— Отошли жену в монастырь, Васенька, — ласкаясь, шептала Софья. — А об остальном уж я позабочусь. Чего хочешь, соколик мой ясный? Хочешь, меха собольи, что купцы сибирские намедни привезли? Али часы диковинные из самой Неметчины? Только не печалься, душа моя. Один ты у меня на сердце. Что ни пожелай, все исполню. А хочешь, — едва слышно выдохнула она, — царем при себе сделаю?
Сказала…И сама испугалась своих слов.
Сентябрь 1657 года для семьи российского царя Алексея Михайловича выдался месяцем непростым. Царица — Мария Ильинична — в шестой раз была на сносях. Ожидали мальчика. Очень уж крепко толкалось дитя, причиняя немалые неудобства матери.
Однако повитуха, обтерев ребенка полотном, заохала:
— Девочка!
Малышку решено было назвать Софьей. В честь Софьи Палеолог, племянницы византийского императора, вышедшей замуж за великого князя московского. Об уме и хитрости княгини ходили легенды, и никто не сомневался, что маленькая Софьюшка будет ее достойна.
Царевна росла на диво смышленой. Обычно царских дочерей воспитывали на женской половине, где обучали закону Божьему, грамоте, счету да рукоделию, полагая, что большее девочкам и не к чему. Но юная Софья так живо схватывала знания, что Алексей Михайлович приказал учить ее вместе с братьями.
— За всех тебе Бог ума отсыпал, — сокрушенно вздыхал царь, поглаживая по голове умницу Софьюшку.
Будто в насмешку, сыновья у государя рождались хилые и болезненные. Не чета бойкой царевне, научившейся на латыни, польском и греческом изъясняться, карты читать да в законах разбираться. Не желала Софья, как сестры, за вышивкой сидеть и покорно шептать молитвы, готовясь к духовной жизни.
А ведь известно, что для царских дочерей лишь один путь уготован — монастырь. Не найти им ровню. Царевны выше всех подданных стоят, а значит хоть за князя, хоть за боярина выйти зазорно. Иноземных же женихов при дворе не жаловали.
В сентябре 1675 года Алексей Михайлович с тяжелым сердцем объявил наследника. Назвал царевича Федора, старшего из выживших сыновей. Слабого здоровьем, тихого и незлобивого.
Свою же опору — Софьюшку — попросил приглядывать за братом. Не раз она тайно бывала на боярских докладах и на встречах с иностранными послами. Знала, что за льстивыми речами и посулами кроется. Совет Федору могла дать, от спешного решения удержать.
В начале 1676 года Алексея Михайловича не стало, и не по годам проницательная Софья осталась при брате. Шесть долгих лет она подбирала союзников — где мудрым словом брала, где смекалку проявляла. Непросто было заставить степенных бояр и широкоплечих вояк к ней — девчонке — прислушиваться. Однако, когда в апреле 1682 года Федор скончался, позиции Софьи оказались крепки.
На трон было два кандидата. Слабый телом и скорбный умом пятнадцатилетний Иван, сын Алексея Михайловича от первого брака. И десятилетний Петр — крепкий, но очень юный, — сын от второго союза.
Траурные церемонии еще не завершились, а сторонники Петра уже подняли голову. Нарышкины, патриарх Иоаким и «ближний боярин» Артамон Матвеев поспешили объявить царем своего ставленника. Милославские — родственники Ивана — справедливо возмутились. Тут-то и пришла пора Софьи, потянувшей за известные ей ниточки.
По Москве внезапно разнесся слух, будто Иван предательски убит. И виновны в этом Нарышкины и их приспешники. Ужасная новость всколыхнула воинов-стрельцов: 20 тысяч человек вышли ко дворцу, чтобы потребовать ответа. Страшный бунт унес жизни нескольких Нарышкиных, Артамона Матвеева да других неуберегшихся сторонников Петра…
Когда выборные от стрелецких полков потребовали, чтобы на трон сели двое — и Иван, и Петр, — спорить с ними никто не решился. Перепуганный Иоаким венчал на царство обоих.
Однако цари были слишком юны, чтобы властвовать. И стрельцы потребовали отдать бразды правления Софье.
Не легко оказалось царевне удержаться у престола. Пока суд да дело, подсуетился Иоаким, воспользовавшийся сварой у трона, чтобы отомстить старым врагам — старообрядцам. По его настоянию были сожжены в далеком Пустозерске протопоп Аввакум и другие значимые люди.
Возмущенные расправой старообрядцы двинулись к Кремлю. Неожиданно на их стороне выступил князь Иван Хованский, глава Стрелецкого приказа.
5 июля 1682 года в Грановитой палате состоялся спор о вере, который царевна сумела обернуть в свою пользу: выставив старообрядцев смутьянами и бунтовщиками, заставила стрельцов от них отступиться. По приказу Софьи князь Хованский был схвачен ее личной охраной и казнен, а против стрельцов стало собираться ополчение. Испуганные, они отступили, умоляя о помиловании.
