Ухмылка мужчины была отвратительной. Аня уже выяснила: окна и двери заперли, просить о помощи бесполезно. Она пятилась назад, в надежде на спасение, но с каждой секундой становилось всё очевиднее – ничего не выйдет.
Осенью 1904 года она оказалась в этом жутком месте. И не она одна! В «дом под фонарём» девушек нередко привозили обманным путём.
— Неловкая! – Кричала хозяйка и её лицо некрасиво исказилось. – Шаль испортила! Ууу!
Утюг был слишком тяжёлым, а у Ани болела правая рука. Она пыталась разгладить складки на шали, но не справилась. Раскалённый утюг прожёг большую дыру, отчего хозяйка и подняла крик. Ей дали час на сборы и велели убираться из этого дома. Горничная Аня Шероглазова лишилась работы.
Денег у неё было немного, хватило бы на месяц-полтора экономной жизни. За это время следовало срочно найти новое место… Не возвращаться же назад, в деревню! Засмеют! Она уехала в Иркутск два года назад, и теперь считалась приличной городской барышней.
Родители гордились, что дочь устроилась прислугой. Как же теперь признаться, что её прогнали? И ведь уже не первый раз. Одна хозяйка прогнала её, потому что сын слишком засматривался на красивую темноволосую девушку, а теперь эта история с шалью…
— Да не реви. – Флегматично сказала Сима – её соседка по съёмной комнате. – Знаю одну даму, она подыскивала прислугу. Подойдешь – с тебя благодарность!
— Ох, Сима! – Воскликнула Аня. – И свечку в храме поставлю! И платок новый куплю!
Не прошло и недели, как по Симиной протекции Аню познакомили с той самой дамой. Рослая, полная, в лиловом бархатном платье и с длинной ниткой жемчужных бус, она внимательно выслушивала про Анины таланты. И шить та умеет, и гладить, и готовить. И приберёт как надо. И даже причёски делать барышням обучена.
— Лет сколько? – Спросила дама, доставая лорнет.
— Двадцать два.
Ане не понравилось, как смотрела на неё Елизавета Антоновна – так ей приказали величать рекрутёршу. Смотрела исподлобья, хмурясь, оценивая, будто выбирала на рынке товар. Встала, обошла вокруг девушки и снова внимательно пригляделась.
— Из Иркутска?
— Никак нет-с. – Волнуясь, ответила Аня.
— Замужем?
— Не была.
— А детки есть?
— Как можно! – Вспыхнула Аня. – Ежели не замужем?
Дама снова хмыкнула, а потом начертала своей рукой адрес на клочке бумаги. Туда Ане и следовало явиться через четыре дня. С вещами.
— Дом хороший, в Чите. – Цедя слова сквозь зубы, проговорила Елизавета Антоновна. – Нужна горничная, ты подходишь.
Аня летела домой, словно на крыльях. Радовалась, представляла себе незнакомый город. Это ничуть не пугало её – главное, что нашлась работа! А если дом хороший, то какая разница, где он находится?
Спустя четыре дня она пришла по адресу, где дожидались ещё две девушки. Одна была хрупкой блондинкой, шмыгающей носом, другая – низенькой круглолицей брюнеткой. Светленькую звали Таней, и она готовилась поступить в дом швеёй.
Другая – она представилась Нюркой – уклончиво сообщила, что хорошо готовит. Все они были такими же крестьянками, как Аня. Уехали когда-то из отчего дома, в поисках лучшей жизни.
До Читы они добирались два дня, и все дорожные расходы оплатила Елизавета Антоновна. Она же сопроводила девушек до особняка их новой хозяйки. Приехали к дому уже вечером, так что толком рассмотреть его не получилось.
