К тридцати двум годам у Гордона Крэга было семеро детей от трех разных женщин. Еще одного ребенка ждала его последняя пассия. На его фоне двадцатисемилетняя Айседора Дункан казалась наивной девочкой. У нее был всего лишь один настоящий роман.
Искушенному Крэгу было легко завоевать простодушную танцовщицу и начать вить из нее веревки.
Роковое знакомство состоялось в декабре 1904 года. К тому моменту имя Айседоры Дункан хорошо знали в Европе. Молодая женщина собирала полные залы на свои выступления.
Однажды после выступления в берлинском театре в гримерную танцовщицы влетел привлекательный мужчина. Она с нежностью вспоминала об этом:
– Вы поразительны! – воскликнул он. – Вы необыкновенны! Но отчего вы украли мои идеи и где вы раздобыли мои декорации?
– Что с вами? О чем вы говорите? Это мои собственные голубые занавеси. Я их придумала в возрасте пяти лет и с тех пор танцую на их фоне!
– Нет! Это мои декорации и мои идеи. Но вы – то существо, которое я представлял себе среди них. Вы живое воплощение моих мечтаний
– Но кто же вы?
Перед Айседорой стоял популярный в то время режиссер Гордон Крэг. Его называли гением и провокатором. Каждая его постановка вызывала бурю эмоций у зрителей. Он был сыном актрисы и с самого детства находился при театре, впитывая в себя мастерство окружавших его артистов.
В двадцать один год Крэг женился на Мэй Гибсон, а спустя пять лет бросил ее, несмотря на то, что она ждала от него четвертого ребенка. Его новой возлюбленной стала прелестная юная актриса Джесс Доринн, но ее ждала судьба предшественницы.
Крэг бросил беременную Джесс и начал отношения со скрипачкой Еленой Мео. Она родила режиссеру двоих детей и была беременна третьим ребенком, когда он повстречал Айседору Дункан и в очередной раз влюбился.
Завоевание Айседоры было стремительным. Вечером после знакомства Гордон сидел у Дункан в гостях и общался с ее семейством. Айседора вспоминала:
Понемногу матери и другим членам семьи захотелось спать, и под разными предлогами все постепенно разошлись по своим комнатам. Мы остались вдвоем… Вдруг он неожиданно сказал:
– Но вы что тут делаете? Вы, великая артистка, живете в такой семейной обстановке. Как нелепо! Я первый вас увидел и создал. Вы принадлежите моему вдохновению.
Крэг умел быть эффектным и обладал настойчивостью. В ту же ночь он увел танцовщицу из дома: они прогуляли до утра, а на заре отправились к режиссеру, чтобы предаться безудержной страсти.
-Я буду звать тебя Топси, отныне это твое имя, — пылко произнес Крэг.
После свидания режиссер долго думал о своей новой возлюбленной, а потом взял лист бумаги и написал:
Айседора. Женщина умная и прекрасная. Не маленькая, но и не огромная. Рост подходящий. Выражение лица меняется с каждой секундой. В ее лице — черты всех женщин, каких я знал. Формы тела мягкие, кожа атласная. Тело ненасытное. Афродита.
Начался головокружительный роман, лишивший Айседору голоса разума. С самого начала было множество тревожных «звоночков», что она выбрала не того мужчину, но любовь слепа и глуха.
Гордон Крэг был весьма темпераментным мужчиной. Дункан писала про их прогулки по городу:
Пройти по улице вместе с ним было равносильно прогулке с верховным жрецом в древних Фивах. Вероятно, вследствие своей чрезвычайной близорукости он часто внезапно останавливался перед каким-нибудь уродливым образцом дома современной практической немецкой архитектуры и, вынув карандаш и блокнот, начинал пояснять, насколько дом красив…
Он приходил в дикое возбуждение над каждым встреченным по пути деревом, птицей или ребенком. Ни одной секунды с ним не бывало скучно. Или он радовался как безумный, или впадал в другую крайность…
Настроение Крэга было переменчивым.
Радость быстро сменялась раздражением или гневом. Свою работу он ставил выше творчества любимой женщины и не скрывал этого.
Когда она осмелилась ему заметить, что ее танцы не менее важны, чем его детище, он сердито вскрикнул: «О, нет! Проклятые женщины всегда надоедливы, и вы также надоедливы, вмешиваясь в мою работу! Работа, моя работа!». После этого скандала режиссер вскочил и удалился из дома Айседоры, сильно хлопнув дверью.
Из-за каждого скандала Айседора расстраивалась и рыдала. Она уже не мыслила себя без Крэга и ждала, когда он остынет, чтобы вернуться к ней. Отношения с ним были сильнейшей встряской. Она раскачивалась на эмоциональных качелях, не в силах остановиться.
