Уже целый час императрица перебирала драгоценности, сверкающей россыпью раскиданные на туалетном столике. Его Величество, Александр I ждал во дворце именитых гостей, а она а она не могла решить, какое украшение подойдет к пышному голубому платью, шитому кружевом и золотой тесьмой.
Ещё несколько минут раздумья, и Елизавета Алексеевна наконец остановилась на изящной алмазной диадеме, увенчанной огромным розовым бриллиантом.
Государыня закрепила её в волосах и глянула в зеркало — принцесса Луиза Мария Августа как всегда была великолепна: ангельское личико, большие голубые глаза, окруженные сеткой мелких морщин, бледная кожа, светлые волосы…
Елизавета Алексеевна невольно залюбовалась отражением. Но тут же опомнилась, будто вновь услышав:
- «Ты — жалкая продажная т, которая строит из себя мученицу…»
- «Сударыня! Да вам, кажется, в гроб пора!» — развернулся и ушел…
- И довольно скоро ученица превзошла свою наставницу.
- «Желаю, Ваше Высочество, чтобы ваши желания исполнились…»
- «Мы скоро увидимся». Стоя у гроба, она не проронила ни одной слезы…
- «Его Величество скончался от насморка».
- «Там она ей не пригодится», — отрезала железная старуха…
«Ты — жалкая продажная т, которая строит из себя мученицу…»
Несколько лет назад, перед самым её днем рождения, эти слова бросил ей в лицо венценосный супруг, император Александр I.
Соблюдая придворный церемониал, Александр преподнес жене великолепную диадему, украшенную 175 бриллиантами. Император сам решил водрузить подарок на голову супруги. И не случайно. Он испытывал огромное удовольствие прилюдно унижая императрицу.
С силой прижав диадему к голове, он ожидал, что Елизавета вскрикнет от боли. Но этого не произошло, и Александр был явно разочарован…
Елизавета же с трудом сдерживала слезы: острый край диадемы впился ей в висок. Глядя, как капля крови медленно растекается по белому воротнику платья, она подумала: это дурной знак. Впрочем, за минувшие тридцать лет царица уже привыкла, что беда идет за ней по жизни неотступной тенью. А началось все с того самого дня, как она впервые попала в Россию…
Решив женить своего 15-летнего любимого внука на немецкой принцессе (Екатерина II не желала изменять традициям российского престола) императрица, перебрав многочисленных претенденток, обратила внимание на дочерей маркграфа Людвига Баденского.
Амалию, их мать, Екатерина Алексеевна знала давно. В 1790 году она могла бы стать супругой её сына, Павла Петровича, но он выбрал Вильгельмину, а Амалия удачно выскочила замуж за Людвига и родила ему шесть дочерей.
На разведку был отправлен граф Румянцев, точно выполнивший все инструкции государыни. В 1792 году Луиза и Федерика прибыли в Петербург ко двору Екатерины II.
Четырнадцатилетняя Луиза-Мария-Августа была чиста, обворожительна и чем-то напоминала старухе себя в далекой юности. Однако у Лизоньки (как ее тут же окрестили в России) судьба сложилась вовсе не столь блистательно, как у ее великой соотечественницы…
Жизнь в Петербурге как-то сразу не задалась. В 1796 году смиренно отстояв венчальную службу рядом с худеньким задиристым мальчиком, не обращавшим на нее ровно никакого внимания, она так и не осознала, что стала супругой наследника российского престола.
Шестнадцатилетний Великий князь жаждал любви во всех её проявлениях, а молоденькая супруга могла ответить ему лишь детской «нежностью». И наследник пустился во все тяжкие, благо при дворе бабушки это была не проблема.
Великий князь старательно избегал молодой жены. Возможно, причиной такой неприязни был князь Александр Голицын, в обществе которого юноша проводил большую часть времени: тот питал известного рода симпатию к молоденьким мальчикам.
Не расставаясь со своим сердечным другом ни днем ни ночью, Александр окончательно забыл дорогу в покои Лизоньки. Лишь однажды, изрядно приняв на грудь, он все же решил заглянуть к ней.
Лизонька лежала на кровати в длинной ночной рубашке, затянутой у подбородка. На голове красовался серый чепчик. Увидев жену в таком виде, Александр грубо воскликнул:
«Сударыня! Да вам, кажется, в гроб пора!» — развернулся и ушел…
Что оставалось делать Елизавете. Подруг у неё не было, лишь только Варвара Головина, прекрасно разбирающаяся в запутанных придворных любовных лабиринтах, смогла скрасить её существование.
