«Кнута не жалей!», — кричали в толпе. Обливающуюся слезами красавицу в красивом, пышном платье вывели на Васильевский остров, где уже был готов эшафот — неказистое сооружение из черных досок.
Глашатай императрицы быстро зачитал приговор: «Приказываю за дерзость в отношении Ее Императорского Величества, за участие в заговоре и за распространение порочащих Ее Императорское Величество слухов, выпороть Наталью».
Палач, ухмыляясь, подошел к женщине. Затрещала разрываемая легкая, пахнущая дорогими духами, ткань. Толпа радостно загудела, заулюлюкала — не часто чернь могла увидеть, как экзекуции подвергают знатную даму.
Чтобы было сподручнее пороть Наталью, один помощник палача схватил ее за руки и поднял себе на спину.
«Секи!» — кричали собравшиеся. Особенно надрывались женщины, для которых красота и горделивость Натальи были как кость в горле.
Взметнулся кнут и со свистом опустился… Раздался крик — и непонятно было, Наталья то крикнула, или же пролетающая мимо петербургская чайка…
11 ноября 1699 года в семье генерал-поручика, любимца Петра I Федора Николаевича Балка случилось пополнение. Его молодая супруга, Матрена Ивановна Балк урожденная Монс, разрешилась от бремени очаровательной девочкой, назвали которую Натальей.
Родители малышки были настоящими «птенцами гнезда Петрова». И Федор, и Матрена происходили из безродных иностранцев, ищущих счастья в суровой и холодной России. Балк возвысился, завоевав расположение Петра I воинской доблестью, Матрена, одна из самых известных уроженок Немецкой слободы, оказывала государю иные услуги.
Так, Матрена помогла царю добиться благосклонности своей сестры, Анны Монс. Кроме того, по утверждению секретаря посольства Саксонии при русском дворе Георга Гельбига, Матрена Ивановна и сама на протяжении некоторого времени была метрессой Петра.
Петр привечал Матрену до того момента, как стало известно, что та помогала не только Петру в амурных делах с Анной Монс, но и Францу Кенигсеггу. Государь, влюбленный в Анну до безумия, церемониться с ее сестрою не стал, и бросил Матрену в тюрьму на три года. Малышка-Наталья все это время воспитывалась в Немецкой слободе в доме своего деда Иоганна Георга Монса.
В 1706 году Матрену освободили, но приказали отправляться в недавно отбитый у шведов город Эльбинг в Восточной Пруссии к ее мужу Федору Балку, который был назначен комендантом местной крепости с гарнизоном в 200 человек. В Эльбинг была привезена из Москвы и 7-летняя Наталья.
Жизнь в прусской глуши тяготила Матрену, однако, именно здесь она познакомилась с Мартой Скавронской, метрессой Петра I и будущей царицей Екатериной I Алексеевной. Екатерина исключительно благоволила Матрене, но, в первую очередь, потому, что та организовывала ей встречи со своим братом, Вилимом Монсом, в которого царица крепко влюбилась.
Екатерина поспособствовала тому, что в 1711 году 12-летнюю Наталью Балк включили в свиту царевны Екатерины Иоанновны, племянницы Петра I и сестры будущей императрицы Анны Иоанновны. В 1716 году, когда Наталье исполнилось 17 лет, она сопровождала Екатерину Иоанновну во время ее поездки к супругу, герцогу Мекленбург-Шверинскому Карлу Леопольду.
Из-за границы Наталья возвратилась в 1718 году и тут же была выдана Петром I за 33-летнего Степана Васильевича Лопухина, двоюродного брата опальной царицы Евдокии Федоровны, которую Его Величество заточил в Суздальско-Покровский монастырь еще в сентябре 1698 года.
Наталья, много времени проведшая за границей, не испытывала к Степану Лопухину ни малейшей симпатии. Вот как о чувствах супруги к себе писал впоследствии сам Лопухин:
“Петр Великий принудил нас вступить в брак; я знал, что она ненавидит меня, и был к ней совершенно равнодушен, несмотря на ее красоту”.
Степан Лопухин внешне сохранял полную лояльность государю, однако, за пазухой носил камень. Неприязнь Степана Васильевича к Петру сформировалась еще в детстве, когда царь начал громить род своей супруги, Евдокии Лопухиной.
Вскоре после женитьбы Степана на Наталье Балк началось расследование дела царевича Алексея, которое стало страшнейшим ударом по семье Лопухиных.
Пострадал и Степан Васильевич. 28 апреля 1719 года Петру донесли, что Лопухин во время отпевания царевича-младенца Петра Петровича в Троицкой церкви «переглядывался с Евфимием Городецким и Тимофеем Кудряшовым и про себя посмеивался».
