысла, и молодая женщина смирилась. Смирилась с тем, что её жизнь будет связана с человеком, с которым она всегда будет чувствовать себя чужой. Лишней.
Она заставила говорить о себе несколько лет спустя, когда Наполеон вторгся в пределы России. Авдотья вернулась на родину и старалась, как могла, быть полезной.
Она собирала средства на нужды войск, она демонстративно просила гостей переходить на русский язык, если они в её доме начинали по привычке болтать по-французски. Перед обществом она теперь появлялась в алом шёлковом сарафане и золотом кокошнике, пошитым по специальному заказу.
— Хороша Голицына! – Говорили вокруг.
Эта мода так понравилась современницам, что и княгиня Барятинская пошила себе ярко-синий сарафан. А потом и Чернышова, и Салтыкова… Красавицы блистали в свете в русских нарядах, которые при Петре Первом запретили носить! Словно история повернулась вспять! И до чего же красивы были русские дворянки в своих стилизованных платьях!
С годами у Авдотьи развилась странность, которую ей навязала французская предсказательница Ленорман. Та пообещала княгине, что она умрёт однажды ночью. И тогда Авдотья решила, что не допустит этого — она же еще так молода! Всю свою жизнь она полностью переменила – теперь ночью она принимала у себя гостей, а днем позволяла себе отсыпаться.
Прислуга Голицыной отчаянно зевала – им приходилось следовать новому распорядку хозяйки, а это оказалось не так-то просто. Но кто же спрашивает крепостных? За свою причуду Авдотья вскоре удостоилась нового прозвища: «княгиня полуночи». Но в Петербурге это находили прелестным: так необычно! Так свежо! Хоть какое-то отличие от других!
А князь? А он не разделял увлечения жены ночным образом жизни. Они жили раздельно, и Сергей Голицын позволял себе придерживаться вполне традиционного распорядка… И вот однажды князь влюбился! Да как!
Прелестная фрейлина Александра Осиповна Россет, хорошая знакомая поэта Пушкина, стала предметом его мечтаний. Эта юная девушка, столь милая и благоразумная, вызывала в Голицыне до того сильное чувство, что он вознамерился… жениться.
Настал черёд князю идти к жене! И у неё просить прошения о разводе! Ах, как верна русская поговорка про колодец…
— Вы были равнодушны к моей мольбе, когда я просто хотела стать счастливой. – Холодно сказала Авдотья. – Отчего же вы теперь просите у меня того же?
Взаимная месть удалась. Голицын не добился того, о чем просил. Он скончался в 1859-м и оставил свое громадное состояние, включая 25 тысяч крепостных душ, племяннику. Авдотья умерла раньше мужа на девять лет в точности так, как ей пообещала Мария Ленорман.
А ведь эти двое — если бы не гордыня — вполне могли бы прожить счастливые жизни!
