Княгиня со слезами на глазах взглянула на супруга и, опустившись на колени, прижалась к нему. Темнота в помещении была созвучна настроению Марии. Она начала целовать проржавевшие цепи на муже. Начальник рудников, стоявший за ее спиной, остолбенел от увиденного.
-Я так скучала. — произнесла Волконская, поднимаясь на ноги. Она старалась улыбаться, надеясь, что покрасневшие глаза не выдадут ее потрясение. Все оказалось гораздо хуже, чем она могла себе представить.
Бедный, бедный Сергей! Не зря она приехала к нему.
12 февраля 1827 года в бывшей казарме Благодатного рудника Мария Волконская встретилась со своим супругом. Он был государственным преступником, сосланным на каторжные работы в Сибирь, после участия в декабрьском восстании 1825 года.
Мария мало знала князя Сергея Волконского. Они поженились в январе 1825 года и вместе провели около трех месяцев, а потом муж постоянно находился в разъездах. О его участии в заговоре против государя она даже не подозревала.
Поступок Сергея поразил Марию, она была уверена, что мужа увлекли низкие люди и лишь спустя время поняла, что никто его не увлекал и он был одним из главных участников заговора. Ей пришлось не только смириться с тем, кем оказался ее муж, но и решиться ехать за ним в Сибирь, чтобы разделить с ним все невзгоды и тяготы.
Ради того, чтобы оказаться с каторжником-мужем, Мария подписала унизительные документы. Некоторые пункты повергли ее в уныние:
Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне.
Дорога из Иркутска до Благодатского рудника была тяжелой. Помимо холода, Волконской приходилось терпеть и голод. По пути попадались буряты, «питавшиеся только сырой, сушеной или соленой говядиной и кирпичным чаем с топленым жиром». Такая пища вызывала у Марии отвращение, и она предпочитала ничего не есть.
Княгине для проживания предоставили крестьянскую избу, которую вместе с ней разделяла еще одна супруга ссыльного — Екатерина Трубецкая. Избушка была очень маленькой. Во время сна ноги Марии упирались в дверь. Вместо стекол была слюда.
Топить печь при ветреной погоде было нежелательно, иначе помещение наполнялось дымом и дышать было невозможно.
Тюрьма, где находился Сергей, показалась Марии тесной, грязной и ужасной. Видя жуткие условия, в которых содержался супруг, княгиня внутренне содрогнулась, но решила показать напускную веселость, чтобы поддержать мужа, которого не видела почти год.
Сергей был воодушевлен приездом жены. Если бы не она, то он мог бы наложить на себя руки. Мария, поступив в угоду мужу, могла чувствовать себя не просто героиней, но и спасительницей. Вряд ли бы без нее он смог выжить в суровых условиях, созданных для каторжников на Благодатском руднике.
Женам ссыльных разрешалось видеть мужей два раза в неделю. Остальное время Мария посвящала быту, нагружая себя физической работой. Ее жизнь резко разделилась на «до» и «после».
Силы молодой женщины поддерживало осознание, что благодаря ей, Сергей сможет прийти в себя. Ведь на момент ее приезда он выглядел как человек на грани между жизнью и смертью.
Волконская сразу села писать послание свекрови:
Прежде всего, не могу передать вам, как худ и как болезненно выглядит мой бедный муж. Его здоровье меня беспокоит, ему нужны все мои заботы, а я не могу отдать их ему.
Нет, я не оставлю его, пока его участь не будет значительно облегчена, я не дам моему сыну повода раскаиваться, не вернусь к нему иначе, как с душою совершенно спокойной, хотя бы мне пришлось прождать все четырнадцать лет…
Да, милая матушка, чем несчастнее мой муж, тем более он может рассчитывать на мою привязанность и стойкость
Мария тонко давала понять свекрови, что будет с мужем, пока ему плохо, а когда он поправится и условия его содержания улучшатся, то вполне может вернуться к своему оставленному годовалому ребенку.
Княгиня еще не догадывалась, что путь в Петербург для нее закрыт. Эта истина ей открылась лишь весной, спустя несколько месяцев после приезда.