Степана отправили в Тайную канцелярию и подвергли допросу, в ходе которого тот убеждал специально собранную для этого дела судебную коллегию, что смеялся не над горем государя, а над тем, что Афросимов и Городецкий пришли в церковь в пьяном виде.
Судьи не поверили Лопухину, признав Степана виновным в том, что он «смеялся якобы радуясь такой приключившейся всенародной печали». Приговор был следующим:
«Учинить ему наказание, вместо кнута бить батоги нещадно и сослать с женою в Кольский острог на вечное житье».
Решение суда было зачитано Лопухину в Тайной канцелярии 23 декабря 1719 года, после чего Степана Васильевича сразу же заковали в кандалы, всыпали ему батогов, и, погрузив на телегу, вывезли из Петербурга.
Наталья отправилась к Белому морю вслед за мужем. В Кольском остроге сполна проявился буйный нрав Степана Лопухина, обладавшего отменной физической силой. Степан требовал от охраны особого внимания к себе и супруге, добивался наилучших условий содержания. Порою, при помощи кулаков. Из Колы в Петербург одно за другим летели донесения:
В 1724 году, находясь в Кольском остроге, Наталья узнала, что в Петербурге по приказу Петра I был казнен ее дядя Виллим, а матушка, Матрена Ивановна, получила 5 ударов кнутом. Причиной расправы стала связь Виллима с царицей Екатериной Алексеевной, которой всячески потворствовала Матрена.
Этот случай укрепил чету Лопухиных в ненависти к Петру.
8 февраля 1725 года первый русский император скончался в возрасте 52 лет. На престол вступила Екатерина I, что значительно улучшило положение Лопухиных. Однако, Верховный Тайный Совет все еще противился возвращению Степана из ссылки.
Лишь в 1727 году, после смерти Екатерины и вступления на престол Петра II Алексеевича, для Лопухиных настали золотые времена.
Степан и Наталья были немедленно возвращены из ссылки. Государь пожаловал супружеской чете шикарный дом в Москве. Степан Васильевич был назначен камергером, а Наталья Федоровна стала придворной дамой.
28-летняя красавица, полжизни проведшая в изгнании у Белого моря, жаждала показать себя. И у Натальи это получилось. Вскоре о красоте и элегантности Лопухиной говорила вся страна. Историк XIX века Дмитрий Бантыш-Каменский так описывал положение Натальи при дворе:
А как щегольски Наталья одевалась! Неслучайно ее называли законодательницей мод XVIII столетия. Сохранился счет, выписанный красавице портным Яганом Гилдебрантом, по которому вполне можно понять, как тщательно она за собой ухаживала:
“За работы фиолетовой самары и за приклад к оной костей, шелку и крашенину — 3 р.; за работу шнурования — 4 р.; за работу фижбенной юбки и за прикад ко оной костей — 4 р.; за работу зделанной обяринновой самары и за приклад ко оной костей и шелку; за работу померанцавого цвету грезетовой самары и за приклад ко оной и шелку.”.
9 января 1730 года семейство Лопухиных получило очередной тяжелейший удар — скончался 14-летний император Петр II. Началась эпоха дворцовых переворотов, в которой Степан и Наталья сделали ставку на Анну Иоанновну, которую мадам Лопухина знала еще с тех времен, когда была фрейлиной ее сестры Екатерины.
Более того, Степан Лопухин намеревался быть одним из «верховников» при Анне Иоанновне, тем, кто ограничит ее самодержавные устремления с помощью «кондиций». Однако, Анна «кондиции» прилюдно порвала, а «верховники» подверглись репрессиям.
Лопухину повезло, его не тронули, однако, продвижение его по карьерной лестнице прекратилось — Степан Васильевич так и остался при дворе действительным камергером.
В отличие от мужа, Наталья Федоровна выбрала правильную сторону и изначально интриговала против «кондиций». Кроме того, мадам Лопухина стала возлюбленной придворного Густава Левенвольде, влияние которого при дворе Анны Иоанновны росло с каждым днем.
После усиления Левенвольде милости со стороны государыни посыпались на чету Лопухиных, как из рога изобилия. Степан Васильевич становится кригкомиссаром по морскому ведомству, вице-адмиралом, генерал-лейтенантом. Наталью Анна Иоанновна награждает «знатною денежною суммой», всячески привечает ее при дворе.
Конечно же, Лопухины сильно горевали, когда императрица Анна Иоанновна скончалась в возрасте 47 лет.
При кратковременном правлении царицы-регента Анны Леопольдовны положение Натальи и Степана особо не изменилось, но вот в конце 1741 года, после свержения Леопольдовны в результате дворцового переворота и вступления на престол родной дочери Петра I Елизаветы Петровны, «золотые времена» Лопухиных окончательно завершились.
Елизавета Петровна ненавидела род Лопухиных, но Наталья, которая к этой фамилии принадлежала лишь по мужу, вызывала у царицы особую неприязнь. Елизавета, несмотря на то, что была на 10 лет младше Натальи, считала горделивую красавицу своей первой соперницей при дворе.