Ну как скрасить? Именно Варвара взяла на себя труд лично обучить неискушенную Елизавету всем премудростям любовной науки, а Елизавета не раз раскрывала графине своё сердце.
И довольно скоро ученица превзошла свою наставницу.
В роскошной, уверенной в себе молодой женщине теперь трудно было узнать робкую немецкую девочку, почти ребенка, пару лет назад приехавшую в Россию.
О романах будущей императрицы во дворце ходили легенды. Злые языки поговаривали, что в апартаментах Елизаветы за короткий срок перебывали все, кто обладал смазливой физиономией, начиная от дворцовых фрейлин и заканчивая конюхами. Неудивительно, что, когда она забеременела, при дворе заключали пари — кто же является отцом ребенка.
18 мая 1799 года, почти через пять лет после замужества, Елизавета разрешилась от бремени девочкой, которую в честь Марии Федоровны окрестили Марией.
Однако свекровь не только этому не обрадовалась, но даже устроила невестке разнос, за то что та назвала ее именем «какую-то бастардку», а затем сделала все, чтобы восстановить против девочки и Александра.
Тем более, что через несколько недель после появления малютки на свет, слухи о любовных связях Елизаветы получили, так сказать, визуальное подтверждение.
Императрица Мария Федоровна и император Павел Петрович были смущены одним обстоятельством: у их белокурого сына и блондинки- невестки родился темноволосый ребенок.
Но, несмотря ни на что, великий князь относился к Машеньке с огромной нежностью, буквально не спускал ее с рук, присутствовал при кормлении и укачивал перед сном.
Рождение Маши, казалось, до некоторой степени примирило Елизавету и Александра. Но в 1800 году, прожив чуть больше года, девочка умерла, и все вернулось на круги своя: Елизавета замкнулась, оплакивая потерю вместе с графиней Головиной, а Александр вновь коротал дни в шумных попойках в обществе сомнительных женщин.
Тогда-то он и познакомился с княгиней Марией Антоновной Нарышкиной, урожденной Святополк-Четвертинской, которая, не обращая внимания на наличие законной супруги, проживет с Александром в гражданском браке больше двадцати лет и родит ему троих детей.
Об этой связи императора тогда знал не только её законный супруг Дмитрий Львович, но и, что называется, весь Петербург…
…Елизавета проснулась среди ночи в холодном поту. Опять вернулся старый кошмар: хмурый день, вереница людей тянется к небольшому дому. Вместе с толпой она заходит внутрь и видит лежащую в простом деревянном гробу молодую женщину с длинными белыми волосами.
Она подходит ближе и с ужасом узнает в покойнице себя. На этом месте сон обрывался, и Елизавета, задыхаясь и захлебываясь слезами, открывала глаза…
Сон стал предвестником мрачных событий — через несколько дней в Петербурге будет убит старый император Павел I.
Много лет спустя страшное видение вновь явится ей — незадолго до смерти Александра и за несколько часов до собственной кончины…
Великая княгиня знала, что во дворце зреет заговор против Павла, отца Александра, и противилась этому всей душой. Она валялась в ногах у мужа, умоляя его отказаться от задуманного, но тот и слушать ничего не хотел.
Павел I был одним из немногих людей во дворце, кто относился к Елизавете как к равной.
Встречаться им приходилось редко, но именно Лизонька стала первой, кому император рассказал о терзавших его мрачных предчувствиях: когда-то он предвидел убийство собственного отца, Петра III, и теперь называл день и час своей смерти, знал даже имена людей, которые придут за его жизнью, и то, что главным среди них будет старший сын Александр.
Странно, но Павел I не предпринял почти ничего, чтобы защитить себя…
Елизавета вспоминала, как на последнем ужине в Михайловском замке, незадолго до убийства, Александр с Павлом — отец и сын — сидели друг против друга. Александр чихнул, тогда император отставил прибор и медленно, с расстановкой произнес:
«Желаю, Ваше Высочество, чтобы ваши желания исполнились…»
11 марта 1801 года она проснулась в другой стране. У прежней, хозяином, правителем и императором был Павел I. У новой оказался её муж — Александр I. Ещё вчера она была Великой княгиней, а уже сегодня придворные фрейлины к торжеству наряжали императрицу.
