Прятать большой живот не имело смысла – все и так видели его. Вслед Софье кричали обидные слова, и каждый выход из дома превращался в пытку. Она наивно ждала, что любимый передумает. Что он вернётся. Но этого не происходило. Уничтоженную репутацию этой молодой женщины, восстановить, казалось, было уже невозможно.
— Сонечка, мой ангел, собери на стол! – Весело сказал Попов.
Дверь в соседнюю комнату отворилась, и на пороге появилась девушка. Темноволосая, с большими серыми глазами, она была так неожиданно хороша, что Крамской замер от удивления. Ангел, настоящий ангел!
Она засуетилась у большого стола, покрытого толстой зелёной скатертью с кистями, а спустя пятнадцать минут гостя пригласили на чай – с самодельными пирогами, вареньем и ещё какими-то вкусностями, которых прежде Крамской даже не пробовал. Да и какая разница, что подавали к столу? Он любовался хозяйкой этого скромного дома и тихо радовался за приятеля.
Говорила она мало, неохотно, стесняясь. Софья принадлежала к мещанскому сословию, недолго поработала прислугой, а потом встретила художника, и словно пропала… Теперь её жизнь была наполнена настоящим счастьем, настоящим смыслом.
— Я и не знал, что ты женился. – Воскликнул Иван Крамской. – Прими мои запоздалые поздравления!
Лицо Софьи вспыхнуло и залилось краской, а потом она под надуманным предлогом поспешила уйти. Неловко растягивая слова, Попов признался после этого, что с Софьей Прохоровой они не женаты. Но это – дело решённое, верное.
Сейчас он чуть-чуть разберётся с делами, выплатит кое-какие накопившиеся долги, а потом они непременно обвенчаются. Софья умница и всё понимает, она согласилась подождать.
Позже, вспоминая тот разговор, состоявшийся осенью 1859 года, Крамской признавался себе, что сразу не поверил Попову. Голос у того предательски дрожал, он прятал глаза, как бывает, если говорят неправду. Да и не было у него никаких долгов — жил не широко, но в достатке.
Да вот только «умница Софья» обманщика не распознала. Была слишком наивна? Или сама хотела обманываться?
После этого дела закружили Крамского, и он долго не видел Софью. А затем старался встречаться с ней пореже – уж слишком сильно билось сердце в её присутствии… Какой прок от этой внезапной и безнадёжной любви? К женщине, которая принадлежала другому человеку, да ещё — приятелю!
Но очередная их встреча – случайная, словно предначертанная судьбой – невыразимо затронула Крамского. Софья была бледна, под её глазами отчётливо пролегли тёмные круги. Лицо казалось бескровным, словно после тяжелой болезни.
— Не подходите ко мне, Иван Николаевич. – Горько сказала Софья. – Не нужно даже разговаривать со мной. В моем нынешнем положении это пагубно для вас. Моя-то репутация уничтожена, зачем бросать тень подозрения на вас?
— Да что вы такой говорите! – Воскликнул молодой художник. – Какая тень может быть – от вас?
Она закрыла лицо ладонями и заплакала.
Женский глаз распознал бы то, что укрылось от Крамского. О, конечно, он не догадался, пока она не объяснила ему сама! Софья Прохорова ждала ребёнка. А отец младенца… растворился в неизвестном направлении.
Несколько лет он убеждал Софью, что обвенчается с ней. Она верила. И только потом, узнав о положении своей возлюбленной, легкомысленный художник был вынужден признаться – он уже женат. А супруга его находится в другом городе… И, кажется, совсем не прочь воссоединиться. Тогда Софья, словно громом поражённая, была оставлена. Ей следовало самой решать, как поступать дальше.
Софья быстро зашагала прочь, а Крамской стоял, словно пригвождённый к месту. На следующий день он решился навестить молодую женщину, и нашел её по тому же адресу, что и прежде. Софья жила очень скромно, подрабатывала шитьём, и с ужасом ждала, что ждет её впереди.
— Мне придется отдать ребёнка. – Горестно говорила она. – Есть же дома для сироток. Буду молиться, чтобы хорошие люди забрали его… А я… Ежели прежние хозяева меня возьмут, попробую пойти прислугой снова. Они были добрыми людьми.
Он долго метался по комнатам, вне себя от ярости. Был зол на Попова, на самого себя. Ведь чувствовал неправду, но не сказал ничего этой грустной красивой женщине… А потом у него созрел план. План, который все друзья сочли безумным и сразу же осудили.
— Да ты, мой друг, совершаешь большую ошибку! – Говорили Крамскому прямо в лице. – У неё уничтоженная репутация! После такого, знаешь ли, путь один – по жёлтому билету.
Иван не хотел ничего слышать. Какой «жёлтый билет»? Разве может он позволить женщине, в которую влюблён, утонуть в пучине? Кем он будет после этого?
Узнав о его решении, Софья долго отказывалась, умоляла Крамского не губить себя. Но он настоял на своём. Да и она, в конце концов, устала от насмешек. Большой живот уже нельзя было скрыть…
16 октября 1863 года Иван Крамской, двадцати шести лет от роду, взял в жёны Софью Прохорову, мещанскую дочь, на три года его младше. Спустя десять дней после венчания у них родился сын… Мальчика назвали Николаем, в честь отца Крамского.
Софья полюбила Крамского: за его доброту, за его поддержку, за его… любовь. Это чувство, родившееся из благодарности, захватило её целиком. Не было более преданной, более заботливой супруги, нежели она. Всегда понимающая, всегда готовая выслушать и помочь, Софья стала для художника главным источником вдохновения и его же лучшим другом.
Кроме Николая они воспитывали двух осиротевших племянников и шестерых общих детей, из которых не все дожили до взрослого возраста. Пронзительная картина «Неутешное горе» — это воплощенные боль и переживания Софьи Крамской. Но она оправилась. Она снова пошла дальше. В конце концов, у неё теперь всегда была поддержка — её любимый муж.
Четверть века Иван и его супруга оставались образцовой парой, настоящим примером взаимной любви и уважения. Но 24 марта (6 апреля) 1887 года всё закончилось – Крамской работал над портретом (это был заказ от доктора Раухфуса), как у него внезапно остановилось сердце. Он не успел даже ничего сказать, так быстро всё произошло. Ему даже не было пятидесяти лет…
Софья надолго пережила мужа – её не стало в 1919 году. Ее старший сын служил архитектором при Министерстве императорского двора и скончался в 1938-м. Дочь Софья, единственная, кто пошел по стопам отца, попала под маховик репрессий, но была освобождена благодаря заступничеству официальной жены Максима Горького. Младшая Софья Крамская умерла в 1933-м.
Иван Крамской оставил после себя множество картин и, по крайней мере, одну неразрешимую загадку. Картину «Неизвестная». До сих пор искусствоведы и историки спорят, кто изображён на ней. И по сей день никто не знает точного ответа. Одно из предположений — на ней изображена дама полусвета, та самая, что на себе испытала, что такое уничтоженная репутация.