Императрица обожала быть в центре внимания, обожала яркие наряды и восхищенные взгляды мужчин. Отличаясь прекрасной внешностью — голубые глаза, красивые каштановые волосы, чувственные губы — Елизавета Петровна все же ощущала себя «гадким утенком» рядом с великолепной Лопухиной.
Пока «дщерь Петра» была никем при дворе Анны Иоанновны, она терпела насмешки придворных, вовсю сравнивавших ее с Натальей. Естественно, добравшись до власти, императрица не прочь была отомстить сопернице за все обиды.
А для легкомысленной Натальи, похоже, составляло удовольствие дразнить свою соперницу, в буквальном смысле рискуя головой:
Однажды Лопухина, славившаяся своею красотой и потому возбуждавшая ревность государыни, вздумала, по легкомыслию ли или в виде бравады, явиться с розой в волосах, тогда как государыня имела такую же розу в прическе.
В разгаре бала Елизавета заставила виновную стать на колени, велела подать ножницы, срезала преступную розу вместе с прядью волос, к которой она была прикреплена, и, закатив виновнице две добрые пощечины, продолжала танцевать. Когда ей сказали, что несчастная Лопухина лишилась чувств, она пожала плечами: «Ништо ей дуре!»
Вскоре Лопухиных арестовали, но не найдя за ними особых преступлений, отпустили. Своих имений и должностей Наталья и Степан, впрочем, лишились.
Однако, особым ударом для Натальи стала ссылка ее возлюбленного, Густава Рейнгольда Левенвольде. Всесильный фаворит Анны Иоанновны при Елизавете Петровне стал изгоем.
Отбывать ссылку Левенвольде предстояло в Соликамске. Узнав, что туда едет новый пристав Яков Бергер, Наталья попросила Бергера передать Густаву следующее:
“Граф Левенвольде не забыт своими друзьями и не должен терять надежды, не замедлят наступить для него лучшие времена!”
Яков, мечтавший построить карьеру при дворе, а не прозябать в Соликамске, немедленно передал эти слова Елизавете Петровне. Бергер остался в Петербурге, а вот Лопухиной грозили места значительно более отдаленные, чем Соликамск.
В ходе следствия был «обнаружен» заговор Лопухиных, Левенвольде и габсбургского дипломата маркиза Ботты. Точно неизвестно, был ли заговор на самом деле, но под пытками все участники признались в желании свергнуть Елизавету Петровну.
Степан Васильевич Лопухин, который в последние годы удалился и от жены, и от двора и жил в деревне, также был привлечен к ответу. В застенках он признался в измене:
“Что ее величеством я недоволен и обижен, об этом с женою своею я говаривал и неудовольствие причитал такое, что без награждения рангом отставлен; а чтоб принцессе Анне Леопольдовне быть по- прежнему, желал я для того, что при ней мне будет лучше”.
Кроме того, выяснилось, что Наталья Лопухина посмела утверждать немыслимое: Елизавета не является дочерью Петра, она бастардка от фаворита ее матери Виллема Монса.
Простить такое императрица никак не могла.
Приговор был чрезвычайно суров: Степана, Наталью и их сына Ивана приговорили к колесованию. Пока они ждали исполнения приговора в застенке, Елизавета проявила императорскую милость. Смертная казнь была заменена на наказание кнутом, урезание языка, конфискацию всего имущества и ссылку в Сибирь.
Первым наказан был Иван Степанович, затем — его отец Степан Васильевич. Красавица Наталья отправилась на эшафот последней.
Лишившись имущества, чести и языка, Наталья Лопухина была сослана в Селенгинск. Елизавета Петровна правила долго — 20 лет, и все эти годы ее бывшая соперница находилась в сибирской ссылке.
Однако, несмотря на то, что «дщерь Петрова» была значительно моложе, Наталья пережила Елизавету и с воцарением Петра III вернулась в Петербург. Начала даже бывать при дворе, но мало кто узнавал в дряхлой, сгорбленной старухе красавицу Лопухину. Как написал биограф Натальи Федоровны Дмитрий Бантыш, по мнению которого Елизавета сгубила соперницу из зависти:
“Время и печаль изгладили с лица красоту, причинившую погибель Лопухиной”.
Наталья Федоровна давно потеряла мужа, сына, вместо речи из уст ее, лишенных языка, доносилось лишь малопонятное мычание.
11 марта 1763 года, уже во времена правления Екатерины II, Наталья Лопухина тихо скончалась и была похоронена в московском Спасо-Андрониковом монастыре.
Так сложилась жизнь женщины, которая была наделена восхищающей всех красотой, но за этот дар небес ей пришлось заплатить слишком суровую цену…