В то время Айседора открыла в Берлине школу для девочек, где обучала их танцам. Связь с Крэгом поставила ее заведение под удар. Берлинские дамы-патронессы не хотели больше «покровительствовать школе, руководительница которой имеет такие беспринципные моральные воззрения».
Еще одна неприятность шла со стороны матери. Мэри Дункан была опечалена романом дочери, стыдилась его и начала вести разговоры о том, что хочет вернуться в Америку. Айседора, сгорая от любви к Крэгу, была не готова удерживать мать, поэтому отпустила ее.
В январе 1906 года Айседора поняла, что ждет ребенка, и сообщила об этом Крэгу. Режиссер был не в восторге, ему хватало собственных детей, которыми он совершенно не занимался.
-Еще один ребенок, — горько произнес Крэг. — Как же ты будешь танцевать?
-Не волнуйся, я смогу танцевать несколько месяцев и смогу хорошо обеспечить нас, — пообещала Айседора.
Танцовщица полностью взяла на себя все материальные проблемы. Она привыкла содержать всех своих близких: мать, сестру, братьев с женами, любимого мужчину… Крэг даже писал одному своему приятелю:
Я не зарабатываю ни пенни, а живу, как Герцог
Дункан решила, что Крэг будет ее менеджером, и передала ему все свои дела, пообещав, что за его услуги будет отдавать половину своего заработка.
Идея была провальная, так как режиссер совершенно не разбирался в финансовых вопросах и способствовал тому, чтобы дела Айседоры шли плохо. Деньги таяли на глазах.
24 сентября 1906 года Айседора Дункан родила девочку. Когда она спросила любимого, как назвать девочку, он равнодушно откликнулся:
-Называй как хочешь, хоть Софоклом, если тебе так хочется.
Лишь через год Крэг пожелал, чтобы дочь звали Дердре. Это ирландское имя означало «Возлюбленная Ирландии».
После рождения ребенка отношения с Крэгом стали заходить в тупик. Банковский счет танцовщицы был пуст и ее возлюбленный требовал, чтобы она скорее начала новую танцевальную программу.
Неожиданно Крэг познакомился с великой актрисой Элеонорой Дузе и стал сотрудничать с ней. Режиссер мечтал о славе, которая на него обрушится благодаря совместному творчеству с Дузе. Айседора с облегчением вздохнула, ведь ее любимый мужчина был теперь при деле. Она надеялась, что впереди его ждет успех и финансовое благополучие. Однако все вышло иначе.
Из-за своего скандального характера Крэг разругался с Дузе, и она указала ему на дверь. Он стал требовать от Айседоры, чтобы она отправлялась в новое турне, чтобы заработать им денег, а та в то время была измождена от бессилия. Накануне сестра ей рассказала о том, как Крэг увлекается другими женщинами и у Айседоры все перед глазами почернело от изматывающей ревности…
Я обожала Крэга, я любила его со всем пылом своей артистической души и все-таки сознавала, что разлука неминуема, — писала Айседора. — Я дошла до того безумного состояния, когда не могла уже жить ни с ним, ни без него. Жить с ним значило лишиться своего искусства, индивидуальности, даже, вероятно, жизни и рассудка.
Жить без него значило быть в постоянном состоянии подавленности и испытывать муки ревности, на что, увы, по-видимому, имелось достаточно оснований. Я рисовала себе Крэга, ослепительно красивого, в объятиях других женщин, и видения эти лишали меня ночью покоя и сна.
Крэг решил уехать во Флоренцию и попытать счастья там, но при этом он продолжал ждать денег от Айседоры и обижался на нее.
Из воспоминаний Гордона:
Я выехал во Флоренцию, стал ждать — но не пришло ни слова, ни единой (немецкой) марки… Мадам Дункан пустила меня по миру… будь я проклят, если это не так! И, что хуже всего, ни пишет ни одного слова извинения.
Режиссер беззастенчиво врал. Сохранились письма Айседоры к нему, к тому же она слала ему деньги, полторы тысячи марок, но ему было мало. А больше выслать у нее не получалось. Дела шли плохо.
Когда у Айседоры появилась возможность, она рванула к Крэгу во Флоренцию, но там ее встретил холодный прием. Он был обижен и считал ее чужой женщиной. На следующий день Дункан уехала от него вся в слезах.
Мне показалось невозможным поцеловать ее, как в великие дни, — вспоминал Крэг. — Возможно, она слышала, что женские слезы смягчают сердце мужчины, который любит ее и который любим ею, — но я и виду не подал, что заметил какие-то слезы.
Айседора окончательно поняла, что это крах их любви. Воскрешение чувств было невозможно.