В Благодатске Мария провела более полугода. Волконская нашла новую отдушину, ведь теперь помимо помощи мужу, она вместе с Трубецкой помогала всем ссыльным наладить переписку с их родственниками.
Мария вспоминала:
Не имея разрешения писать, они были лишены известий о своих, а равно и всякой денежной помощи. Мы за них писали, и с той поры они стали получать письма и посылки
Постепенно Мария привыкла к новой жизни. Единственное, что ее больше всего печалило — это невозможность видеть сына. Весточки из Петербурга тревожили ее. Маленький Николай постоянно болел. Волконская переживала, что ему вредит столичный климат, и писала свекрови:
Я хочу, чтобы мой сын вернулся в мою семью. К тому же петербургский климат ему очень вреден; никогда не забуду, что я вынесла там, когда мой бедный ребенок заболел крупом
Однако мать мужа не горела желанием отдавать внука родителям невестки и держала его при себе.
Свои материнские чувства Мария выплескивала на Сергея, который никак не поправлялся и по-прежнему чувствовал себя слабым. Она самоотверженно ухаживала за ним и убеждала себя и его родных, что он любовь всей ее жизни.
Летом 1827 года неожиданно пришло предписание о переводе большинства ссыльных в Читу. Осенью Мария и ее муж переехали туда.
Ссыльных разместили в частных домах, переоборудованных под тюрьму. Декабристы их прозвали Дьячков и Малый казематы. Мария вместе с Трубецкой и Ентальцевой сняли одну комнату в «доме дьякона».
Я привыкла к своему положению, — писала в те месяцы Мария — веду деятельную и трудовую жизнь; я нахожу, что нет ничего лучше, нежели работа рук: она так хорошо усыпляет ум, что никакая печальная мысль не мучит человека, тогда как чтение непременно приводит на память прошлое
Жизнь в Чите была несравненно лучше, чем в Благодатске, но Мария внутренне ощущала подвох и готовилась к плохому. В ссылке она привыкла к лишениям и страданиям…
Судьба не замедлила нанести удар Марии. Весной 1828 года из Петербурга пришло известие о смерти Николая. Не зря она переживала за него и просила, чтобы мальчика отдали ее родителям.
Потрясение было настолько страшное, что она долго не могла оправиться. Свекровь прислала ей в Читу одеяло, оставшееся от Николая, и несчастная мать заворачивалась в него словно в шаль, когда было холодно.
Приезд в Сибирь ради мужа слишком дорого стоил Марии. Она хорошо понимала, что будь рядом с сыном, все могло бы быть иначе. Она отвезла бы его к своей семье в теплые края, она бы не позволила ему находиться в пагубном для него климате.
Потеря сына привела Марию к мысли, что она хочет поселиться в тюрьме вместе с мужем. О помощи в этом деле она страстно молила своего отца:
Дорогой папа, я с вами поделилась тотчас же, как только узнала о смерти сына, мыслью о своем твердом решении разделить заключение Сергея… Не скрою от вас, что я не могу больше переносить жизнь, которую я веду; справьтесь о том, какое впечатление произвела на меня смерть моего единственного ребенка…
Один вид Сергея может меня успокоить; я могла бы быть счастливой и спокойной только возле него. Дорогой папа́, если это письмо найдет вас в Петербурге, не медлите, я вас заклинаю, хлопотать об этом
Генерал Раевский уже тысячу раз пожалел о том, что нашел для Марии мужа-преступника. Конечно, он не собирался помогать ей еще крепче привязываться к нему. Страдания подточили душевные силы Раевского. Вскоре дочь ему сообщила, что и без его помощи смогла добиться того, что соединится с Сергеем. Свекровь похлопотала…
А 16 сентября 1829 года Николай Раевский ушел в мир иной.
Мария была опустошена. Находясь в ссылке она потеряла сперва сына, а потом отца. Волконская еще больше убедилась, что ее жизнь теперь должна принадлежать лишь мужу.
PS. Так как некоторые читательницы не умеют общаться вежливо и переходят на оскорбления в мой адрес, то комментарии к этой теме закрываются.