Одна Софья нипочём не справилась бы, но в ее жизни были те, кто подставлял плечо. Одним из них считался князь Василий Васильевич Голицын.
На 14 лет старше молодой царевны, которая в свои 24 года утихомирила мятежников и взяла в руки власть, Василий Васильевич имел немалый военный и дипломатический опыт. Знал несколько иностранных языков, разбирался в музыке и искусстве. И — что скрывать — был хорош собой.
Умнице-князю дивились европейские посланники, ожидавшие при русском дворе обнаружить настоящего «дикаря и медведя», а после знакомства с восхищением сообщавшие:
«Я думал, что нахожусь при дворе какого-нибудь италиянского государя. Разговор шёл на латинском языке обо всём, что происходило важного тогда в Европе. […] Дом Голицына был один из великолепнейших в Европе».
Василий Васильевич был счастливо женат на красавице Евдокии, подарившей ему детей. Но Софьюшка всё равно заглядывалась на князя. Хотя умом не была обделена, понимала: Голицын в ней только титул разглядеть может, очень уж некрасивой выросла царевна.
«Ужасно толстая, у неё голова размером с горшок, волосы на лице, — писали современники, — талия коротка, широка и груба». Однако всё-таки вздыхала по возлюбленному — никак из сердца вытравить не могла.
До сих пор исследователи спорят, была ли связь между Софьей и Василием Васильевичем. Одни говорят, будто очень набожна была царевна, никогда бы не осмелилась жить во грехе с женатым человеком. А другие утверждают, что не сдержалась, вступила в связь. И совсем потеряла от любви голову: «начала план свой делать, чтоб ей самой корону получить и выйти б замуж за князя Василия Васильевича Голицына»*.
Желая укрепить положение Голицына, Софья поручила ему возглавить походы против Крымского ханства. Не сомневалась: князь возвратится с победой, и тогда можно будет подумать о большем. Ежели бы только согласился отправить жену в монастырь…
«Свет мой, братец Васенька, здравствуй батюшка мой на многие лета…А мне, свет мой, веры не имеется, что ты к нам возвратишься, тогда поверю, как увижу в обьятиях своих тебя, света моего…», — нежно писала Софья уехавшему князю.
Однако надеждам царевны не суждено было сбыться. Походы окончились не слишком удачно, и многие бояре остро злословили по поводу княжеских заслуг. Не только о положении князя боязно было заикаться, самой бы устоять!
Царь Иван уже был женат и обзавелся пятью дочерями. В год последнего неудачного похода повенчался и царь Пётр. Стало быть, считался взрослым.
И если болезненный Иван по-прежнему не рвался к власти, спокойно глядя, как всем заправляла сестра, то семнадцатилетний Пётр больше не хотел мириться с таким положением. Мать с детства рассказывала ему, как по вине Софьи погибли Нарышкины — их ближайшая родня. И входящий в силу государь мечтал отомстить.
В начале августа 1689 года, через два месяца после того как Пётр достиг совершеннолетия, ему донесли, будто Софья готовит на него покушение. В страхе царь бежал за неприступные стены Троице-Сергиевой обители, куда вскоре стали стекаться войска.
Сначала «потешные» полки — просмотрела царевна в какие игры играл братец! — затем некоторые стрельцы, отошедшие от Софьи, и иноземные наёмники. Уехали к Петру бояре и приказные чиновники…Наконец, даже Василий Васильевич Голицын собрался из Кремля в своё подмосковное имение, и тогда царевна поняла, что проиграла.
Когда Пётр потребовал, чтобы Софья удалилась в монастырь, она не стала спорить. Понимала: междоусобица до добра не доведёт. Всех прежних сторонников растеряла царевна: кто-то добровольно перешёл на сторону Петра, кто-то за непокорность был им казнён.
В Новодевичьем монастыре, где Софья жила без пострига, жизнь текла скучно и неспешно. При царевне оставались горничные, ей разрешалось гулять и принимать посетителей, от них и узнала, что её Васенька вместе с семьёй был лишён всего имущества и сослан в холодные северные края.
О Софье уже стали забывать, когда спустя десяток лет, в 1698 году, стрельцы, воспользовавшись отъездом Петра I в Европу, вновь вздумали бунтовать. Восстание было жестоко подавлено, около тысячи человек казнено. Ходили слухи, будто Софья была тесно связана с мятежниками, и хотя на допросе она все отрицала, Пётр I был уверен в её вине.
Лишить жизни сестру царь не осмелился. Однако придумал для неё поистине изощрённое в своей жестокости наказание: Софью насильно постригли в монахини, а перед её кельями были повешены 195 заговорщиков. Каждый день из своего окна царевна принуждена была видеть страшную картину.
Случившееся тяжело отразилось на здоровье Софьи. Она умерла через 6 лет, в 1704 году. Ей было 46.
