«Волчица» была чудо как хороша, и Сервий даже не стал спорить со старшей лупой из-за явно завышенной платы. Пока мадам продолжала расписывать невероятные умения своей «подопечной», добрый гражданин отсчитывал медные ассы, поглядывая на стоящую перед ним девушку в легчайшей тунике.
Двадцать три монеты — в десять раз больше, чем за любую другую «волчицу» из дома мадам Клодии. Но вот только об экономии Сервий даже не помышлял — перед его глазами была только она, молодая лупа в почти прозрачной тунике. Он бы не то что двадцать три монеты — кошель бы отдал!
Зеленоглазая, светловолосая, статная… Такая скромная и стыдливая с виду, но, при этом, добывающая себе деньги на хлеб в темном мареве лупанария… Это красивое личико, этот чуть вздернутый носик и зеленые глаза кого-то напоминали Сервию. Да вот только он не мог вспомнить, кого именно.
«Следуйте за мной, господин», — мягким, обволакивающим голосом сказала «волчица».
Сервий направился за ней, впиваясь глазами в открывшуюся перед ним красоту и еще не веря, что скоро все это будет принадлежать ему.
В 1862 году при раскопках погибшего во время извержения Везувия древнеримского города Помпеи был обнаружен лупанарий — двухэтажное здание с пятью спальнями (кубикулами) на каждом из этажей. В кубикулах находились каменные ложа, а стены в комнатах и прихожей были сплошь покрыты фресками весьма фривольного содержания.
Вскоре в Помпеи было обнаружено еще несколько лупанариев, всего же, по оценке историков, в городе, население которого не превышало 20 тыс. человек, работало 36 таких заведений.
Историки, которые прекрасно знали по историческим и художественным текстам, что нравы в Древнем Риме царили весьма свободные, все равно были поражены находкам. Ведь одно дело читать об этом у Ювенала и Апулея, а другое — увидеть своими глазами.
Все жители Помпеи прекрасно знали, где располагались лупанарии — примерно как современный человек знает, где находится аптека. Торговцы и моряки из других земель и городов находили столь необходимое им заведение, ориентируясь по выбитым на камнях мостовой стилизованным «стрелкам».
Как правило, в лупанарий отправлялись с наступлением темноты. Добрые граждане надевали накидки с «ночными кукушками» — остроконечными капюшонами, почти полностью скрывавшими лицо.
Гостей встречала «мадам» или старшая лупа, которая показывала посетителям «товар», назначала цену и время. Рядом со входом находилось отхожее место, которое горожанин мог посетить как до основного события, так и после.
После того, как гость договаривался с «мадам», он шел с понравившейся ему спутницей в небольшую комнату с фресками на стенах.
Лупами или «волчицами» чаще всего были греческие или восточные рабыни, впрочем, «добропорядочных» римлянок, желающих заработать денег, также было немало.
По мере того, как популярность лупанариев росла, Римская империя столкнулась с очень деликатной проблемой. В небольших городах вроде Помпеев стали все чаще происходить «внезапные» близкородственные встречи на каменном ложе лупанара.
Дело в том, что «волчицы» часто беременели, а их повзрослевшие дочери, в большинстве случаев не имевшие возможности найти себе другое место в жизни, шли по стопам родительницы. В результате нередкими стали ситуации, когда «волчица» сталкивались в лупанарии со своим отцом или братом.
Вот так античный автор предупреждал добрых горожан о риске кровосмешения:
Как много отцов, забыв, что они оставили детей, не знают, что перед ними дочери их, ставшие лупами!
Тем не менее, жители Римской империи твердо держались за свое право посещать лупанарии — одну из частей знаменитой формулы «хлеба и зрелищ». Любые попытки властей ограничить «всенародную Венеру» народ встречал с большим неодобрением.
Завершив свое дело, Сервий погладил девушку по плечу и спросил:
«На твоей двери висит табличка «Дравка», но я бы желал знать, как тебя зовут на самом деле?».
«Волчица» нахмурила очаровательные брови:
«Зачем вам это, господин?».
«Просто ты напоминаешь мне … одну женщину».
Она пожала плечами, подумала, а затем произнесла:
«Ливилла Младшая, господин».
Ливилла Младшая! Да как же он сразу не догадался! Зеленые глаза и стройный стан Ливиллы Старшей, матери юной «волчицы», живо вспомнились мужчине. Сервий несколько раз посещал эту прекрасную «волчицу» в ее логове в другой части Помпеи.
Добрый горожанин поднял с пола свою тогу и поднялся с соломенного тюфяка. Около минуты он стоял, разглядывая фрески на стене, затем достал из кошеля пять монет и бросил их на постель.
«Возьми, это тебе дополнительно за труды, — сказал он спокойно. — И жди меня, я непременно приду снова»…