Предстоящее действо вызывало у нее отвращение. Многим в те дни казалось, что она тронулась рассудком. Елизавета словно привидение бродила по Зимнему дворцу, бормоча, что кара Господня не заставит себя ждать — весь род Романовых обречен…
Александр, опасаясь, что сумасшедшая женушка своим недостойным поведением испортит праздник, незадолго до церемонии приказал горничной незаметно подмешать ей в питье снотворное…
Елизавета плохо понимала происходящее: лица людей напоминали глиняные маски, громкая музыка оглушала…
Ей хотелось закричать, попросить кого-нибудь увести ее из этой толпы, но язык не слушался. Она очнулась, только когда на Александра возложили большую императорскую корону.
«Кровь, на тебе кровь», — прошептала она супругу и тяжело опустилась на руки стоящих рядом дам. Как прошла ее собственная коронация, Елизавета не помнила…
Став императрицей, она покинула двор и уединенно жила во дворце на Каменном острове, проводя дни в молитве и чтении духовных книг. В 1805 году Елизавета забеременела — как говорили злые языки, «от святого духа». Но молодую женщину не трогали досужие сплетни. Ожидая рождения второго ребенка, она была на седьмом небе от счастья — впервые в жизни Елизавета любила.
Штабс-ротмистр Алексей охотников, казначей Кавалергардского полка, охранявший императрицу, очаровал её своим обхождением. Он был хорош собой, мен, остроумен, имел успех у женщин, но…баловал только её, её же носил на руках, прогонял прочь ночные кошмары и мечтал о жизни вдвоем в какой-нибудь богом забытой деревеньке.
Их любовь продолжалась два года. В глухую ночь 1806 года Алексей Охотников выходил с приятелем из Большого театра. Нои прошли несколько шагов по направлению к карете, как вдруг з темноты выскочила фигура какого-то бродяги. Он бросился к Алексею сзади и заколол кинжалом. Нападавшего даже не искали, а дело постарались быстро замять.
Елизавета, будучи на последнем месяце беременности, проявила невероятную силу воли. Когда Алексея не стало, она сняла с пальца любимое кольцо с огромным изумрудом и положила его в нагрудный карман усопшего. Потом легко коснулась губами его лба и прошептала:
«Мы скоро увидимся». Стоя у гроба, она не проронила ни одной слезы…
Через месяц Елизавета Алексеевна родила девочку, которую назвала Лизонькой.
Но и эта малышка прожила всего лишь два года и была похоронена рядом с первым ребенком императрицы.
Целый месяц государыня не выходила из своей комнаты, отказываясь от еды и не позволяла зажигать у себя свечу. Через месяц из ее апартаментов вышла худая поседевшая старуха, одетая в мешковатое серое платье, — даже прислуга не сразу узнала в ней двадцатишестилетнюю красавицу императрицу Елизавету Алексеевну…
А потом Елизавета Алексеевна пережила ещё несколько тяжелых потерь. В 1819 году умерла её верная подруга, Варвара Головина, вслед за ней скончалась сестра Каратина-Амалия-Кристиана.
В 1824 году императрице исполнилось сорок пять лет. Она так и не смогла подарить Александру I наследников.
Она видела, как братья императора, у которых он стоял на пути к трону, готовились наброситься на него, словно стая голодных шакалов. Запах смерти уже носился в воздухе. Елизавету Алексеевну терзали мрачные предчувствия, она хотела увезти Александра из столицы — жаловалась, что больна, и просила супруга сопровождать ее на лечение в Таганрог.
Елизавета Алексеевна все еще надеялась, что, удалив мужа от матушки и братьев, сможет уберечь его от грозящей беды.
Но через две недели по приезде в Таганрог императора внезапно настигла смерть. В заключении придворного лейб-медика значилось:
«Его Величество скончался от насморка».
После смерти супруга Елизавета Алексеевна выехала из Таганрога. На встречу ей ехала Мария Федоровна, вдовствующая императрица. Они должны были встретиться в Калуге, но судьба распорядилась иначе. Она умерла в пути, по дороге в Петербург.
Императрица не оставила завещания, ведь она всегда говорила, что в Россию ничего не привезла, а потому ничем распоряжаться не может.
Старая императрица Мария Федоровна, спешно приехавшая из столицы вместе с великим князем Николаем (который займет трон), прикажет сжечь все бумаги невестки, а саму ее доставить в Зимний дворец в наглухо заколоченном гробу — следы отравления слишком явственно проступили на теле усопшей.
Мария Федоровна, стремясь побыстрее завершить дело, оставит без внимания и последнюю просьбу Елизаветы Алексеевны: быть похороненной в простом платье, с любимой диадемой в волосах.