Прислугу – как подобает – завели через чёрный ход. В доме слышалась громкая музыка и смех, и это сразу понравилось Ане. Значит, здесь бывают гости! Веселый гостеприимный дом! Она еще не знала, как много гостей посещают это место…
Каждой девушке отвели по комнате, а когда Аня переступила порог своей, услышала, как в замке повернулся ключ. Это было странно, это пугало. Но она решила, что скоро всё разъяснится. Так и произошло.
Четверть часа спустя к ней пришла другая дама – не Елизавета Антоновна. Ярко накрашенная, в шелковом платье с туго перетянутой талией, она захлопнула за собой дверь и заговорила быстро и резко.
Что в этом доме работать Ане придется не прислугой. Если условия не устраивают – изволит уходить вон. Но сначала надо оплатить за билет до Читы, да за ночлег (ведь она же останется здесь!). Как только рассчитается с хозяйкой, может быть свободна.
А если посмеет кому-то пожаловаться, то на неё же подадут жалобу в ответ – что без всякого «жёлтого билета» останавливала людей на улицах. И свидетели найдутся, тут она может быть спокойна!
Это была настоящая ловушка, и Аня, с расширенными от ужаса глазами, поняла это в первую же секунду. Сердце билось, как бешеное. Мысли путались. Она знала про такие дома, в Иркутске их тактично называли «дом под фонарём», но никогда к таким заведениям и близко не подходила.
Сначала первой мыслью было бежать, но куда? И как? Дверь была заперта. В Чите у неё – ни одной знакомой души. Даже добраться до дома не на что, не пешком же по осенней грязи! А ещё дама с неё потребует долг, в этом даже сомневаться не приходилось.
Она проплакала несколько часов. От безысходности и страха. Хотела найти двух других девушек, с которыми приехала из Иркутска, но её не выпускали из комнаты. Только на следующий день, бледная, с опухшими глазами, Аня согласилась на все условия. У неё просто не было другого выбора.
Тем же вечером её нарядили в лёгкое платье, накрасили, дали туфли, сделали причёску… Когда Аню пригласили в общую гостиную, она увидела Таню и Нюрку. Последняя казалась очень довольной, словно с самого начала всё правильно поняла. А вот хрупкая Таня выглядела испуганной.
— Отдадим долг, и вернемся. – Шепнула ей Аня.
«Дом под фонарём» принадлежал Михаилу Матвееву и был хорошо известен в Чите. Он был одним из семи таких же заведений в этом городе и работали в нём двенадцать девушек. Как догадывалась крестьянка Шероголазова, многие из них прибыли к Матвееву таким же обманным путем, как она сама.
Молодых девушек заманивали под разными предлогами не только в Иркутске. На Матвеева работали две «Елизаветы Антоновны». Присматривали подходящих молоденьких особ, потом переправляли в Читу. Чем дальше жила от этого города девушка, тем было легче держать её на привязи — на что она вернётся назад? Кто за неё заступится?
Но история Ани Шероглазовой имела – по счастью – вполне благополучное окончание. Она не сумела быстро вырваться из заведения, потому что в этой сфере все было хорошо продумано – едва Аня собрала на «долг», как выяснилось, что она задолжала за «проживание», и надо было трудиться снова…
Но два года спустя заведение Матвеева было закрыто. Слухи о том, что в доме удерживают обманом, все-таки распространились.
В Читинском архиве сохранились записи о судебном разбирательстве после этого закрытия. Тогда же против хозяина свидетельствовали крестьянки Шероглазова, Силецкая и Яковлева, которые рассказали, как их обманом привезли из Иркутска. Как обещали работу в богатом доме.
Такие же нарушения обнаружились ещё в одном заведении — Ирины Викторовны Кузиной, мещанки, державшей дом на соседней от Матвеева улице.
Аня Шероглазова вернулась домой и держала в строжайшей тайне, что с ней произошло в Чите. Она снова поступила работать прислугой, а четырьмя годами позже вышла замуж. Так и теряются ее следы.
После закрытия дома Матвеева, в Чите появился новый.
